Костю Валикова соседи-односельчане зовут Алешей Бесконвойным за то, что этот трудолюбивый колхозный скотник ни под каким видом не соглашается работать в субботу и воскресенье. Эти дни он отдыхает. С особым нетерпением Алеша ждёт субботы. По субботам он топит баню и от души парится в ней. Одна из таких суббот и описывается подробно в рассказе Василия Шукшина.
С утра Алеша Бесконвойный выходит из избы во двор и начинает колоть дрова, таская каждое полено на пень как живое существо.
Потом он носит воду, наливает её в котёл и кадки, с наслаждением курит на порожке бани. Правильная топка бани – целая наука, которую Алёша постиг в совершенстве.
Смотря на огонь, который постепенно разгорается с самого верхнего полена, он испытывает и трепетную внутреннюю теплоту…
Василий Шукшин — автор рассказа «Алеша Бесконвойный» (см. его краткую биографию)
В ожидании пока дрова прогорят, Алеша идёт домой, пьёт чай и разговаривает с женой Таисьей. Та раньше скандалила из-за того, что целый субботний день уходит у мужа на баню. Но Алеша во время этих скандалов страшно кричал, что не даст «душу свою порезать на куски» – и Таисья отступилась…
После чая Алеша Бесконвойный возвращается в баню, умело шевелит там головешки, готовит веник. Мысли о суетной повседневности отходят всё дальше, в душе воцаряется желанный покой. Алеша сам не замечает, как его наполняют размышления о смысле жизни.
Страшна ли смерть? Надо ли сокрушаться во время неё, или можно помирать спокойно? Алеша с омерзением вспоминает войну, на которой был ранен.
Вспоминает и случай, когда по дороге домой с войны его заманила к себе одна ласковая молодая женщина, да и обокрала потом, исчезнув после проведённой вместе ночи с трофейным немецким ковром, гимнастёркой и сапогами. Но за ночь ту грешную, незабвенную Алеша и сам отдал бы ей всё это…
Взяв дома чистое бельё, Бесконвойный задерживается на уличном холодке – чтобы лучше чувствовалось потом банное тепло. Наступает главный момент: расслабленный Алеша, недосягаемый теперь для суетни и злости, начинает париться, слегка мурлыча частушки.
Для него это – несравненное ни с чем занятие, долгое, с остановками, когда тёплые струи, кажется, текут у самого сердца.
Берёзовым веником Алеша пользуется по-особому: он не хлещет им себя с силой, а мелко трясёт ветки возле тела, так что листочки их касаются кожи, точно маленькие горячие ладошки…
Алеша входит в избу после бани обновлённым и умиротворённым. На дворе уже темнеет. Прилегши на кровать, Алеша чувствует, как мир вокруг покачивается согласно сердцу. Но напоминание вечно занятой, суетливой жены о том, что надо загнать и покормить борова, возвращает «бесконвойного» человека к миру постылых мелких вещей. «Баня кончилась»…
© Автор краткого содержания – Русская историческая библиотека.
На нашем сайте вы можете прочитать и ПОЛНЫЙ ТЕКСТ рассказа «Алеша Бесконвойный». краткие содержания сразу многих рассказов Василия Шукшина в одной статье
Источник: https://rushist.com/index.php/literary-articles/3015-shukshin-alesha-beskonvojnyj-kratkoe-soderzhanie
Анализ произведения Алеша Бесконвойный Шукшина
Практически каждый человек знаком с творчеством великого автора Василия Шукшина. Огромное количество его творений связаны с темой деревни и людей, которые живут там. Василий описывал людей, у которых есть свои проблемы, много дел и прочее. Подобным и стало произведение «Алеша Бесковойный».
Этот рассказ очень прост для восприятия. На протяжении произведения Шукшин часто вставляет моменты о своей жизни, показывая ее читателям.
Изначально кажется, что герой – полный бездельник, однако, углубляясь в рассказ, начинаешь понимать, что это совершенно ни так. Главный герой – красивый мужчина. Его зовут Костя, хоть всего его и называют Алешей Бесковойным. С утра до вечера мужчина трудиться на поле. Он никогда и никому не откажется в помощи, однако, с приходом выходных он лениться и хочет отдохнуть и заняться собой.
