Таманго — краткое содержание рассказа мериме

(Рукопись профессора Виттенбаха)— Будьте добры, Теодор, — сказал профессор Виттенбах[1], — дайте мне тетрадку в пергаментном переплете со второй полки, над письменным, столом, — нет, не эту, а маленькую, в восьмушку. Я собрал в нее все заметки из своего дневника за 1866 год, по крайней мере, все то, что относится к графу Шемету.Профессор надел очки и среди глубокого молчания прочел следующее:с литовской пословицей в качестве эпиграфа:Miszka su LokiuAbu du tokiu.[2]

Когда в Лондоне появился первый перевод на литовский язык Священного писания, я поместил в «Кенигсбергской научно-литературной газете»[3] статью, в которой, отдавая должное работе ученого переводчика и благочестивым намерениям Библейского общества, я счел долгом отметить некоторые небольшие погрешности, а кроме того, указал, что перевод этот может быть пригоден для одной только части литовского народа. Действительно, диалект, который применил переводчик, лишь с большим трудом понимается жителями областей, говорящих на жомаитском языке, в просторечии именуемом жмудским[4]. Я имею в виду Самогитский палатинат[5], язык которого, может быть, еще более приближается к санскриту, чем верхнелитовский. Замечание это, несмотря на яростную критику со стороны одного весьма известного профессора Дерптского университета, открыло глаза почтенным членам совета Библейского общества, которое не замедлило прислать мне лестное предложение принять на себя руководство изданием Евангелия от Матфея на самогитском наречии. В то время я был слишком занят изысканиями в области зауральских языков, чтобы предпринять работу в более широком масштабе, которая охватила бы все четыре Евангелия. Итак, отложив женитьбу на Гертруде Вебер, невесте моей, я отправился в Ковно с намерением собрать все лингвистические памятники жмудского языка, печатные и рукописные, какие только мне удалось бы достать, не пренебрегая, разумеется, также и народными песнями — dainos равно как и сказками и легендами — pasakos. Все это должно было дать мне материалы для составления жмудского словаря — работа, которая необходимо должна была предшествовать самому переводу.

Я имел с собой рекомендательное письмо к молодому графу Михаилу Шемету, отец которого, как меня уверяли, обладал знаменитым «Catechismus Samogiticus» отца Лавицкого[6], книгой столь редкой, что самое существование ее оспаривалось упомянутым мною выше дерптским профессором.

В его библиотеке, согласно собранным мною сведениям, находилось старинное собрание dainos, а также поэтических памятников на древнепрусском языке[7].

Я написал письмо графу Шемету, чтобы объяснить цель моего посещения, и получил от него крайне любезное приглашение провести в его замке Мединтильтас столько времени, сколько потребно будет для моих разысканий.

Письмо свое он заканчивал уверением, изложенным в самой приветливой форме, что сам он может похвалиться умением говорить по-жмудски не хуже его крестьян и что он был бы счастлив присоединить и свои старания к моим в предприятии, которое он называл великим и увлекательным.

Подобно некоторым другим из наиболее богатых землевладельцев в Литве, он исповедовал евангелическое вероучение[8], священнослужителем которого я имею честь состоять. Меня предупреждали, что граф не лишен некоторых странностей, но, впрочем, весьма гостеприимный хозяин, любитель наук и искусств и особенно внимателен к лицам, которые ими занимаются. Итак, я отправился в Мединтильтас.

У подъезда замка меня встретил графский управитель, который тотчас же проводил меня в приготовленную для меня комнату.

— Его сиятельство, — сказал он мне, — крайне сожалеет, что не может сегодня отобедать вместе с господином профессором. У него один из приступов мигрени, которой он, к сожалению, часто болеет.

Если господину профессору что-нибудь понадобится, вот звонок.И он удалился, отвесив глубокий поклон.Моя комната была просторна, хорошо обставлена, украшена зеркалами и позолотой. С одной стороны окна выходили на замковый сад или, лучше сказать, парк, с другой — на широкий парадный двор. Несмотря на предупреждение, что к столу не переодеваются, я счел необходимым вынуть из чемодана свой черный фрак. Оставшись в одном жилете, я занялся разборкой своего легкого багажа, как вдруг стук колес привлек меня к окну, выходящему на двор. Туда только что въехала прекрасная коляска. В ней сидели дама в черном, какой-то господин и еще одна женщина, одетая как литовская крестьянка, столь рослая и крупная на вид, что я сначала готов был принять ее за переодетого мужчину.

Она вышла первой; две другие женщины, по виду не менее крепкие, стояли уже на крыльце. Господин наклонился к даме в черном и, к крайнему моему Удивлению, отстегнул широкий ремень, которым она была прикреплена к своему месту в коляске.

Я заметил, что волосы у этой дамы, длинные и седые, были растрепаны, а широко раскрытые глаза — безжизненны: ее можно было принять за восковую фигуру. Отвязав свою спутницу, господин снял перед ней шляпу и весьма почтительно сказал ей несколько слов, но она, по-видимому, не обратила на них ни малейшего внимания. Тогда он повернулся к служанкам и едва заметно кивнул им головой.

Три женщины, тотчас же схватили даму-в черном и, несмотря на то, что она изо всех сил цеплялась за коляску, подняли ее, как перышко, и внесли в дом. Кучка домовой челяди наблюдала эту сцену и, казалось, не видела в ней ничего необыкновенного.Человек, руководивший всеми этими действиями, вынул часы и спросил, скоро ли будет обед.

— Через четверть часа, господин доктор, — ответили ему.Мне нетрудно было догадаться, что передо мною был доктор Фребер, а дама в черном была графиня. По ее возрасту я заключил, что она приходится матерью графу Шемету, а предосторожности, принятые по отношению к ней, указывали достаточно ясно, что рассудок ее был поврежден.

Через несколько минут доктор вошел в мою комнату.

— Графу нездоровится, — сказал он мне, — и потому я должен сам представиться господину профессору. Доктор Фребер, к вашим услугам. Мне чрезвычайно приятно лично познакомиться с ученым, заслуги которого известны всем читателям «Кенигсбергской научно-литературной газеты». Угодно вам будет, чтобы подавали на стол?

Я ответил любезностью на любезность, прибавив, что, если время садиться за стол, я готов.

