Открытая книга — краткое содержание рассказа каверина

К наиболее знаменитым произведениям Вениамина Александровича Каверина относится сказка «Легкие шаги».

С кратким содержанием произведения и главными героями школьники знакомятся в начальных классах на занятиях по внеклассному чтению. Для понимания полной картины стоит прочитать книгу полностью.

Это история о снежной девочке, которая смогла испытать человеческие эмоции и не растаять весной.

Краткое содержание

Повествование ведется из сказочного поселка Немухино. Однажды Петя возвращался домой, по дороге он увидел необычную девочку. На улице было очень холодно, но она была одета в простое ситцевое платье, не чувствуя при этом никакого дискомфорта.

Знакомство с Настей

Симпатичная незнакомка рассказала, что она встретила старого волшебника, который превратил ее из снежной бабы в настоящую девочку. Петька пожалел новую знакомую и пригласил ее к себе домой, ведь у той своего жилища не было. Мальчик оставил ее в дровяном сарае, а сам поспешил за советом к Трубочному Мастеру. Он надеялся, что тот подскажет, где ей лучше жить, чтобы не растаять.

Мужчина рекомендует мальчику сходить в Институт Вечного Льда и посоветоваться со специалистами. Петя так и поступает. Он рассказывает свою историю директору Тулупову.

Профессор, странный старик с розовыми щеками, решает поместить Настю в холодильник с продуктами и провести обследование. Версии ее происхождения разделились.

Было три предположения по поводу того, кто такая Настя:

• Снегурочка;
• родственница Снежного человека;
• девочка, вылепленная из снега папой Карло.

Вскоре девочка устала от постоянного изучения, поэтому решилась на побег. На улице Настя увидела ласточку, которая замерзала от мороза. Она схватила птицу и забежала в ближайшую булочную, добрый хозяин сжалился над ней и разрешил остаться.

Пекарь выделил ей самое холодное помещение, готовил для нее окрошку, подкармливал холодцом и мороженым.

Превращение в обычную девочку

Вскоре Петька узнал, что его знакомая сбежала из института, и стал искать ее по городу. В помощники он привлек своего дядю Костю Лапшина. Мальчик очень переживал, что с наступлением весны гостья растает. Симпатичная девчушка занимала все мысли подростка.

Насте тоже понравился новый друг, она даже пишет ему письмо, которое передает через Костю. Мужчина рассказал о переживаниях племянника, просил девочку вернуться в холодильник, но та категорически отказалась. Она больше не желала жить среди мертвой рыбы, ей нравилось в булочной.

Добрый пекарь научил ее хозяйственным делам. Девочка чувствовала себя обычным человеком, мечтала, как весной побежит по зеленой травке, погреется на солнышке.

В это время Петя с Костей старались получить документы для девочки, но везде получали отказ. Они обращались в Министерство вьюг и метелей, делали запрос в Министерство арктических вьюг. Затем было принято решение вновь отправиться в Институт Вечного Льда. Оказывается, их там давно ждали.

Директор Тулупов узнав, что снежная девочка отказывается возвращаться в холодильник, поэтому выбил приказ, в котором было постановлено считать Настю обыкновенной девочкой. Но внезапно документ подхватил ветер, его закрутило в трубу и он улетел. Девчушка бросилась ловить приказ, ей пришлось бежать три километра за важной бумагой, но, к удивлению окружающих, она не растаяла.

Когда состоялась встреча Насти с Петей, он увидел, что из ее глаз капают соленые слезы. Тогда мальчик понял, что она превратилась в настоящего человека. Это случилось благодаря тому, что ее искренне полюбили люди.

Главные герои

Ознакомившись с кратким содержанием «Легких шагов» Каверина, следует рассмотреть характеристику главных героев сказки. В произведении несколько действующих лиц:

• Петька — добрый мальчик с настойчивым характером, он дружит со снежной девочкой и старается помочь ей стать человеком;
• Настя — снежная девочка, красивая, добрая и наивная, ей хочется быть такой, как все люди;
• Костя Лапшин — родственник Петьки, ответственный человек, который сразу отзывается на просьбу племянника и вместе с ним ищет Снегурочку;
• Пекарь — добрый и заботливый владелец булочной, дает Насте жилье и пропитание.

В сказке также упоминаются многочисленные сотрудники института. Среди них можно выделить директора Тулупова — умного и доброго ученого.

Основная мысль и анализ

Вениамин Каверин написал произведение в жанре сказки. Сюжет включает в себя и реальные, и вымышленные обстоятельства. Можно составить следующий план пересказа:

1. Встреча главных героев.
2. Странный рассказ.
3. Совет Трубочного Мастера.
4. Институт Вечного Льда.
5. Исследование ученых и побег Насти.
6. Знакомство с пекарем.
7. Поиск пропавшей девочки.
8. Наступление весны и долгожданный приказ.
9. Благополучный исход и новая жизнь.

В произведении Каверина главными темами являются любовь, дружба и верность. Петька искренне сопереживает новой знакомой, боится, что она растает с наступлением весны.