Поднимается Алеша с утра пораньше и хлопочет по дому. Первым делом берётся за дрова, потом растапливает баньку. Мужчина давно занимается этим делом и считает, что владеет этим мастерством идеально.
Алеша женат на прекрасной женщине Таисье, он любит пообщаться с женщиной на разные темы. Им всегда есть о чем поговорить. Часто, пока топиться баня, Алеша и Таисья просто болтают друг с другом.
Раньше женщина не была в восторге от того, что на выходных муж пропадает постоянно в бане, наслаждаясь своими мыслями и одиночеством. Для Алеши баня – это отдых. Ведь когда он там, то все, что вокруг просто забывается на некоторое время.
Он просто смотрит на огонь и думает о чем-то своем, сокровенном.
Именно в такие моменты мужчина вспоминает прошлое. О том, как прошел войну, о своем ранение. Там он познакомился с девушкой, которая ему очень нравилась. Однако, как бы мужчина не старался, привлечь ее не получилась. Она просто его обокрала и убежала.
Мужчина после баньки часто выходил на улицу, на холод и обратно забегал в помещение. Там он хлестал себя веником и пел частушки. Только после такого «своеобразного «обряда он возвращался в дом. В это время уже была ночь, и он ложился в постель, снова вспоминая о том, что его тревожит.
Снова возвращаются все проблемы, переживания и сомнения. Как бы не было хорошо там, в бане, однако, от проблем никуда не деться. Это прекрасно понимал наш главный герой – Алеша Бесковойный.
На следующее утро он снова шел на работу, ожидая выходных, чтобы отвлечься от всей этой суеты, от дурных мыслей и просто очиститься.
Вариант 2
Умение наслаждаться жизненным пространством, распоряжаться временем, которое предоставляется человеку на земле, отнюдь не является гедонизмом или чем-то подобным. В действительности такое умение является как бы выходом из времени, способностью преодолеть действительность и обрести некие духовные блага.
Костя Валиков по прозвищу Алеша Бесконвойный, который является главным героем одноименного рассказа, эту тихую радость приобретал при помощи еженедельного посещения бани.
Суть всего банного процесса была подобна тому как, например, японцы отправляются наблюдать за цветением сакуры и проводят в этом неспешном занятии целый день.
Только Костя занимался баней регулярно, каждую неделю и во многом именно относительно этого события и строился его жизненный цикл.
К слову о жизненном цикле тут весьма актуальным является добавить отношение других людей к поведению Алеши Бесконвойного.
Они считали его обязанным работать и в субботу, которая формально является свободным днем, но для работников сельского хозяйства диктует другие условия.
Действительно, для скотника, да и любого, кто работает с живым материалом (растениями, животными) требуется довольно пристальное и непрерывное внимание за своим трудом.
Тем не менее, главный герой не собирается отступать от собственного распорядка и в этом заключается его оппозиция обществу.
Он регулярно занимается обретением, как об этом пишет автор, маленькой радости – своеобразной формы душевного покоя и равновесия.
В этом заключается его духовная работа и на самом деле трудно сказать нечто против такого отношения к действительности, ведь забота о душе является весьма существенным делом.
На протяжении существенной части рассказа описывается как главный герой тщательно готовит баню и занимается парением, как вдумчиво относится к каждому этапу, включает элементы творчества.
В этом деле он достиг совершенства и хотя внешне оно во многом попросту бесполезное, для самого героя оно приобретает огромную пользу и значимость.
Вероятно, в этом заключена метафора Шукшина, который указывал на потребность исключить себя из социума на некоторый период для того чтобы достигнуть душевного равновесия.
Также Шукшин довольно тщательно описывает потребность отстаивать собственное право на подобное уединение, рассказывает о том, как тяжело было сначала Косте получить согласие и понимание от супруги Таисии. Для примера даже приводятся истории других семейных пар, где отсутствие понимания привело к печальным последствиям. Вероятно, каждому требуется нечто подобное как Алеше Бесконвойному.