Когда мы вошли в столовую, дворецкий, по северному обычаю, поднес нам серебряный поднос, уставленный водками и солеными, очень острыми закусками для возбуждения аппетита.— Разрешите мне в качестве врача, господин профессор, — обратился ко мне доктор, — рекомендовать вам стаканчик вот этой старки сорокалетней выдержки. Попробуйте: настоящий коньяк на вкус.

Это всем водкам водка. Возьмите дронтхеймский[9] анчоус; ничто так не прочищает и не расширяет пищевод, а ведь это один из важнейших органов нашего тела… А теперь — за стол. Отчего бы нам не разговаривать по-немецки? Вы из Кенигсберга, а я хоть и из Мемеля, но учился в Иене.

Таким образом, мы не будем стеснены, так как прислуга, знающая только по-польски и по-русски, не будет нас понимать.

1

Краткое содержание Коломба (Проспер Мериме)

Коломба делла Реббиа — дочь корсиканского дворянина, наполеоновского полковника, который после падения Наполеона вернулся на Корсику и был там убит при неясных обстоятельствах. К. уверена, что виновник преступления — враг ее семьи и адвокат Баррачини, ставший местным мэром после реставрации Бурбонов.Не сумев доказать свою правоту в суде, она побуждает своего брата Орсо, в недавнем прошлом также офицера наполеоновской армии, отомстить за отца. Орсо долго колеблется, не будучи убежден в справедливости подозрений сестры, а та между тем всеми средствами, вплоть до прямых провокаций, разжигает вражду между двумя семействами.

Наконец, Орсо, возмущенный вызывающим поведением Баррачини, вызывает на поединок двух сыновей адвоката; те, по корсиканскому обычаю, предпочитают устроить ему засаду в лесу, однако в стычке оба погибают от его руки. В последней сцене повести адвокат Баррачини, сошедший с ума от горя, признается К.

в своем преступлении; дело происходит уже в Италии, куда уехали с Корсики Орсо с сестрой и молодой женой-англичанкой, познакомившейся с ним в разгар вендетты. Рядом со своим отважным, но слишком рассудительным братом не ведающая сомнений К. выступает как воплощение деятельности и решительности.

Орсо, которому годы службы во французской армии привили понятия европейской правовой культуры, для мщения нуждается в доказательствах вины своего врага; К. же не имеет вполне надежных улик, зато твердо знает корсиканские обычаи. В сельском доме делла Реббиа она создает атмосферу ненависти, и это сказывается даже в содержании песен, которые она сочиняет .

на Народный лад; с помощью живущих в лесах бандитов она срывает попытки местных властей примирить ее брата с семьей Баррачини, организует вооруженное противостояние с врагами, а после гибели его сыновей помогает Орсо спастись от преследования.

В конечном счете она устраивает и его свадьбу с попавшей на Корсику молодой англичанкой. К.

— двигатель сюжета повести, ее действенное начало, но одушевлена она злой, дикой энергией мести; ее облик отмечен этой ненавистью даже в эпилоге, когда, покончив с врагами семьи, она пытается жить в европейском светском обществе и перенимать его манеры. К.

— одно из впечатляющих воплощений романтического образа «дикаря», не добродетельно-рассудочного, как в сочинениях просветителей, а неистово-страстного, до конца отстаивающего свои варварские понятия о справедливости.

(3 votes, average: 2,33

Пересказ сюжета новеллы Проспера Мериме «Таманго»

«Таманго» Проспера Мериме – это рассказ не только о том,  как хитрые, жестокие и бессердечные белые покупали и тайком перевозили рабов, но и о том, как запуганные, бесправные, безоружные негры сумели захватить корабль работорговцев, не зная, правда, что с ним делать дальше. Получая огромную прибыль от продажи «черного дерева», белые мало заботились о комфорте живого товара. Стремясь приобрести рабов побольше и подешевле, они набивали трюмы чернокожими – мужчинами, женщинами и детьми, многие из которых умирали во время трудного путешествия. В новелле П. Мериме произошло нечто необычное: на корабль среди обычных запуганных и отощавших негров попал и черный работорговец Таманго – бывший знаменитый воин. За этого рослого красивого африканца капитан надеялся выручить много денег. Но вышло иначе. Таманго задумал уговорить остальных невольников взбунтоваться. Играя на суеверности негров, он обещал, что сумеет вернуть их на родину.

Убедительные доводы, «престиж оратора, привычка невольников бояться и слушаться Таманго замечательно помогли его красноречию». Выбрав момент, чернокожие по условному сигналу обезоружили и убили часовых, а затем всех белых на корабле. Власть на корабле полностью перешла в руки бывших рабов.

Но что они могли с ней поделать? Вести корабль не мог ни один из них, а в показаниях компаса не разбирался даже Таманго. Ужас и отчаяние охватили людей, понявших всю безвыходность своего положения.

Невежественные и запуганные, даже за пределами своей родины они оставались рабами, хотя рядом не было белого человека.Я считаю, что бунт чернокожих был заранее обречен на неудачу.

Не зная, что делать, они пытались заглушить свой страх водкой, найденной в трюме. Вряд ли нашлась бы какая-нибудь сила, сумевшая вернуть их на родину.

Даже те негры, о судьбе которых мы ничего не знаем (они уплыли в неизвестность на перегруженной лодке), скорее всего погибли.

Смерть в данном случае – лучший выход для бесправных, невежественных, оказавшихся вдали от родины скитальцев. Только она смогла положить конец их страданиям.

Работорговля – одно из самых больших несчастий и бед, которые принесла цивилизация человечеству, а точнее – тем народам и племенам, которые еще не знали огнестрельного оружия, не умели строить большие быстроходные корабли, не знали, что человека можно использовать, как вещь. Против бесчеловечной торговли людьми направлена новелла П. Мериме «Таманго».

Таманго – это африканский воин, узнавший власть денег и быстро привыкший к «благам» цивилизации – спиртному, оружию, предательству. Таманго такой же чернокожий, как и те, кого он продает белым.

А вот знания, уверенность в себе, умение руководить спасли ему жизнь.

С ужасными вещами сталкиваемся мы, читая новеллу П. Мериме. Работорговля, запрещенная властями, приносила хитрым судовладельцам огромные деньги, поэтому они шли на все, чтобы обмануть французских таможенников и английские крейсеры.