Мальчик старается всеми силами предотвратить ее гибель. Настя, не желая причинять боль людям, которые ее полюбили, ищет выход из ситуации.

Общие усилия и вера в лучшее дают результат: девочка превращается в обыкновенного человека, который испытывает свойственные ему чувства.

Каверин в своем сочинении хотел показать читателям, что чудеса могут случаться даже в обычной жизни.

Источник: https://1001student.ru/literatura/kratkie-soderzhaniya/skazki-kaverina-legkie-shagi.html

В.Каверин "Открытая книга"

«Визитной карточкой» В.Каверина считается, конечно же, «Два капитана». А сегодня, после прошедшего Международного женского дня, хочется рассказать о книге про женщину с неординарной судьбой.

Сначала предлагаю окунуться в историю. Знакомьтесь, Ермольева Зинаида Виссарионовна.

Советский ученый-микробиолог и эпидемиолог. Зинаида Виссарионовна послужила прототипом главной героини романа В.Каверина «Открытая книга», Татьяны Петровны Власенковой.

Татьяна выросла в провинциальном городке в семье, состоящей из мамы-швеи, подрабатывающей гаданием на картах, и папеньки из типа «вольная птица».

Папенька в вечных разъездах по городам и весям, постоянно на каких-то диковинных заработках, но дождаться от него можно разве что трелей о том, какой он ценный работник и какие приключения ему приходится встречать в каждодневной жизни. Впрочем, папа и дома-то давно не появлялся.

Денег в семье нет, перспектив у одиннадцатилетней Танюши — никаких, поэтому она вынуждена подрабатывать по вечерам посудомойщицей в трактире.

Один вечер меняет в корне судьбу главной героини. Однажды, идя в лавку за керосином, она становится невольной свидетельницей дуэли двух гимназистиков. Не желая быть замеченной, она прячется в кустах, но «шальная» пуля случайно задевает Таню.

Её, истекающую кровью, приносит к себе в дом один из гимназистов — виновник трагедии. Доктора не дают никаких прогнозов, и следующие несколько недель Таня вынуждена провести в чужом доме, балансируя на грани между жизнью и смертью.

Так она впервые оказывается в семье Львовых.

Семья состоит из матери семейства, её двоих сыновей — Андрея и Дмитрия и старенького брата матери, Павла Петровича. Павел Петрович бывший врач. Окружающие поглядывает на него уже со снисходительной улыбкой: старости простительна чудаковатость.

Павел Петрович одержим идеей о целебной пользе самой обычной плесени, держит у себя на подоконнике старый сыр и засохший хлеб и мечтает увидеть свой труд в печати. Всерьез старого доктора воспринимает разве что Таня.

Она очарована этим непонятным миром «невидимых» организмов, сказками доктора и просто подпадает под его кроткое обаяние. Настолько, что отдаёт всю жизнь служению науке.

Раз уж зашёл разговор о настоящей женщине-микробиологе, то следует сделать ряд уточнений. В жизни Зинаиды Виссарионовны Ермольевой никогда не было фантазёра-отца, завязавшего пьянчужки и разгильдяя. Был зажиточный войсковой казачий старшина.

Не было и старичка-доктора с подоконником, а были стажировки в лаборатории Коха и Пастера (правда, уже когда Зинаида Виссарионовна достигла определённых результатов).

Я прекрасно понимаю, почему Каверин немного ушёл от реальности. И я предпочту книжную версию. Старичок-доктор завораживает, судьба героини вдохновляет: подняться хоть и не со дна, но до таких вершин! Ибо многое в книге правда: Ермольева действительно открыла холерный вибрион, названный её именем.

Сумела найти метод получения лизоцима — вещества, задерживающего рост некоторых микробов. Ермольева предложила использовать лизоцим на практике, в частности, в офтальмологии. И эксперимент с консервированием икры с использованием лизоцима, который так подробно описан в книге, — тоже правда.

Лизоцим позволил консервированной икре сохраняться длительное время.

Но главная заслуга Зинаиды Виссарионовны всё же не в этом. Все мы знаем, кто изобрёл пенициллин. Флеминг. Только вот он не завершил свой труд, не сделал пенициллин стойким и не наладил его промышленное производство.

Во время Второй мировой войны подобный препарат требовался в больших масштабах. Ермольева работала параллельно со своими западными коллегами (естественно, не зная о ходе их работы из-за «железного занавеса»).

Она была первой, кто в Советсткой Союзе сумел получить образцы отечественного пенициллина из отечественного же сырья. Официальная версия гласит, что созданный её крустозин был эффективен. Неофициальные версии тоже есть.

Некоторые говорят, что крустозин во многом уступал западному пенициллину. Я считаю, что в таких тонкостях лучше не копаться, особенно в рамках чтения художественной книги.

Главная героиня, Татьяна Власенкова, очень вдохновляет. Как учёный она безупречна. С оговоркой, что личностные качества у неё далеко не всегда такие же безупречные. Как известно, если где-то что-то прибыло, то где-то что-то и убыло. Холодновата она, что ни говори. Рассудочна.