← Анализ рассказа Забуксовал
← Анализ рассказа Волки!↑ ШукшинАнализ рассказа Обида →
Анализ произведения Материнское сердце →
- Сочинение О-90 в романе Мы Замятина
Одним из персонажей фантастического произведения является О-90, представленная писателем в образе девушки, напоминавшей свой номер. - Проблемы рассказа Конь с розовой гривой Астафьева (нравственные проблемы)
Каждый человек на нашей планете представляет особый интерес с точки зрения тех норм, ценностей, которые в нем заложены. Без противоборства разных сил – добра и зла невозможно представить мир, отношения людей. - Герои книги Властелин колец (Персонажи)
Книга Дж.Р.Р.Толкина Властелин колец, которая стала любимой для нескольких поколений читателей, имеется большое количество персонажей как главных, и второстепенных. К - Сочинение Человек и природа в лирике Лермонтова 9 класс
Тема природы очень важна, конечно, в творчестве Лермонтова. Почему? Просто все поэты – очень восприимчивые к красоте природы люди, таким был и Михаил Юрьевич. Но важно, что в его стихах природа полна страстей - Анализ произведения Платонова Еще мама
Небольшой по объему рассказ А. П. Платонова «Еще мама» — это описание событий, связанных с новым, сложным, но интересным этапом в жизни мальчика по имени Артем. По достижении 7 лет он поступает в школу
Источник: https://sochinimka.ru/sochinenie/po-literature/shukshin/analiz-proizvedeniya-alesha-beskonvojnyj
«Алёша Бесконвойный», анализ рассказа Шукшина
По классификации Шукшина, «Алёша Бесконвойный» — «рассказ-характер». В странных поведении и мыслях героя читатель должен увидеть мотивы его поступков и угадать черты характера.
Проблематика
Главная проблема – поиск смысла человеческой жизни. Все второстепенные герои смирились с бессмысленностью своей жизни, кроме главного героя, который нашёл утешение в… бане.
Важная проблема рассказа – проблема одиночества и понимания. Алёша не чувствует близости ни с женой, ни с пятью детьми. Его никто не понимает, но и он не пытается ни объясниться с другими, ни понять их.
Одна из проблем рассказа не лежит на поверхности, потому что смелостью была даже её постановка. Это проблема человеческой индивидуальности. Алёша рассуждает о том, что два человека не могут прожить одинаково, как не могут сгореть одинаково два полена. Читатель сразу понимал, в каком месте хотят, чтобы люди жили одинаково.
Сюжет и композиция
Рассказ начинается с личного местоимения, да ещё и в косвенном падеже – его. А из первого предложения читатель узнаёт, что Алёшу Бесконвойного на самом деле зовут Костя Валиков. Почему героя переименовали в Алёшу, неизвестно.
Его прозвище значит «без царя в голове», безответственный, неуправляемый. В экспозиции объясняется, что Алёша не хотел работать ни в субботу, ни в воскресенье. О том, что делал Алёша в воскресенье, Шолохов умалчивает (но преподобным Алёшу обзывает).
Зато в субботу герой топил баню.
Сюжет рассказа – история одной такой субботы. Если бы читатель захотел узнать, как правильно топить баню и в ней мыться, рассказ стал бы лучшей инструкцией.
Только парился Алёша 5 часов. Перерывы в мытье (перекуры) заняты размышлениями, ради которых Алёша задумывает баню. Мысли Алёши просты, это житейская философия, но сделанные Алёшей выводы не каждому открываются: люди не могут жить одинаково, перед смертью человек хочет жить и сопротивляется смерти.
Алёша задаётся философскими вопросами: когда главное время жизни, какова тайна жизни, «надо жалеть свою жизнь или нет»? Мимоходом Алёша вспоминал важные эпизоды из жизни, играющие роль ретроспективных: войну и возвращение домой, первую умершую жену, рождение детей, общественную баню, которую посетил из любопытства.
Алёша хочет в баню настолько, что ноет сердце. Есть в отношении Алёши к бане нечто интимное и даже эротическое. Там Алёшу отпускает «всякое вредное напряжение». Жизнь становится понятной.
Кульминация рассказа как бы пропущена. Шукшин подводит читателя к тому моменту, когда главное в бане начнётся, но потом сразу переходит к тому, как Алёша из бани пришёл, не слыша своего тела.
Словно в бане он пережил встречу с возлюбленной.