На корабле капитана Леду было шесть больших железных ящиков, наполненных металлическими ошейниками, цепями и кандалами – для будущих рабов. Купленные негры, попав на корабль, даже не имели возможности встать, так мало было расстояние между палубами.

Не шевелясь, они сидели впритык друг к другу. В узком проходе тоже лежали чернокожие.

«Гуманный» капитан считал, что на каждого негра вполне достаточно будет места, равного пяти фунтам в длину и двум фунтам в ширину.

Это было пространство, необходимое драгоценному товару для выживания в течение шестинедельного плаванья.

Однако капитан был не только гуманным, но и умным человеком. Используя принцип «сжимаемости» человеческих тел, он купил на несколько десятков рабов больше, чем планировал, потому что Таманго потребовал за них совсем уж смешную цену – бутылку или даже стакан водки.

Трагедия, случившаяся в море, кажется мне справедливым возмездием за жестокость, безнравственность и бездуховность белых. Негры погибли, потому что были обречены с самого начала.

А капитан и его команда получили по заслугам, встретив смерть от руки обиженных и униженных, насильно вывезенных с родины людей.

Таманго – главный герой, именем которого названа новелла. Знакомясь с ним, мы узнаем, что Таманго – знаменитый торговец людьми. Общение с белыми сделало его хитрым, предприимчивым, деловитым, а сила, мужество, гордость, целеустремленность и умение настоять на своем характеризуют Таманго как хорошего воина.

Его уверенность, что работорговля поставила его вровень с белыми, обманчива, потому что капитаны, с которыми он заключает сделки, смеются над ним, обманывают и смотрят на этого рослого могучего африканца, как на товар.

Не зная, какую прибыль получит за купленных невольников капитан Леду, Таманго продает ему сто шестьдесят негров в обмен на «дрянные бумажные ткани, порох, кремни, три бочонка водки, пятьдесят плохо собранных ружей».

Мы видим, что он не слишком церемонится с товаром, который считает негодным, потому что на него не нашлось покупателя. Тех, кого Таманго не может продать даже за стакан водки, он готов убить. Вот почему я считаю справедливым то, что работорговец сам попал на судно в качестве раба.

Однако, перестав быть торговцем, Таманго на наших глазах превратился в воина – дальновидного, осторожного и хитрого. Его власть над неграми очень сильна, потому что невольниками руководит страх. Суеверные и запуганные, чернокожие готовы подчиняться Таманго, сулящего им освобождение и возвращение на родину. Таманго добился своего.

В результате бунта были перебиты все белые на корабле. Однако самому предводителю явно не хватало знаний, чтобы руководить ходом корабля. И все же Таманго верит в свою судьбу.

Он не предается пьянству, как остальные негры, а держится с достоинством, запасается едой и водой. Ему удается выжить – единственному из всех людей на корабле.

Однако настоящей свободы Таманго так и не получил никогда и умер вдали от родины.(нет оценок)

Источник: https://realdealer.ru/kratkij-pereskaz/kratkoe-soderjanie-merime-lokis-tochnyi-pereskaz-sujeta-za-5-minyt

Коломба — краткое содержание книги Мериме

Коломбо Реббиа – корсиканка её отец был полковником и служил у Наполеона. После падения Наполеоновской власти, отец Коломбо вернулся на родину, тут он был убит при загадочных обстоятельствах.

Девушка горит желанием отомстить за смерть своего отца. Она считает, что знает убийцу, это некий адвокат Баррачини, он давнишний враг их семьи. Коломбо пытается доказать свои подозрения в суде, но план срывается, её доводы неубедительны. Она решает действовать иначе.

Коломбо рассказывает о подозрениях своему брату Орсо. Она хочет, чтобы он убил адвоката, но Орсо колеблется, ему не хочется убивать Баррачини, так как он не до конца уверен в его виновности. В итоге он отказывается от убийства.

Одна из провокаций спровоцировала Баррачини на вызывающее поведение, Орсо возмущённый поступком, вызывает сыновей Баррачини на дуэль. По корсиканским обычаям во время дуэли устраивается засада. Сыновья Баррачини в драке погибают, а их отец сходит с ума. Потерявший рассудок старик признаётся в преступлении.

Коломбо удовлетворена, только мстить сумасшедшему адвокату, потерявшему сыновей уже нет ни какого смысла.

Коломбо с Орсо и его девушкой уезжают в Европу, там, в новом для них мире, им предстоит учиться жить иначе. Орсо будет вынужден скрываться от преследования за убийства двух мужчин, а Коломбо и его невеста будут всегда рядом.

Жизнь этих людей потекла совершенно в другом русле, но Коломбо до конца своих дней останется истинной корсиканкой, живущей законам страны, где царит кровная месть, дикой и необузданной. До последнего дня она будет бороться за свою правду, даже если от этой борьбы будет веять дикостью.

Главная мысль рассказа: Коломба отомстила за смерть отца, но лучше от этого ей не стало. Она была вынуждена покинуть свою родину, её брат вечно скрывался. Совершив месть Коломба ни чего не приобрела, а потеряла много.

← Кармен
← Венера Илльская↑ МеримеЛокис →

• Северная Одиссея — краткое содержание рассказа Лондона
  После долгой дороги Мэйлмют Кид прибыл в свою хижину. Хозяина встретил его друг, Стэнли Принс. Приехав, Кид застал около 10-12 гостей, оставшихся на ночлег. Среди них был странный, молчаливый и закрытый человек, которого Принс и Кид
• Деньги — краткое содержание романа Золя
  Весь роман зациклен на жизни двух людей, которые преследуют одинаковые цели. Но такие разные по смыслу самого существования каждого из них.
• Оттон — краткое содержание оперы Генделя
  Оттон обручился с дочерью византийского императора Феофано. Девушка видела его только на портрете. Оттон захватил владения короля Ломбардии. Вдова Джисмонда и ее сын Адальберт перешли на сторону Оттона.
• Бунин
  Иван Алексеевич Бунин – первый из русских писателей, получивших нобелевскую премию. Это достойная награда нашла его в эмиграции, в возрасте 60 лет, спустя долгое время после начала писательского пути.