Подозреваю, что процентов 90 читателей симпатизируют не ей, а её мужу. Так что если вам важно искренне сопереживать герою и находить его полностью симпатичным, то это не тот вариант.

Татьяна Власенкова готова нестись к чёрту на кулички спасать раненого, потому что когда-то в молодости она работала с ним некоторое время, но при этом иногда нечувствительна к переживаниям собственного мужа.

Хотя стоит упомянуть, что Зинаида Виссарионовна была в родстве с Вениамином Кавериным. Его брат, Лев Зильбер, был её первым мужем. Так что мало ли какие счёты могли быть у него с бывшей невесткой…

И напоследок. «Открытая книга» входит в список 100 произведений, рекомендованных школьникам всех возрастов для внеклассного чтения.

И совсем напоследок. Стихотворение Р.Рождественского о сильных женщинах.

Будь, пожалуйста, послабее.
Будь, пожалуйста.
И тогда подарю тебе я чудо запросто.
И тогда я вымахну — вырасту, стану особенным.
Из горящего дома вынесу тебя, сонную.
Я решусь на все неизвестное, на все безрассудное —
в море брошусь, густое, зловещее, и спасу тебя!..

Это будет сердцем велено мне, сердцем велено…
Но ведь ты же сильнее меня,
сильней и уверенней!
Ты сама готова спасти других от уныния тяжкого,
ты сама не боишься
ни свиста пурги, ни огня хрустящего.
Не заблудишься, не утонешь, зла не накопишь
Не заплачешь и не застонешь, если захочешь.

Источник: https://www.BabyBlog.ru/community/post/kids_books/3253605

Вениамин Каверин «Открытая книга»

В романе рассказывается история советской женщины – микробиолога Татьяны Власенковой. Увлеченно, с глубоким знанием предмета Каверин рассказывает о работе Власенковой по созданию отечественного пенициллина, сделав тему научного поиска основной для своего романа.

Содержание цикла:

Юность  [= Юность Тани] (1949)	8.56 (115)
Поиски  [= Доктор Власенкова] (1952)	8.48 (107)
Надежды  [= Поиски и надежды] (1956)	8.31 (106)

• Обозначения:   циклы   романы   повести   графические произведения   рассказы и пр.
• Экранизации:
• — «Открытая книга» 1973, СССР, реж: Владимир Фетин
• — «Открытая книга» 1979, СССР, реж: Виктор Титов

 1953 г. 1954 г. 1955 г. 1956 г. 1956 г. 1956 г. 1957 г. 1958 г. 1959 г. 1960 г. 1965 г. 1965 г. 1966 г. 1969 г. 1978 г. 1981 г. 1982 г. 1984 г. 1988 г. 1989 г. 1999 г. 2010 г. 2010 г. 2010 г. 2011 г. 2013 г. Издания на иностранных языках: 1990 г.

Доступность в электронном виде:

Сортировка: по дате | по рейтингу | по оценке

kira raiven, 6 июня 2009 г.

Эта книга Каверина перечитана много раз. Мне в разные периоды жизни было почему-то необходимо взять ее в руки и читать.

Книга не просто не разочаровывает, она каждый раз приглашает вернуться в этот мир, где я каким-то образом возвращаюсь к себе. Вот здесь — мои эмоции и мысли по этому поводу, здесь…

хмм, все же сейчас я так не думаю, но понимаю, почему я разделяла эти мысли, а вот это — как я могла это пропустить?! При этом читать интересно.

Так он пишет. Повествование идет от лица героини, которая взрослеет на наших глазах. Она любит — одного человека, с самого детства. Она верит — своим мечтам, своим друзьям, старому доктору. Она упорна и решительна, она настойчиво отстаивает свое право думать и действовать, не прекращая. При этом автор создает удивительную атмосферу присутствия читателя рядом с героями.

Все герои книги, все без исключения, очень цельные, четко выписаны. Образы мне близки, они живые, любимые и давно стали какими-то родными. А язык этой книги и слог, присущие Каверину, меня всегда восхищают.

Он потрясающий рассказчик, призывающий внимание вдумчивого читателя, его книги пронизаны атмосферой добра и любви, и в них при этом всегда присутствует реальная жизнь в ее разнообразных проявлениях, конфликтах и преодолениях.

Далеко не всегда героям удается выходить победителями из разнообразных ситуаций, но герои книг Каверина обычно особенно упрямы в отстаивании своих убеждений, образа мыслей и готовы пожертвовать многим ради близких людей.

В «Открытой книге» есть это все, и еще есть характерная для его произведений насыщенная и полная чувства тема любви, причем все происходит с изрядной долей присутствия чувства юмора, так что читать и перечитывать доставляет истинное наслаждение.

Как можно пронести Чувство в своем сердце через все эти годы, будучи исследователем и ученым, будучи матерью и любимой женщиной, все равно сохранить его в своем сердце? Татьяна, главная героиня, ее образ, — одна из главных составляющих успеха этой книги.