После бани, как будто после рюмочки, Алёшу тянет на лирику. Нескладное стихотворение, сочинённое маленькой дочерью – квинтэссенция жизни самого Алёши.
Его душа подобна белой берёзке, которая мокнет под дождём жизненных неурядиц. В стихотворении малышки берёзку накрыл лопух, и ей стало тепло и хорошо.
Так и Алёша прячется в бане, но можно ли в ней спрятаться от жизни? Ведь и баня, и суббота кончаются.
Герои рассказа
Главный герой рассказа – Алёша Бесконвойный, достойный экспонат в галерее шукшинских «чудиков». Алёша колхозник, пастух. Он хочет отдыхать в субботу и в воскресенье. Скотина два дня не пастись не может, но Алёшу это не волнует.
Главная черта, из-за которой Алёшу назвали Бесконвойным – безответственность, которая перечёркивает все положительные черты характера героя: он безотказный, старательный, умелый работник. Алёша любящий отец, хороший сосед (даёт взаймы денег).
Он трудолюбив, сам готовит баню, моет её, колет дрова и носит воду.
Алёша доставляет своей жизнью множество неудобств близким. Жене стыдно за его поведение, но она боится с ним ругаться, помня, что его брат застрелился, поссорившись с женой. Старший сын, умный и старательный, стыдится, что его отец пастух. А какой-то колхозник должен делать за Алёшу всю работу в субботу и в воскресенье.
Алёша много думает о жизни, но никому своих мыслей не открывает. Алёша не показывает своих чувств к детям, а к жене равнодушен. Да и любит ли он детей? Он не беспокоится, когда дети болеют. Вся его любовь заключается в том, что сердце ноет от любви и восторга. Герой пытается найти смысл жизни, ждёт озарения «про людей, про их жизнь». Ведь нельзя же считать смыслом жизни работу пастухом?
Вот для детей Алёша смысл жизни находит: они должны выучиться, уехать в большой город и возвыситься там до почета и уважения. Тогда смысл жизни Алёши состоял бы в том, чтобы суетиться возле приехавших на лето детей и их родни. А городские сразу бы заметили, какой Алёша добрый и заботливый.
Так через несобственно-прямую речь Шукшин передаёт сокровенную мечту Алёши – быть человеком значимым, важным. Эту потребность в признании Алёша никогда не реализует, потому что никак не проявляет ни доброты, ни заботы о других, ни любви.
Читатель понимает, что этих качеств у Алёши и нет. Даже собственное имя он утратил.
Единственный раз Алёша почувствовал свою значимость, когда по дороге с войны встретилась ему ласковая Аля, которая потом его обокрала. Теперь смысл жизни для Алёши заменяет баня. Но даже жена не решается указать Алёше на никчёмность его пристрастия. Потому что ранимость души в их роду, видимо, семейное: брат Алёши застрелился после ссоры с женой.
Стилистические особенности
В основе рассказа лежит ирония. Человек слывёт в деревне странным, потому что не работает в субботу и воскресенье, а в сельском хозяйстве так делать нельзя. Получается, что человека обвиняют в том, что он не готов работать без выходных.
Читатель узнаёт главного героя через авторскую характеристику, слова односельчан и жены, скупые разговоры героя на бытовые темы. Но главное средство характеристики героя – его внутренние монологи и несобственно-прямая речь.
Просторечные слова в монологах указывают на то, что всё происходящее в субботу читатель видит глазами героя: и уход детей в школу, и то, как жена Таисия «усунулась» в сундук за свежим бельём, и такие детали, как «свежий, нутряной, чуть стылый, лесовой» дух от берёзовых поленьев.