Источник: https://sochinimka.ru/kratkoe-soderzhanie/merime/kolomba-kniga

Краткое содержание новеллы Мериме “Таманго”

Капитан Леду был бравым моряком. Поступив на службу простым матросом, он спустя некоторое время стал помощником рулевого.

Но в битве при Трафальгаре в пылу сражения ему раздробило кисть левой руки, которую в дальнейшем пришлось ампутировать, и некогда удалого вояку списали с корабля.

Чтобы не томиться от безделья, Леду принялся за изучение теории мореплавания, штудируя купленные на сбережения книжки и ожидая подходящего случая отправиться в море вновь.

Несколько лет спустя уже сведущий в судоходном деле калека стал капитаном. Проработав

некоторое время на каперском люггере, Леду переходит на коммерческое судно, несмотря на запрет промышлять торговлей подневольных негров.

• Приняв участие в столь рискованном предприятии, Леду с согласия судовладельца строит быстроходный и вместительный бриг “Надежда” – судно, спроектированное специально для транспортировки “черного дерева”.
• Однорукий морской волк быстро прославился среди работорговцев, вот только недолго ему было уготовано упиваться известностью.

В один из рейсов Леду причалил к берегам Африки, чтобы купить рабов у негритянского вождя Таманго. После обмена учтивыми приветствиями и распития нескольких бутылок водки, собеседники приступили к осуществлению купли-продажи. Предложенный вождем товар не понравился капитану.

Он “пожимал плечами, ворчал, что мужчины тщедушны, женщины слишком стары или слишком молоды, и жаловался на вырождение черной расы”. За самых сильных и красивых Леду был готов заплатить обычную цену, остальных же соглашался взять лишь при большой скидке. Таманго возмутили подобные условия сделки. Они долго кричали, спорили, выпили чудовищное количество спиртного.

В итоге почти совсем охмелевший африканец уступил упертому французу. “Дешевые ткани, порох, кремни, три бочки водки и пятьдесят кое-как отремонтированных ружей – вот что было дано в обмен на сто шестьдесят рабов”.

Он взял из тридцати рабов двадцать самых худощавых. Тогда негр стал просить только по стакану водки за каждого из десяти оставшихся. Капитан купил еще трех детей, но заявил, что не возьмет больше ни одного негра.

Не в состоянии придумать ничего лучше, Таманго решил убить за ненадобностью семь хилых никому не нужных рабов. Первый выстрел из ружья свалил с ног женщину. Это была мать троих детей, которых взял Леду. Убить остальных невольников вождю помешала одна из его жен.

Разгневанный столь наглым поступком, Таманго в ярости ударил девушку прикладом и прокричал, что дарит ее французу. Туземка была молода и красива. Леду с готовностью принял столь щедрый дар.

Шесть же уцелевших невольников были обменены на табакерку и отпущены.

Капитан поспешил заняться погрузкой своего товара на корабль. Таманго же прилег в тени на траву, чтобы проспаться. Когда он проснулся, бриг, уже под парусами, спускался вниз по реке.

Страдая от похмелья, африканский вождь потребовал жену Айше и был несказанно удивлен и ошеломлен, узнав, что та отдана в услужение белому капитану. Желая исправить роковую ошибку, Таманго побежал к бухте, рассчитывая найти там лодку, на которой можно подплыть к бригу.

Настигнув невольничий корабль, он попросил обратно свою супругу. “Дареное назад не отбирают”, – ответил Леду, не обращая внимания на истерику и слезы негра, который “то… катался по палубе, призывая свою дорогую Айше, то бился головой о доски, словно хотел лишить себя жизни”.

Во время спора старший помощник доложил невозмутимому капитану, что за ночь погибло три раба, освободив свои места, и посоветовал сделать подневольным того, кто не так давно сам промышлял столь неблагородным занятием, как работорговля.

“Леду рассудил, что Таманго можно легко продать за тысячу экю, что это путешествие, сулившее ему большие барыши, будет, вероятно, последним, что, раз уж он сколотил деньгу и покончил с торговлей рабами, не все ли равно, какая слава пойдет о нем на Гвинейском побережье: добрая или худая!”. Хитростью завладев ружьем Таманго, он высыпал из оружия весь заряд пороха.

Так неразумный племенной вождь стал живой подневольной скотиной. “Товарищи Таманго по рабству, бывшие его пленники, встретили его появление в своей среде с тупым удивлением. Он и теперь внушал им такой страх, что ни один из них не посмел надругаться над несчастьем того, кто был причиной их собственных мучений”.

Подгоняемый попутным ветром с суши, корабль быстро удалялся от берегов Африки. Чтобы человеческий груз как можно меньше пострадал от утомительного плавания, было решено ежедневно выводить невольников на палубу. Некоторое время рана Таманго не позволяла ему выходить наверх.

Наконец он смог осуществить это маленькое путешествие.

“Гордо подняв голову среди боязливой толпы невольников, он прежде всего бросил грустный, но спокойный взгляд на огромное водное пространство, расстилавшееся вокруг корабля, затем лег, или, вернее, повалился, на доски палубы, даже не расположив поудобнее свои цепи”. Но вид прислуживающей своему французскому господину Айше вывел Таманго из равновесия. Развенчанный вождь пригрозил супруге страшным Мама-Джумбо, карающим неверных жен.

Девушка только разрыдалась в ответ.

Ночью, когда почти весь экипаж спал глубоким сном, на весь корабль раздался громкий голос Леду, выкрикивавшего ругательства, и щелканье его страшного бича.

На следующий день, когда Таманго появился на палубе, лицо его было все в кровоподтеках, но он держался также гордо, как и прежде, решив с этого момента в корне изменить сложившуюся ситуацию.

Попросив Айше раздобыть напильник, вождь день и ночь убеждал негров предпринять героическую попытку вернуть себе свободу.

Авторитет оратора, привычка рабов трепетать перед ним и подчиняться ему помогли добиться желанного результата. Чернокожие даже стали торопить вождя в осуществлении бунта.

Как-то утром Айше бросила возлюбленному сухарь, в котором был спрятан маленький напильник. После долгого ожидания настал великий день мщения и свободы.