Ev.Genia, 3 декабря 2012 г.

Прекрасная книга! Подлинная история насыщенной жизни девочки, девушки, а потом уже женщины-ученого — сначала Царская Россия, детский труд, Первая Мировая война, революция, становление СССР, Вторая Мировая война, репрессии, борьба за свое детище — пенициллин — все это ее жизнь. Ее любили многие. А кого любила она? Почему так и не была полностью счастлива? Вся страсть и энергия ее была отдана любимому делу.

Некоторые могут, но неспособны что-либо создать — их съедает зависть к чужому таланту, поэтому они готовы любого уничтожить, стереть любым способом, главное, чтобы время было подходящее.

А есть люди, которым, что бы они не создавали, как-бы тяжело не было, им всегда будет мало — они творцы.

Автор мастерски описывает все эти образы и характеры героев, их так и видишь перед глазами: Татьяна Власенкова, Андрей Львов, его брат Дмитрий, Петр Рубакин, Виктор Мерзляков. На страницах книги оживает история жизни целого поколения ученых, которые жили, творили, создавали, любили, радовались, отстаивали свои убеждения, а главное выживали в непростое время нашей истории.

Книга очень понравилась. Когда-то давно смотрела фильм, снятый по этой книге. А книгу прочла только сейчас — проза Каверина великолепна!!! И фильм и книга заслуживают внимания.

Кунгурцев, 26 августа 2014 г.

Интересным человеком был автор: умудрялся совмещать репутацию живого классика советской литературы с почти открытым диссидентством. И в этой книге есть от того и от другого. Что ж, этим она пожалуй и хороша – широким взглядом на историю 10-50-х годов, в котором есть место и достижениям, и преступлениям.

Вспоминается басня Сергея Михалкова, о том, как однорукий и одноглазый хан Ахмед заказал свой портрет трём художникам. Один нарисовал его с двумя руками и глазами и был казнён за угодничество. Другой – как есть, без руки и глаза и был казнён за подчёркивание недостатков хана. А третий написал в профиль, с нужной стороны – где и глаз, и рука имеются и был возвеличен.

Но ведь написать в профиль можно и с другой стороны – где ни глаза, ни руки.

Каверин написал свой роман «анфас», за что ему спасибо. Но, конечно, явно ощущается, что роман писался, а затем переписывался в разные периоды нашей истории.

Правда лично мне несколько подпортили впечатление многочисленные анахронизмы. Не знаю уж, возникли ли они при неоднократном переписывании или с самого начала автор несколько неряшливо отнёсся к работе.

Но есть неувязки и с возрастом героев, и с рядом событий и некоторыми названиями.

Так, например, почему-то в 1944 году фигурирует Министерство внутренних дел, хотя чуть ли не на той же странице Наркомат здравоохранения в соответствии с исторической правдой по-прежнему остаётся наркоматом.

Ochevidec, 16 апреля 2013 г.

1. 1.
2. Начало «Открытой книги» сделано по лекалам «Двух капитанов».
3. Это и сюжетных ходов касается, и авторской интонации, и (в меньшей степени) антуража.
4. Судите сами.

Спойлер (раскрытие сюжета) (кликните по нему, чтобы увидеть)

• Девочка из простонародья попала в интеллигентный дом Львовых и породнилась с ними = мальчик из простонародья попал в интеллигентный дом Татариновых и породнился с ними.
• Ленинград 20-х = Ленинград 20-х.

Источник: https://fantlab.ru/work120096?sort=rating

Кто был прототипом главной героини романа Каверина "Открытая книга"?

90 лет назад британский бактериолог Александр Флеминг (фото1) опубликовал в журнале «Экспериментальная патология» свою статью о пенициллине, на которую сначала коллеги учёного не обратили особого внимания. Зато потом, во время Второй Мировой войны, этот антибиотик спас жизни многим солдатам. Пенициллин успешно помогал бороться с гнойно-воспалительными процессами и сепсисом, вызываемым патогенными бактериями.

Но сегодня мы хотим рассказать о другом антибиотике, крустозине. Его ещё называют советским пенициллином. Крустозин разработала микробиолог Зинаида Ермольева (фото 2) с коллегами из Института экспериментальной медицины. 

Зинаида Ермольева родилась в 1898 году на Дону, закончила Северо-Кавказский университет и первые свои исследования посвятила борьбе с холерой, даже проводила эксперименты на себе. Её опыт пригодился во время борьбы со вспышкой холеры в Афганистане в 1939 году, а позднее, когда началась Великая Отечественная война, в Сталинграде.

В сражающемся городе вспыхнула эпидемия, и Ермольева организовала в Сталинграде всеобщую вакцинацию, снабжала население и солдат разработанным ею холерным бактериофагом — вирусом, уничтожающим холерные бактерии.

Также в качестве профилактики она хлорировала с бригадами все общественные колодцы. Рекомендации Ермольевой по хлорированию питьевой воды используются до сих пор.

За работу в Сталинграде она получила Сталинскую премию, которую тут же пожертвовала на новый самолёт — «Всё для фронта, всё для победы».