- «Чудик», анализ рассказа Шукшина
- «Микроскоп», анализ рассказа Шукшина
- «Калина красная», анализ повести Шукшина
- «Сапожки», анализ рассказа Шукшина
- «Срезал», анализ рассказа Шукшина
- «Миль пардон, мадам!», анализ рассказа Шукшина
- «Обида», анализ рассказа Шукшина
- «Волки!», анализ рассказа Шукшина
- «Одни», анализ рассказа Шукшина
- «Сельские жители», анализ рассказа Шукшина
- «Критики», анализ рассказа Шукшина
- «Верую!», анализ рассказа Шукшина
- «Экзамен», анализ рассказа Шукшина
- «Горе», анализ рассказа Шукшина
- «Солнце, старик и девушка», анализ рассказа Шукшина
- По произведению: «Алёша Бесконвойный»
- По писателю: Шукшин Василий Макарович
Источник: https://goldlit.ru/shukshin/991-alesha-beskonvoinyi-analiz
Иван ЕСАУЛОВ. «АЛЁША БЕСКОНВОЙНЫЙ» ВАСИЛИЯ ШУКШИНА… — Газета День Литературы
Иван ЕСАУЛОВ
«АЛЁША БЕСКОНВОЙНЫЙ» ВАСИЛИЯ ШУКШИНА…
В шукшинском тексте обращает на себя внимание своего рода «гимн» субботе с её баней. С одной стороны, освобождающийся в субботу от подневольного колхозного труда центральный персонаж противопоставляется автором своим односельчанам. Прослеживается изменение семантики таких слов, как «преподобный», «бесконвойный», «выпрягаться».
С другой же стороны, праздничная суббота замещает христианское воскресение, что свидетельствует о трансформации православной традиции в советское время. Алеша Бесконвойный в контексте «большого времени» русской культуры продолжает субдоминантную линию юродства.
В этом контексте нарушение им «закона» (принципиальный отказ от работы по субботам), воспринимаемое окружающими как недолжное и вызывающее чудачество, продолжает православную традицию неприятия греховной повседневности. Баня теряет функцию средства телесного очищения и соотносится со спасением души героя.
Однако то же самое «субботничество» в культурном бессознательном автора символизирует и горестное забвение русскими людьми советского времени пасхальных истоков их собственной культуры, её замещение другими моделями поведения.
Художественные свидетельства важнейших культурных процессов, происходивших в нашей стране в XX веке. К числу таковых относится и рассказ В.М. Шукшина «Алеша Бесконвойный».
В художественном мире Шукшина, как давно замечено, – обилие «чудиков», странных, эксцентричных персонажей, поведение которых особенно бросалось в глаза на фоне повседневной жизни советских людей того времени.
Алеша Бесконвойный – один из этого ряда шукшинских «чудиков».
Почему так важен этот текст как с историко-литературной, так и с исторической точки зрения? Потому что в этом рассказе в судьбе центрального персонажа символически передана несломленность…
Таким образом, когда односельчане убеждают Алешу: « нельзя же позволять себе такие вещи, какие ты себе позволяешь!» (254) – то денотат здесь – «не работать в субботу», а коннотация – «освобождаться», ходить без конвоя.
Нельзя позволять себе ходить без конвоя; поскольку же в субботу Алеша «выпрягается», ходит без конвоя, своей волей – он бесконвойный. Иными словами, быть запряженным, ходить в упряжке – это хорошо; «распрягаться» – плохо.
Драма русского народа, передаваемая Шукшиным на словесном уровне, уровне самого языка, в данном случае состоит именно в том, что конвоируемое состояние декларируется самими конвоируемыми как норма, закон, порядок, а бесконвойность (т.е. свобода) понимается ими как «неуправляемость, безответственность». Первый абзац шукшинского текста выразительно заканчивается так: «Он даже на собрания не ходил в субботу» (254).
Замечу тут же, что в этом же первом абзаце наряду с сакрализацией «собрания», которое, оказывается, важнее и самой работы, имеется характерная десакрализация: «И даже уж и забыли, когда это он завел себе такой (курсив мой. – И.Е.) порядок, все знали, что этот преподобный Алёша “сроду такой”…» (254).
Слово «преподобный» означает «весьма подобный, схожий» и подразумевает подобие/уподобление человека, которого так называют, Христу [5, 84]. В самой ткани языка такое подобие подразумевает присущий русской культуре христоцентризм.
Идея уподобления Христу является одной из ключевых для христианства и базируется на утверждении апостола Павла, что верующим Бог «предопределил быть подобными образу Сына Своего» (Рим. 8:29). Однако в советском тезаурусе слово «преподобный», как мы видим, теряет сакральные коннотации и обретает профанные.
Это что-то явно недолжное, странное, требующее искоренения. Алеша Бесконвойный – потому и «преподобный», что – неправильный.