Перед одной из “прогулок” на палубе брига “невольники постарались подпилить свои цепи таким образом, чтобы это не бросилось в глаза, но чтобы при малейшем усилии они могли их разорвать”.

Подышав немного свежим воздухом, они все взялись за руки и принялись плясать, а Таманго затянул песню, пропев которую, разлегся у ног одного из матросов, словно выбившись из сил.

Все заговорщики сделали то же самое.

Таманго вступает в бой с Леду и в горячке схватки раздирает ему горло зубами.

Источник: https://lit.ukrtvory.ru/kratkoe-soderzhanie-novelly-merime-tamango/

Проспер Мериме — Таманго

Капитан Леду был бравый моряк. Он начал службу простым матросом, потом стал помощником рулевого. В битве при Трафальгаре[1] осколком разбитой мачты ему раздробило кисть левой руки; руку ампутировали, а Леду списали с корабля, снабдив хорошими аттестациями.

Он не любил спокойной жизни и, когда представился случай снова пуститься в плавание, поступил вторым помощником капитана на каперское судно[2]. Деньги, вырученные за добычу, взятую с нескольких неприятельских кораблей, дали ему возможность купить книги и заняться теорией мореплавания, которое он в совершенстве изучил на практике.

Несколько лет спустя он стал капитаном трехпушечного каперского люгера[3] с экипажем в шестьдесят человек, и моряки каботажного плавания с острова Джерси[4] до сих пор помнят о его подвигах. Заключение мира[5] привело его в уныние: во время войны он скопил небольшой капитал и надеялся увеличить его за счет англичан.

Обстоятельства заставили его предложить свои услуги мирным коммерсантам, и так как он слыл человеком решительным и опытным, ему охотно доверили судно.

Когда запретили торговлю неграми и тем, кто хотел заниматься ею, пришлось не только обманывать бдительность французского таможенного надзора, что было не так уж трудно, но, кроме того, — и это было опаснее — ускользать от английских крейсеров, капитан Леду стал незаменимым человеком для торговцев «черным деревом»[6].

В отличие от большинства моряков, подобно ему долго тянувших лямку на матросской службе, у него не было того непреодолимого страха перед новшествами и той косности, от которых они никак не могут избавиться, даже попав на высшие должности.

Капитан Леду, напротив, был первым, кто предложил своему судовладельцу ввести в обиход железные баки для пресной воды. Наручники и цепи, запас которых обычно имеется на невольничьем судне, всегда были у него новейшей системы и тщательно смазывались для предохранения от ржавчины.

Он потребовал, чтобы междупалубные пространства, узкие, со впалыми стенками, были не выше трех футов четырех дюймов, и утверждал, что при такой высоте невольники не слишком большого роста могут сидеть достаточно удобно; а вставать… да зачем им вставать?

— Когда их привезут в колонии, — говорил Леду, — им и так слишком много придется быть на ногах!

Прислонясь спиной к внутренней обшивке, негры сидели двумя параллельными рядами, между которыми оставалось свободное место, на всех других невольничьих судах служившее только для прохода. Леду догадался поместить чернокожих и сюда, уложив их перпендикулярно к сидящим.

Таким образом, его корабль вмещал на десяток негров больше, чем всякое другое судно того же водоизмещения.

В крайнем случае можно было втиснуть еще несколько невольников, но нельзя же забывать о гуманности и надо же отвести каждому негру по меньшей мере пять футов в длину и два в ширину, чтобы он мог хоть немного размяться во время плавания, продолжавшегося шесть недель, а то и дольше.

— Ведь в конце концов, — говорил Леду своему хозяину, чтобы оправдать эту либеральную меру, — негры, в сущности, такие же люди, как и белые.

«Надежда» вышла из Нанта в пятницу, как потом вспоминали суеверные люди. Инспектора, добросовестно осмотревшие бриг, не обнаружили шести больших ящиков, наполненных цепями, наручниками и теми железными палками, которые, не знаю почему, называют «брусьями правосудия».

Они не удивились также огромному запасу пресной воды, взятому на борт «Надежды», хотя по документам корабль шел только до Сенегала, чтобы закупить там дерево и слоновую кость. Переход, правда, невелик, но в конце концов лишняя предосторожность повредить не может.

А вдруг их застанет штиль — что тогда делать без воды?

Итак, хорошо оснащенная и снабженная всем необходимым, «Надежда» отошла в пятницу. Леду, пожалуй, предпочел бы, чтобы мачты на его корабле были попрочнее; впрочем, пока он командовал судном, ему не пришлось на них жаловаться.

Переход был удачный, и он быстро достиг берегов Африки. Он бросил якорь в устье реки Джоаль[7] (если только я не спутал названия) в такое время, когда английские крейсеры не вели наблюдения за этой частью побережья.

Сейчас же на борт «Надежды» явились туземные торговые агенты.

Капитан Леду велел отвезти себя на берег и отправился с визитом к Таманго. Его привели в наспех построенную для негритянского вождя соломенную хижину, где тот ждал его в обществе двух своих жен, нескольких посредников и надсмотрщиков. По случаю встречи с белым капитаном Таманго принарядился.

На нем был старый голубой мундир с еще сохранившимися нашивками капрала, но с каждого плеча свисало по два золотых эполета, пристегнутых к одной пуговице и болтавшихся один спереди, другой сзади.

Мундир, надетый на голое тело, был коротковат для его роста, и между кальсонами из гвинейского холста и белыми отворотами мундира виднелась довольно большая полоса черной кожи, похожая на широкий пояс.

На боку у него висела длинная кавалерийская сабля, подвязанная веревкой, а в руке он держал отличное двуствольное ружье английской работы. В таком наряде африканский воин считал себя элегантнее самого модного щеголя Парижа или Лондона.

Капитан Леду с минуту молча глядел на него, а Таманго, вытянувшись, как гренадер на смотру перед иностранным генералом, наслаждался впечатлением, которое, по его мнению, он производил на белого. Леду внимательно, взглядом знатока, осмотрел его и, обернувшись к своему помощнику, сказал:

— Вот это молодец! Я выручил бы за него не меньше тысячи экю, если бы доставил его живым и здоровым на Мартинику[8].

Они сели, и один матрос, знавший немного йолофский язык[9], взял на себя обязанности переводчика.