А после Сталинграда перед Зинаидой Ермольевой встала новая задача — разработка антибиотика. К тому времени английский фармаколог Говард Флори и биохимик Эрнст Чейн (фото 3) уже смогли извлечь пенициллин из культуральной жидкости плесневого грибка, а в 1943—1944 годах, после того как перебрались в США, наладили массовое производство.

Позже Говард Флори прилетел в СССР, чтобы помочь наладить производство пенициллина, и лекарство тут же отправилось на фронт. Там его внедрял главный хирург советской армии Николай Бурденко (фото 6).

О своем клиническом опыте он рассказал в книге «Письма хирургам фронтов о пенициллине», а Зинаида Ермольева стала прототипом героини романа «Открытая книга» Вениамина Каверина (фото 7).

С 1952 года и до конца жизни Зинаида Ермольева возглавляла кафедру микробиологии и лабораторию новых антибиотиков ЦИУВ (Российская медицинская академия последипломного образования). Она умерла 2 декабря 1974 года. Именем Ермольевой названа улица в её родном городе Фролове.

Екатерина Максимова.

Источник: https://zen.yandex.ru/media/id/5d13696ca0cd1d00af105d01/5d1376a34e1b7300ae1172cd

О рассказе вениамина каверина «кнопка»

В сюжетном плане этот рассказ можно рассматривать как продолжение рассказа «Самое необходимое». Перед нами молоденькая девушка, сандружинница, задача которой – спасать раненых и вытаскивать их из-под обстрелов. За свой маленький рост ее прозвали «Кнопкой».

В рассказе описан эпизод, как в жаркий августовский день, когда раненые просят пить, девушка отправилась за водой на колодец, находящийся под прицелом немцев. Под градом пуль она доползла до колодца и достала ведро воды.

По дороге обратно Кнопка обнаружила раненого бойца и, оставив ведро, потащила раненого в санитарную машину, чтобы остановить кровь и перевязать его раны. Сделав все, что надо, она вернулась за ведром.

Характерно, что никто из раненых, хотя их губы пересохли от жажды, на этот раз не попросил пить. А почему?

• Ответить на этот вопрос писатель предоставил читателям.
• Вениамин Каверин
• КНОПКА
• (публикуется в сокращении)

Это была маленькая, толстая, румяная девушка, с короткими косичками, перевитыми лентами и торчавшими над открытыми ушами. У нее было много прозвищ – Мячик, Чижик… Но из всех многочисленных прозвищ удержалось самое простое – Кнопка. Возможно, что оно намекало на ее маленький нос, напоминающий кнопку…Кнопка так Кнопка! Главное было: всюду поспеть и все сделать самой. И она поспевала всюду.

Был жаркий августовский день. Утро прошло. Солнце стояло в зените… Вокруг ни тени. Очень хотелось пить, и первый сказал об этом маленький лейтенант с перевязанной головой, который всю дорогу подбадривал других, а теперь беспомощно раскинувшись и тяжело дыша, лежал на дне канавы.

– Нет ли воды, сестрица? – просил он.

И точно сговорившись, все раненые стали жаловаться на сильную жажду.

Воды не было. Метрах в ста от разбитой шоссейной сторожки виднелся колодезный сруб. Но была ли там вода, неизвестно. Если и была, как добраться до нее через поле, на котором ежеминутно рвутся снаряды?

– Где ведро? – спросила Кнопка у шофера.

Он посмотрел на нее и молча покачал головой.

– В машине осталось?.. Да что же ты молчишь: В машине?

1. – Ну, в машине, – нехотя пробормотал шофер.
2. – Ты за ними присмотришь, ладно?
3. И прежде чем шофер успел опомниться, она выскочила из канавы и ползком стала пробираться к машине.

Это было еще полбеды – доползти до машины и разыскать полотняное ведро в ящике, полном всякой рухлядью, которую шофер зачем-то возил с собой. Она достала ведро, и, сложив его, как блин, засунула за пояс. Главное было впереди – добраться до шоссейной сторожки, уже не прячась в канаве, дойти до колодца.

Впрочем, «первое главное» оказалось не таким уж трудным. Канава была глубокая, а Кнопка – маленькая…

Вот и сторожка, то есть то, что от нее осталось. За ней начиналось «второе главное».

До сих пор Кнопка не думала, есть ли в колодце вода. Эта мысль только мелькнула и пропала, когда она разглядывала сруб издалека. Но теперь она снова подумала: «А вдруг воды нет?» В первый раз ей стало действительно страшно.

Вокруг был такой ад, такой отвратительный вой свистящего и рвущегося воздуха стоял над ее головой, так трудно было дышать, так устали руки, так скрипел на зубах песок – и все это, быть может, напрасно. Но она продолжала ползти.

Сруб стоял на огороде, а огород был отделен изгородью, хотя невысокой и полуразбитой, но которую все же нужно было обойти, чтобы добраться до сруба.