«В субботу он топил баню. Всё. Больше ничего» (254). Один из лучших истолкователей шукшинской поэтики Евгений Вертлиб проникновенно писал в свое время о настоящем гимне русской бани, который создают, как ему представлялось, Шукшин и Высоцкий.
Вертлиб полагал, что «Алеша Бесконвойный, как истый христианин, каждую неделю причащается (курсив мой. – И.Е.): баня – его заутреня и вечеря (курсив мой. – И.Е.), “тайная вечеря”», добавляя: «благодаря этому Храму он душу блюдёт в чистоте. Самозабвенно и ревностно он устраивает себе праздник души (курсив мой. – И.Е.
), самим ритуалом которого и то уже противопоставляет себя колхозу» [3, 356].
В шукшинском тексте действительно можно найти подтверждение этим выводам, начиная с подготовки к бане: «В субботу он просыпался и сразу вспоминал, что сегодня – суббота. И сразу у него распускалась в душе тихая радость. Он даже лицом светлел» (254).
«Тихая радость», «лицом светлел» – эти определения не относятся собственно к телу, хотя речь и идет о бане, но – к душе человеческой.
Однако дело обстоит, по-видимому, несколько сложнее – и значительно трагичней, – чем это представляется Вертлибу в его интерпретации шукшинского текста.
Достаточно заметить, что Алеша бормочет в бане в качестве своего рода священнодействия слова пошлой интернациональной песенки: «Догоню, догоню, догоню, Хабибу догоню!..» (263). Хороша же «молитва» – перед входом в святилище.
Герой пытается понять, кто же он такой и в чем смысл его жизни, однако не осознает, что эта вбитая в его голову по «советскому радио» песенка и призвана заместить в его сознании слова православной молитвы, которые хорошо знали его отцы и деды, равно как и пресловутая «суббота» – с «баней» – заместила Воскресение и стояние на службе в храме. Православный человек трансформируется в своего рода «субботника».
При этом нельзя сказать, что Алеша – человек с начисто ампутированными мозгами, ведь наряду с этой Хабибой в тексте постоянно упоминается и о душе: «Какой желанный покой на душе, Господи! Ребятишки не болеют, ни с кем не ругался…» (259). И дальше: «Стал случаться покой в душе – стал любить. Людей труднее любить, но вот детей и степь, например, он любит всё больше и больше» (264-265).
Любопытно, насколько представления Алеши Бесконвойного о войне отличаются от навязываемого «совпатриотизма»: «Алеша воевал, был ранен, поправился, довоевал и всю жизнь потом с омерзением (курсив мой. – И.Е.) вспоминал войну. Ни одного потом кинофильма про войну не смотрел – тошно. И удивительно на людей – сидят смотрят!» (259).
Но, кажется, именно так и должен думать о войне Алексей – Божий человек.
Шукшин показывает и горестное непонимание Алеши в его семье. Хотя он и любит своих детей, но те как-то отчуждены от его мира. «Так и не приучил Алеша сыновей париться: не хотят. В материну породу – в Коростылевых» (3, 266).
Женщины, как это частенько бывает у Шукшина, за очень редкими исключениями, чрезвычайно прагматичны и абсолютно чужды душевным переживаниям «блаженных» героев. «Все.
Гори все синим огнем! Пропади все пропадом! “Что мне, душу свою на куски порезать?!” – кричал тогда Алеша не своим голосом» (258) («тогда» – когда жена, вполне отвечающая «общему мнению», донимала его и в «сакральную» для него субботу: «надо то сделать, надо это сделать – не день же целый баню топить!» (258)).
В данном случае жена уступила субботу. Но исключительно из прагматических соображений: «Дело в том, что старший брат Алеши, Иван, вот так-то застрелился. А довела тоже жена родная: тоже чего-то ругались, ругались, до того доругались, что брат Иван стал биться головой об стенку и приговаривать: “Да до каких же я пор буду мучиться-то?! До каких?! До каких?!”.
Дура-жена вместо того, чтобы успокоить его, взяла да еще подъелдыкнула: “Давай, давай… Сильней! Ну-ка, лоб крепче или стенка?”. Иван сгреб ружье… Жена брякнулась в обморок, а Иван полыхнул себе в грудь. Двое детей осталось. Тогда-то Таисью и предупредили: “Смотри… а то – не в роду ли это у их”. И Таисья отступилась» (258).