После обмена учтивыми приветствиями, полагающимися в таких случаях, юнга принес корзину с бутылками водки; они выпили, и капитан, чтобы расположить к себе Таманго, подарил ему красивую медную пороховницу, украшенную рельефным изображением Наполеона.

Источник: https://libking.ru/books/prose-/prose-classic/284165-prosper-merime-tamango.html

Новелла «таманго» (сочинение-отзыв)

Новелла «Таманго» произвела на меня неиз­гладимое впечатление. В основу описанной Проспером Мериме истории легло не какое-то опре­деленное событие. Необходимые детали писатель выбрал из вышедших в разное время книг, из га­зетных заметок и журнальных статей.

Местный колорит — несколько йолофских слов и реалий — он мог заимствовать из дневни­ковых записок кого-либо из африканских путе­шественников тех лет.

В России новелла «Таманго» долгое время на­ходилась под цензурным запретом. Ее перевод — под названием «Черный царь» — появился лишь в 1895 году в сборнике «Читальня народной шко­лы», после этого новелла много раз переиздава­лась.

Данный исторический факт можно объяс­нить довольно просто. В произведении поднима­ется проблема, которая характеризовала обще­ственный строй России в XIX столетии — пробле­ма порабощения одних людей другими (крепост­ное право).

Сюжетная завязка — сцена торговли между двумя работорговцами, английским капитаном Леду и африканским «прославленным воином и продавцом людей» Таманго.

Торговцы представ­ляют две различные культуры: развитую, циви­лизованную европейскую и отсталую варварскую африканскую.

Несмотря на общность «професси­ональных» интересов, отношение к людям, суще­ствуют различия между этими двумя персона­жами.

В то же время Леду — самоуверенный и циничный человек. Как гово­рит автор, «у него не было того непреодолимого страха перед новшествами». При этом «планы по усовершенствованию» были направлены на то, чтобы «его корабль вмещал на десяток негров больше, чем всякое другое судно того же водоиз­мещения».

Людей Леду воспринимает как товар, за счет которого можно улучшить материальное положение, поэтому невольники должны были на его корабле с символичным название «Надежда» путешествовать в течение шести недель в доволь­но стесненных условиях. Циничный торговец постоянно подчеркивает свое милосердие.

Но воз­никает подспудная мысль, что издевательства над людьми доставляют ему удовольствие.

Реаль­ная же забота Леду заключалась в том, что он мог на палубу «втиснуть еще несколько невольников, но нельзя же забывать о гуманности и надо же отвести каждому негру по меньшей мере пять футов в длину и два в ширину, чтобы он мог хоть немного размяться».

К тому же Леду заставлял невольников плясать под скрипку одного из мат­росов, «подобно тому, как перевозимых на борту корабля лошадей во время долгого плавания зас­тавляют топтаться на месте». Люди для Леду — это «черное дерево», которое не должно в пути портиться. Голова капитана наполнена мыслями о будущих огромных барышах, ожидавших его в колониях, куда он направлялся.

Не меньшей жестокостью отличается и Таман­го. Он считает себя прославленным воином и до­вольно разумным человеком. Однако к своим со­племенникам относится так же, как и белый «коллега» Леду.

Таманго четко продумал систе­му охраны живого товара: невольники были по­строены шеренгой; на плече у каждого из вере­ницы находилась длинная рогатка, расходящие­ся концы которой соединялись на затылке дере­вянной перекладиной.

Но на этом торг не закончился: Таманго сбавил цену — и теперь человеческая жизнь была им оценена в стакан водки. Когда Леду отказался покупать невольников, африканский воин безжалостно убил женщину, мать троих детей. А жену, кото­рая попыталась воспрепятствовать бессмыслен­ной расправе, Таманго подарил чужеземцу.

Дальнейшее развитие событий принимает не­ожиданный оборот. Бросившийся на выручку жене Таманго становится заложником своей не­осмотрительности. Леду, рассудив, что Таманго можно продать за тысячу экю, лишает африкан­ского воина и торговца людьми свободы.

Положение невольника не устраивало челове­ка, высоко ценившего свободу. Умело манипули­руя настроениями, верованиями своих соплемен­ников, Таманго убеждает невольников предпри­нять попытку вернуть себе свободу.

Возникают сомнения, что столь умный и сильный духом че­ловек от всего сердца верит в существование Мама-Джумбо или всемогущество колдунов, но то, насколько умело он использовал в своих це­лях убеждения соплеменников, вызывает восхи­щение. Несомненно, врожденные способности ли­дера помогли бы Таманго достичь в цивилизован­ном обществе вершин власти и могущества.

Но Таманго был представителем черной расы, а по­тому у него не было ни малейших шансов реали­зоваться как личность. Об этом свидетельствуют и дальнейшие события новеллы.

Таманго удалось сломить сопротивление бе­лых. Он сражается с врагами как лев: «Таманго, не теряя мужества, сдавил капитана и с таким бешенством впился зубами ему в горло, что кровь хлынула из него, как из-под клыков льва».

Но Таманго не смог преодолеть оковы собственного невежества: чтобы управлять огромным кораб­лем, необходимы основательные знания. Однако, в отличие от других невольников, Таманго не те­ряет присутствия духа.

Горькой иронией пронизано повествование автора, даже в эпизодах, описывающих действи­тельные акты милосердия.

Сострадательный пе­реводчик обменял шесть оставшихся у Таманго невольников на картонную табакерку, а затем отпустил всех на волю.

Позже, когда Таманго был ранен, сострадательный переводчик перевязал ему рану и попытался его утешить. Судьба пере­водчика была предопределена: милосердие не уберегло его от гнева разъяренных негров и страшной гибели.

Неутешительные выводы делаешь после про­чтения новеллы: в мире, где правят сила, агрес­сия, человеческая жизнь стоит ничтожно мало. Погибают не только безвольные, слабые духом, но и сильные личности становятся заложниками жестоких обстоятельств.

На этой странице искали :

• таманго анализ
• таманго краткое содержание
• краткое содержание таманго

Сохрани к себе на стену!

Источник: https://vsesochineniya.ru/novella-tamango-sochinenie-otzyv.html

Выдающемуся французскому писателю Просперу Мериме принадлежит ведущая роль в развитии и утверждении критического реализма во французской литературе. Именно он положил начало развитию реалистической драматургии и новеллистики.