Легко сказать – обойти! Это значило, что по крайней мере метров тридцать нужно было ползти под огнем. Руки очень ныли, спину ломило, и Кнопка, прижавшись лицом к земле и стараясь ровнее дышать, решила, что не поползет. Ведро было на длинной веревке, она перебросит его через изгородь, авось угодит в колодец.

С минуту она лежала неподвижно. Не то, чтобы ей захотелось заплакать, но в горле защипало, и она должна была несколько раз вздохнуть, чтобы справиться с сердцем.

– «Так нет же, есть там вода! – вдруг сказала она про себя. – Не может быть! Есть, да глубоко».

Она сняла пояс и привязала его к веревке. Ведро чуть слышно шлепнуло – или это ей показалось? Приблизившись к изгороди вплотную и приподнявшись на локте, она ждала несколько секунд. Веревка все натягивалась. Кнопка слегка подергала ее и поняла, что ведро наполнилось водой.

– Ну-ка, голубушка, – сказала она не то ведру, не то самой себе и стала осторожно вытягивать ведро из колодца.

Она вытащила его – мокрое, расправившееся, полное воды, и, вскочив, быстро перехватила рукой…

И тут она впервые задумалась над тем, как вернуться обратно с ведром, полным воды, – ведь теперь его не засунешь за пояс. Эх была, не была! И, подхватив ведро, она побежала к сторожке.

Где-то близко разорвался снаряд. Земля осыпала ее с головы до ног. Она только присела на мгновение, отряхнулась и побежала дальше..

Запыхавшись, положив руку к сердцу, она остановилась у сторожки и заботливо заглянула в ведро: не очень ли много расплескалось? Не очень!

Теперь все было в порядке: от строжки до машины рукой подать и можно пройти по канаве.

– Пережду, как станет потише, – сказала она себе, – и айда!..

– Что? – невольно откликнулась она и в ту же минуту увидела руку, торчащую из-под разваленных досок.

– Сейчас, голубушка! – сказала Кнопка, осторожно снимая с него разбитые доски. – Подожди, милый!

Она заставила бойца обнять себя руками за шею и проползла вместе с ним метров двадцать. О воде она вспомнила, уже когда была рядом с санитарной машиной.

– Ладно, скоро вернусь, – быстро пробормотала она.– Жаль только, что согреется. Эх, не прикрыла!.

Шофер, заметив, что она возвращается не одна, выскочил из канавы и пополз к ней на четвереньках. Вдвоем они доставили раненого в укрытие, осторожно сняли с него гимнастерку, и, быстро, приговаривая, Кнопка стала останавливать кровь и перевязывать раны.

Никто больше не просил пить. Никто даже не спросил у Кнопки, была ли в колодце вода. Жара стала еще удушливее, и маленький лейтенант лежал, закинув голову и полуоткрыв пересохшие губы. Но он только взглянул на Кнопку и не сказал ни слова.

– Ты что, Кнопка? – спросил шофер, заметив, что она время от времени нетерпеливо поглядывает на сторожку.

– Ничего, – отвечала кнопка. – Кажется, потише становится, а?

Становилось как раз не «потише», а «погромче», и шофер только сомнительно покачал головой.

– Нет, потише, – упрямо пробормотала Кнопка и вдруг, выскочив из канавы, опрометью побежала к сторожке.

Через несколько минут она вернулась, таща ведро с водой. Правда, назад она летела так быстро, что с добрых полведра выплеснулось, но еще оставалось много великолепной, не успевшей согреться, чистой, вкусной воды.

– Голубушки, принесла! Честное слово, принесла! – закричала Кнопка, подтанцовывая и сама глядя на воду с искренним удивлением. – Вот так штука! Принесла!

Через полчаса, когда обстрел прекратился, раненые, которых она напоила и умыла, были уложены в машину, Кнопка с дороги в последний раз взглянула на мертвый, взрытый снарядами кусок земли между колодцем и канавой. Песок вдруг скрипнул у нее на зубах, напомнив о том, как она ползла, подтягиваясь на руках, и как справа и слева рвались снаряды.

«Должно быть, я храбрая, что ли?» – неясно подумала она и поправила развязавшуюся ленточку на тугой короткой косичке.

• Впрочем, спустя несколько минут она уже не думала об этом.
• Машина по-прежнему ныряла по рытвинам, и нужно было следить, чтобы кто-нибудь из раненых не ударился головой о раму.
• 1942 г.
• Вопросы для обсуждения:

1.О чем говорит описанный в рассказе эпизод из жизни девушки-санитарки, прозванной Кнопкой? О чем заставил задуматься?

2. Почему так важно было добыть воду для раненых? Как ей удалось достать воду из колодца?

3. Какие черты характера проявила Кнопка, чтобы принести под градом пуль ведро воды для раненых? Только ли одну храбрость?

4. Как, возвращаясь с ведром воды, девушка сумела спасти раненого бойца?

5. Как вы думаете, почему никто из раненых, губы которых пересохли от жажды, не попросил пить у Кнопки, когда она доставила в санитарную машину раненого бойца и перевязывала ему раны?