Понятно, «отступилась» совершенно не потому, что стала понимать мужа.
В рассказе имеется вставная новелла, где повествуется, как вокзальная воровка – «Аля крепдешиновая» – выбирала «солдатика поглупей», уводила с собой, а затем и обкрадывала его. Таким солдатиком и становится возвращающийся с войны Алеша.
«Но вот штука-то, – замечает Шукшин, – спроси она тогда утром: отдай, мол, Алеша, ковер немецкий, отдай гимнастерку, отдай сапоги – все отдал бы» (260). «Никому никогда не рассказывал Алеша про тот случай, а он её любил, Алю-то. Вот как» (261).
В сущности, этот вывод шукшинского героя, пытающегося вспомнить свою собственную историю любви: «вот как» – абсолютно чудовищная фраза.
Потому что Алеша, находясь с его ищущей душой на жестком прагматическом безлюбьи, когда сын-грамотей читает какую-то книгу, но не желает общения с отцом («Борис, сын, с некоторых пор стал – не то что стыдиться, а как-то неловко ему было, что ли что отец его – скотник и пастух» (265)), а жена «ворочает глупость за глупостью» (261), – любит эту обманувшую его воровку, для которой он – один из десятка, сотни таких же «солдатиков». «И тепло это – под рукой её – помнил же. Да…» (260). Колючки крепдешинового платья вокзальной Али и есть то, что заменило ему (даже в мечтах и воспоминаниях) настоящую любовь.
- Столкновение двух типов дискурса – идеального и прагматического – мы видим в финале рассказа:
- – Помнишь, – сказал Алеша, – Маня у нас, когда маленькая была, стишок сочинила:
- Белая березка
- Стоит под дождем,
- Зеленый лопух её накроет,
- Будет там березке тепло и хорошо.
Жена откачнулась от ящика, посмотрела на Алешу… Какое-то малое время вдумывалась в его слова, ничего не поняла, ничего не сказала, усунулась опять в сундук, откуда тянуло нафталином. Достала белье, пошла в прихожую комнату. На пороге остановилась, повернулась к мужу.
– Ну и что? – спросила она.
– Что?
– Стишок-то сочинила… К чему ты?
– Да смешной, мол, стишок-то.
Жена хотела было уйти, потому что не считала нужным тратить теперь время на пустые слова, но вспомнила что-то и опять оглянулась.
– Боровишку-то загнать надо да дать ему – я намешала там.
– Ладно.
Баня кончилась. Суббота ещё не кончилась, но баня уже кончилась (266).
Нарушение «правдоподобия», которое маленькая Маня допустила в своем «стишке», по-своему трогательно и замечательно, оно говорит о человеческой заботе и желаемом сопряжении телесного («тепло») и душевного («хорошо»). Казалось бы, как этого не понять? Но её прагматичная мать понимать не желает.
Культурной моделью этого текста является житие преподобного Алексея, человека Божия. Житие блаженного Алексея было одним из самых любимых в России. Алеша Бесконвойный, разумеется, наследует традиции юродства [4, 155-185], однако, наделяя его чертами юродства, вплоть до имени, до именования «преподобным», Шушкин делает это, скорее всего, бессознательно.
Может быть, поэтому такое значение для понимания именно русской культуры ХХ века и имеет категория культурного бессознательного [4, 7-43]. Ведь практически всё: вся традиция, все обыкновения, весь уклад жизни – было старательно выкорчевано.
Да и сам русский язык претерпел, как мы постарались показать на частном, но выразительном примере, тотальную семантическую трансформацию, при которой изменился сам «дух» языка.
К сожалению, сколько-нибудь объективное описание масштабов этой трансформации в нашей научной литературе, посвященной изучению писателей 60-70-х годов прошлого века [1], [2], [6], пока отсутствует.
Суббота в России на самом деле была лишь подготовкой к воскресенью, очищение тела – как подготовка к очищению души, к воскресному причастию в православном храме. Суббота как ступень к Воскресению. Однако все это было затоптано, уничтожено и, в конечном итоге, забыто.