В своих новеллах автор ставит перед собой нелегкую цель: через единичное событие раскрыть характер народа, иногда — целой эпохи.

То или иное исключительное событие придает произведениям писателя романтическое звучание, а выявление характера, типичного для данного народа и данного времени, свидетельствует о переходе от «местного колорита» к реалистическому историзму.

«Для меня нет задачи интереснее, чем обстоятельный анализ исторического персонажа…» — писал П. Мериме. Именно из-за сложности и неоднозначности исторических событий герои произведений французского писателя часто живут двойной жизнью, у них — двойственный внутренний мир.

Талантливый психолог, Мериме проникает глубоко в душу своих персонажей, раскрывает двойственность натуры своих современников, открывает истоки этой двойственности, показывает преобразования, которые происходят с человеком, сумевшим осознать истинные ценности и законы. Именно этим, в первую очередь, и интересны созданные писателем образы.

В присущей многим романтикам манере писатель стремится найти энергичные характеры, яркие страсти, цельные натуры вне буржуазной повседневности, в мало затронутых цивилизацией «экзотических» странах.В «Таманго» автор создает яркий образ свободолюбивого негра.

В начале новеллы перед нами — дикий негритянский царек, который продает белым работорговцам своих подданных. Безжалостно и цинично продает Таманго свой «товар», идя при этом на любые ухищрения, продает людей в обмен на «дрянные бумажные ткани, порох, кремни, три бочонка водки, пятьдесят плохо собранных ружей».

Он готов тут же убить тех, кого не купили, потому что не знает, что ему делать с этим «хламом». Все это ярко демонстрирует, насколько ничтожной и ничего не значащей была для него жизнь людей. Мериме показывает постепенное развитие сюжета и судьбы героя, в ходе которых Таманго сам оказывается в неволе.

И тут происходит резкая перемена в мировоззрении и психологии негра. Он осознает всю бесчеловечность цивилизации, несправедливость строя, при котором одни люди становятся товаром, а другие берут на себя право распоряжаться их судьбами, и даже больше — их жизнью.

Мы видим, как герой постепенно поднимается до истинного величия, вдохновив своих «братьев по несчастью» и возглавив бунт на невольничьем корабле.В новелле автор также рисует образ белого работорговца Леду, поражающего своей беспредельной жестокостью, превосходящей во много раз первобытную жестокость дикарей.

Способный на ловкий обман, научившийся избегать английских крейсеров, Леду приобрел большую славу у торговцев «черным деревом», то есть неграми-рабами. С иронией и сарказмом изображает писатель пустоту и лицемерие этого типичного представителя буржуазного общества, в котором беспредельно господствует власть денег и страсть к наживе. Стремясь как можно выгоднее совершить сделку, такие как Леду используют различные ухищрения, в изобилии заливая свои споры водкой. Негодование и возмущение вызывает жестокость торговцев людьми, их низость и подлость.

В своих произведениях Проспер Мериме всегда стремился к объективности, избегал излишнего лиризма. Он был одним из первых, кто ощутил начало кризисных явлений в культуре буржуазного Запада и старался показать всем пагубные последствия этих явлений.

Мне нравится также, что все произведения Мериме, в том числе и новелла «Таманго», отличаются остротой конфликта, драматизмом сюжета, неожиданным и всегда интересным финалом.

Источник: https://tvory.info/sochineniya-po-russkomu/index.php/russkaya-literatura/kollektsiya-sochinenij-po-russkoj-literature-5-11-klass/8-klass/2586-tamango-sochinenie-otzyv

Читать онлайн "Таманго" автора Мериме Проспер — RuLit — Страница 1

Капитан Леду был бравый моряк. Он начал службу простым матросом, потом стал помощником рулевого. В битве при Трафальгаре[1] осколком разбитой мачты ему раздробило кисть левой руки; руку ампутировали, а Леду списали с корабля, снабдив хорошими аттестациями.

Он не любил спокойной жизни и, когда представился случай снова пуститься в плавание, поступил вторым помощником капитана на каперское судно[2]. Деньги, вырученные за добычу, взятую с нескольких неприятельских кораблей, дали ему возможность купить книги и заняться теорией мореплавания, которое он в совершенстве изучил на практике.

Несколько лет спустя он стал капитаном трехпушечного каперского люгера[3] с экипажем в шестьдесят человек, и моряки каботажного плавания с острова Джерси[4] до сих пор помнят о его подвигах. Заключение мира[5] привело его в уныние: во время войны он скопил небольшой капитал и надеялся увеличить его за счет англичан.

Обстоятельства заставили его предложить свои услуги мирным коммерсантам, и так как он слыл человеком решительным и опытным, ему охотно доверили судно.

Когда запретили торговлю неграми и тем, кто хотел заниматься ею, пришлось не только обманывать бдительность французского таможенного надзора, что было не так уж трудно, но, кроме того, — и это было опаснее — ускользать от английских крейсеров, капитан Леду стал незаменимым человеком для торговцев «черным деревом»[6].

В отличие от большинства моряков, подобно ему долго тянувших лямку на матросской службе, у него не было того непреодолимого страха перед новшествами и той косности, от которых они никак не могут избавиться, даже попав на высшие должности.

Капитан Леду, напротив, был первым, кто предложил своему судовладельцу ввести в обиход железные баки для пресной воды. Наручники и цепи, запас которых обычно имеется на невольничьем судне, всегда были у него новейшей системы и тщательно смазывались для предохранения от ржавчины.

Он потребовал, чтобы междупалубные пространства, узкие, со впалыми стенками, были не выше трех футов четырех дюймов, и утверждал, что при такой высоте невольники не слишком большого роста могут сидеть достаточно удобно; а вставать… да зачем им вставать?

— Когда их привезут в колонии, — говорил Леду, — им и так слишком много придется быть на ногах!

Прислонясь спиной к внутренней обшивке, негры — сидели двумя параллельными рядами, между которыми оставалось свободное место, на всех других невольничьих судах служившее только для прохода. Леду догадался поместить чернокожих и сюда, уложив их перпендикулярно к сидящим.

Таким образом, его корабль вмещал на десяток негров больше, чем всякое другое судно того же водоизмещения.