1. Дополнительная литература:
2. Б.Васильев «А зори здесь тихие»
3. С. Алексиевич «У войны не женское лицо»
4. К.Симонов «Малышка
5. Раздел 11.
6. В ГОСТИ К РАНЕНЫМ БОЙЦАМ
7. В военные годы было распространено культурное шефство школ над госпиталями, где лечились и восстанавливали силы раненые бойцы.
8. Где бы ни находился госпиталь – в прифронтовой полосе или в глубоком тылу, если в тех местах была школа, то она договаривалась с дирекцией госпиталя о шефских концертах детей, читке книг, театральной самодеятельности или просто о посещении раненых для ухода за ними.

Это было общественной работой школьников, которую они с удовольствие выполняли. Девочки дарили раненым сшитые их собственными руками кисеты, штопали их белье.

Характерен в этом отношении фрагмент из дневника пионерской дружины 105 школы Ленинграда («Был город – фронт, была блокада». Л.Детлит. 1984 С.43):

«23 яеваря1942 год. …Девочки третьих классов ходили выступать в госпиталь.

26 января…Девочки десятых классов выступали с концертом в госпитале.

28 января…7–10 классы выступали с концертом.

3 февраля 1943 год. …Девочки десятого класса ходили в госпиталь. Починили 50 штук белья.

4 февраля. …1943… Девочки 10 класса ездили в госпиталь на 17-ую линию Васильевского острова к раненым разведчикам.

5…Девочки восьмого класса дежурили во 2-й хирургии, читали и рассказывали в палатах…»

При неоднократном посещении одних и тех же больничных палат устанавливались дружеские взаимоотношения детей и взрослых. Те и другие этих встреч ждали, готовились к ним.

Дети своим участием поддерживали дух раненых, вызывали в памяти образы собственных детей, а раненые пробуждали детские сердца к милосердию и сопереживанию. Ведь у многих из них отцы сражались на фронте и тоже могли быть ранеными.

• Писатели – военные корреспонденты – посещали госпитали, и им не раз приходилось бывать свидетелями шефских встреч детей с ранеными фронтовиками.
• Тема опеки школьниками раненых бойцов, находящихся в госпиталях во время войны, нашла отражение на страницах литературных произведений тех лет.
• Предлагаем обсудить:

С.Полякова. «В гостях у раненых бойцов»

Л.Кассиль. «Отметки Риммы Лебедевой»

Л.Кассиль. «Держись, капитан»



Источник: https://infopedia.su/1x149c.html

Открытая книга

Вениамин Александрович Каверин

Открытая книга

[битая ссылка] [email protected]

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ЮНОСТЬ

Глава первая

ПЕРВЫЕ СТРАНИЦЫ

ТАНЯ

Раз-два! Сперва все ножи я воткнула в песок крест-накрест, и получилась прекрасная решетка, совсем как вокруг губернаторского садика на Расстанной. Потом стала по очереди вытаскивать их и снова втыкать – так было веселее работать. В общем, я даже любила чистить ножи, мне нравилось, когда они начинали блестеть.

Вытирать посуду – это тоже было ничего, если бы Домна Ефимовна не сердилась, когда нужно было просить у хозяйки чистое полотенце.

Сердилась она на хозяйку, а попадало-то мне! Мыть тарелки – это было хуже всего, потому что официанты ставили глубокие тарелки на мелкие селедочные, а селедку у нас жарили на постном масле, и такую посуду было очень трудно отмыть.

Трактир Алмазова был в городе, а мы с мамой жили за рекой, в посаде Замостье, и на том берегу начиналась дорожка, по которой ночами я боялась ходить. Черные тени косо пересекали ее, а над головой гулко стучали сухие, замерзшие ветки.

Тихонько, чтобы не услышала Домна Ефимовна, я поставила под крыльцо ящик с песком и вернулась на кухню. Лучше было уйти незаметно, тем более что еще несколько грязных тарелок стояло на плите – эти были уже не от гостей, должно быть, сама хозяйка принесла их, пока я чистила ножи на дворе.

Осторожно, чтобы не загреметь, я засунула тарелки подальше в стол – вымою утром. Но в эту минуту Домна Ефимовна вышла из своей каморки и закричала: «Ты что же это делаешь, дрянь этакая!» – хотя прекрасно видела, что я уже помыла лохань. Пришлось засучить рукава и снова приняться за работу.

Теперь я уже не думала о дорожке на том берегу, потому что все равно стемнело, городовые сменились, и газовый фонарь – единственный на всю Застенную – зажегся подле трактира.

Теперь я беспокоилась, как бы мама не вздумала пойти мне навстречу, а она нездорова и утром, когда мы пили чай, все охала и жаловалась на сердце.

Торопливо вымыла, вытерла я хозяйскую посуду, прибрала кухню и, обвязавшись крест-накрест платком, стала натягивать на себя старенькую жакетку. Но Домна Ефимовна снова вылезла из каморки – тощая, злющая, в очках, с седой крысиной косичкой.