В крайнем случае можно было втиснуть еще несколько невольников, но нельзя же забывать о гуманности и надо же отвести каждому негру по меньшей мере пять футов в длину и два в ширину, чтобы он мог хоть немного размяться во время плавания, продолжавшегося шесть недель, а то и дольше.

— Ведь в конце концов, — говорил Леду своему хозяину, чтобы оправдать эту либеральную меру, — негры, в сущности, такие же люди, как и белые.

«Надежда» вышла из Нанта в пятницу, как потом вспоминали суеверные люди. Инспектора, добросовестно осмотревшие бриг, не обнаружили шести больших ящиков, наполненных цепями, наручниками и теми железными палками, которые, не знаю почему, называют «брусьями правосудия».

Они не удивились также огромному запасу пресной воды, взятому на борт «Надежды», хотя по документам корабль шел только до Сенегала, чтобы закупить там дерево и слоновую кость. Переход, правда, невелик, но в конце концов лишняя предосторожность повредить не может.

А вдруг их застанет штиль — что тогда делать без воды?

Итак, хорошо оснащенная и снабженная всем необходимым, «Надежда» отошла в пятницу. Леду, пожалуй, предпочел бы, чтобы мачты на его корабле были попрочнее: впрочем, пока он командовал судном, ему не пришлось на них жаловаться.

Переход был удачный, и он быстро достиг берегов Африки. Он бросил якорь в устье реки Джоаль[7] (если только я не спутал названия) в такое время, когда английские крейсеры не вели наблюдения за этой частью побережья.

Сейчас же на борт «Надежды» явились туземные торговые агенты.

Капитан Леду велел отвезти себя на берег и отправился с визитом к Таманго. Его привели в наспех построенную для негритянского вождя соломенную хижину, где тот ждал его в обществе двух своих жен, нескольких посредников и надсмотрщиков. По случаю встречи с белым капитаном Таманго принарядился.

На нем был старый голубой мундир с еще сохранившимися нашивками капрала, но с каждого плеча свисало по два золотых эполета, пристегнутых к одной пуговице и болтавшихся один спереди, другой сзади.

Мундир, надетый на голое тело, был коротковат для его роста, и между кальсонами из гвинейского холста и белыми отворотами мундира виднелась довольно большая полоса черной кожи, похожая на широкий пояс.

На боку у него висела длинная кавалерийская сабля, подвязанная веревкой, а в руке он держал отличное двуствольное ружье английской работы. В таком наряде африканский воин считал себя элегантнее самого модного щеголя Парижа или Лондона.

Капитан Леду с минуту молча глядел на него, а Таманго, вытянувшись, как гренадер на смотру перед иностранным генералом, наслаждался впечатлением, которое, по его мнению, он производил на белого. Леду внимательно, взглядом знатока, осмотрел его и, обернувшись к своему помощнику, сказал:

— Вот это молодец! Я выручил бы за него не меньше тысячи экю, если бы доставил его живым и здоровым на Мартинику[8].

Они сели, и один матрос, знавший немного йолофский язык[9], взял на себя обязанности переводчика.

После обмена учтивыми приветствиями, полагающимися в таких случаях, юнга принес корзину с бутылками водки; они выпили, и капитан, чтобы расположить к себе Таманго, подарил ему красивую медную пороховницу, украшенную рельефным изображением Наполеона.

Они появились, выстроенные длинной вереницей, сгорбленные от усталости и страха; на шее у каждого была рогатка длиной более шести футов, расходящиеся концы которой соединялись на затылке деревянной перекладиной.

Когда нужно тронуться в путь, один из надсмотрщиков кладет себе на плечо длинный конец рогатки первого невольника; тот берет рогатку идущего за ним человека, второй несет рогатку третьего и так далее.

Если нужно передохнуть, вожак колонны втыкает в землю острый конец ручки своей рогатки, и вся колонна останавливается. Понятно, что нечего и думать о побеге, когда за шею тебя держит толстая валка в шесть футов длины.

Глядя на каждого проходившего перед ним невольника мужского или женского пола, капитан пожимал плечами, ворчал, что мужчины тщедушны, женщины Слишком стары или слишком молоды, и жаловался на вырождение черной расы.

— Все мельчает, — говорил он. — Прежде все было по-другому: женщины были ростом в пять футов шесть дюймов, а мужчины могли вчетвером вертеть кабестан фрегата при подъеме главного якоря.

Однако, продолжая придираться, он уже отбирал самых сильных и красивых негров. За этих он мог заплатить обычную цену, но остальных соглашался купить только с большой скидкой.

Таманго отстаивал свои интересы, расхваливал товар, говорил о том, как мало осталось людей и как опасно торговать ими.

В заключение он назвал цену — уж не знаю какую — за тех невольников, которых белый капитан хотел погрузить на свой корабль.

вернуться

Битва при Трафальгаре — 21 октября 1805 года в Гибралтарском проливе у мыса Трафальгар английская эскадра под командованием адмирала Нельсона (погибшего в этом бою) разгромила объединенный франко-испанский флот; командовавший этим флотом французский адмирал Пьер де Вильнев покончил с собой.

вернуться

Каперское судно — принадлежащее частному владельцу судно, имеющее разрешение во время войны нападать на вражеские корабли, разоружать и грабить их.

вернуться

Люгер — небольшое двухмачтовое парусное военное судно.

вернуться

Остров Джерси — небольшой остров в проливе Ла-Манш, принадлежащий Англии.

вернуться

Заключение мира — имеется в виду мир, заключенный между Францией и Англией в 1814 году после первого отречения Наполеона.

вернуться

Торговцы «черным деревом» — так сами себя называют люди, торгующие неграми.

вернуться

Джоаль (Жоаль) — небольшой порт на западном побережье Африки.

вернуться

Мартиника — один из самых крупных островов в группе Малых Антильских островов (Вест-Индия); в этой старой французской колонии в XIX веке широко применялся труд негров-рабов, вывезенных из Африки.

вернуться

Йолофский язык — (уолоф, волоф) — язык одного из самых крупных негритянских племен Сенегала; йолофский язык относится к сенегальско-гвинейской группе суданской семьи африканских языков.

Источник: https://www.rulit.me/books/tamango-read-27885-1.html