– А керосин? Забыла?

Батюшки, да что ж это я? Керосин кончается, хозяйка велела сбегать к Бобриковым, а я забыла! Да не потеряла ли еще пятиалтынный? Нет, цел, слава богу.

– Сейчас сбегаю, Домна Ефимовна.

– Сбегаешь! Небось закрылись уже!

– Не беда, зайду с черного хода.

– Дорогу!

Сани круто повернули за угол, но я успела заметить, что в них сидят какие-то люди в светлых шинелях – гимназисты или офицеры?

Бобриковы отпустили с черного хода, я отдала керосин Домне Ефимовне, побежала домой и, спускаясь с Ольгинского моста, снова увидела этих людей в светлых шинелях.

Они раздвоились или у меня стало двоиться в глазах, но за первыми двумя поодаль шли еще двое. Потом они замедлили шаги и стали негромко разговаривать; до меня, к сожалению, не доносилось ни слова.

Они стояли и разговаривали, как будто был не декабрь месяц, а май, когда молодежь из окрестных деревень приезжала погулять в посаде.

Это было действительно странно! Зачем они приехали сюда так поздно? Зачем свернули с набережной и пошли через поле? Что собираются делать в двух шагах от кожевенного завода, у которого теперь, во время войны, всегда стояла охрана? Почему двое отошли в сторону, а двое закурили и, постояв, стали крупно шагать по полю, точно собрались измерить его шагами? Снег был глубокий, они проваливались, но все-таки продолжали шагать. Почему двое оставшихся в стороне сняли шинели? Было очень холодно, но они как ни в чем не бывало бросили на снег шинели и медленно, как бы нехотя пошли навстречу друг другу…

Луна была ясная, и, когда они остановились в двадцати шагах друг от друга, я, как на экране, увидела их в гимназических куртках, с ремнями и светлыми бляхами, на которых, казалось, можно было даже различить большие буквы «Л. Г.» – Лопахинская гимназия.

В ту пору я все выбирала – у меня была такая привычка. Среди учениц прогимназии Кржевской, которых я видела лишь издалека в их белых передничках и коричневых платьях, я выбирала подруг. Я выбирала дома, в которых мне хотелось бы жить. Сейчас из двух гимназистов, стоявших друг против друга, я выбрала того, который стоял слева.

Должно быть, ему было холодно, потому что время от времени он начинал трястись, торопливо дыша на дрожащие пальцы.

Мне тоже было холодно, и я бы охотно ушла – мама, должно быть, заждалась! Но это было невозможно, потому что я никак не могла понять, что они собираются делать.

И вдруг мне пришло в голову, что это дуэль.

Правда, я знала, что такое дуэль, и это хождение ночью в поле и разговоры были совершенно на нее не похожи. Я видела в кино, как настоящие мужчины дрались на настоящей дуэли. Они были красивые, в цилиндрах, и когда подоспела полиция, один был уже убит, а другой ранен.

Но и это была дуэль! Меня даже затрясло, так стало вдруг интересно. Очевидно, те, которые отмеривали шаги, уговаривали тех, которые стояли. Они доказывали что-то, убеждали – в чем и зачем? Но эти уговоры не привели ни к чему, потому что, совершенно одинаково махнув рукой, те, которые отмеривали таги, достали откуда-то два револьвера…

В эту минуту облако нашло на луну, снег перестал искриться, лужок потемнел. По-прежнему молча стояли друг против друга два гимназиста, но точно что-то новое, страшное вдруг отделило их от двух других, которые отошли теперь далеко, как бы отчаявшись что-либо изменить.

Мрачно, из-под низко надвинутой фуражки смотрел на своего противника первый гимназист. Крепко прижавшись к плечу щекой, выставив вперед ногу, испуганно-злобно и как бы с отчаянием смотрел второй. Я хотела крикнуть им, что здесь нельзя стрелять – военный завод! Но было уже поздно.

Полный гимназист поднял руку, выстрелил… И ничего не произошло, должно быть, промахнулся.

Он выстрелил в мою сторону, это я поняла еще прежде, чем услышала выстрел. Он выстрелил в меня и, кажется, попал, потому что я увидела небо – и вовсе не там, где оно было мгновение тому назад.

Не там, над гимназистами, над полем, которое, переходя за Степановским лужком в косогор, поднималось к черной громаде завода, а высоко перед собой.

Только что мне было холодно, я не хотела, чтобы они стреляли, и волновалась. А теперь мне было не холодно, и я нисколько не волновалась. Я лежала и смотрела в небо. Я знала, что он попал в меня и убил и что сейчас все кончится навсегда.

Придя в себя, я прежде всего вспомнила эту минуту – когда почувствовала, что сейчас кончится не знаю что, но самое последнее в жизни. Я лежала, не открывая глаз, и думала. Было трудно вздохнуть, но все это происходило уже после той последней минуты. После! Я стала радостно, шумно дышать. И потом несколько раз возвращалась к этому счастливому «после».

Источник: https://lib-king.ru/13785-otkrytaya-kniga.html