Трагедия народа в том и состояла, что внешний – насильственный конвой – в том числе, ментальное конвоирование переходило уже в воспевание конвоя как должного состояния, а освобождения от конвоя – как состояния недолжного.
Именно поэтому не только жена, но и другие «бабы у колодца» не понимают шукшинского «чудика», обсуждая его: «Вот – весь день будет баней заниматься. Бесконвойный он и есть… Алеша» (255).
Но смутная память о том, что земными заботами, трудами, «старательной работой» не исчерпывается человек, в культурном бессознательном русского народа осталась. Однако в целом всё-таки баня в известной мере заместила церковь, приняла при этом некоторые сакральные атрибуты; произошла вторичная сакрализация, но не сверху, а снизу.
В природе этой трансформации и пытался разобраться Василий Шукшин. Пытался понять – что же с нами сделали и что с нами происходит. И мы тоже пытаемся понять это, вслед за ним.
—————————————————————————————-
Примечания:
1. Белая Г.А. Художественный мир современной прозы. – М.: Наука, 1983. – 192 с.
2. Бодрова Л.Т. Малая проза В.М. Шукшина в контексте современности. – Челябинск: Изд-во Челябинского гос. пед. ун-та, 2011. – 369 с.
3. Вертлиб Е. Русское – от Загоскина до Шукшина: опыт непредвзятого размышления. – СПб.: Звезда, 1992. – 414 с.
4. Есаулов И.А. Пасхальность русской словесности. – М.: Кругъ, 2004. – 560 c.
5. Живов В.М. Святость: краткий словарь агиографических терминов. – М.: Гнозис, 1994. – 112 с.
6. Разуваева А.И. Писатели-«деревенщики»: литература и консервативная идеология 1970-х годов. – М.: Новое литературное обозрение, 2015. – 612 с.
Источник: https://denliteraturi.ru/article/1349
Читать онлайн "Алеша Бесконвойный" автора Шукшин Василий Макарович — RuLit — Страница 1
Василий Шукшин
АЛЕША БЕСКОНВОЙНЫЙ
Его звали-то не Алеша, он был Костя Валиков, но все в деревне звали его Алешей Бесконвойным. А звали его так вот за что: за редкую в наши дни безответственность, неуправляемость.
Впрочем, безответственность его не простиралась беспредельно: пять дней в неделе он был безотказный работник, больше того — старательный работник, умелый (летом он пас колхозных коров, зимой был скотником — кочегарил на ферме, случалось — ночное дело — принимал, телят), но наступала суббота, и тут все: Алеша выпрягался, Два дня он не работал в колхозе: субботу и воскресенье. И даже уж и забыли, когда это он завел такой порядок, все знали, что этот преподобный Алеша «сроду такой» — в субботу и воскресенье не работает. Пробовали, конечно, повлиять на него, и не раз, но все без толку. Жалели вообще-то: у него пятеро ребятишек, из них только старший добрался до десятого класса, остальной чеснок сидел где-то еще во втором, в третьем, в пятом… Так и махнули на него рукой. А что сделаешь? Убеждай его, не убеждай — как об стенку горох. Хлопает глазами… «Ну, понял, Алеша?» — спросят. «Чего?» — «Да нельзя же позволять себе такие вещи, какие ты себе позволяешь! Ты же не на фабрике работаешь, ты же в сельском хозяйстве! Как же так-то? А?» — «Чего?» — «Брось дурачка из себя строить! Тебя русским языком спрашивают: будешь в субботу работать?» — «Нет. Между прочим, насчет дурачка — я ведь могу тоже… дам в лоб разок, и ты мне никакой статьи за это не найдешь. Мы тоже законы знаем. Ты мне оскорбление словом, я тебе — в лоб: считается — взаимность». Вот и поговори с ним. Он даже на собрания не ходил в субботу.
Что же он делал в субботу?
В субботу он топил баню. Все. Больше ничего. Накалял баню, мылся и начинал париться. Парился, как ненормальный, как паровоз, по пять часов парился! С отдыхом, конечно, с перекуром… Но все равно это же какой надо иметь организм! Конский?
В субботу он просыпался и сразу вспоминал, что сегодня суббота. И сразу у него распускалась в душе тихая радость. Он даже лицом светлел. Он даже не умывался, а шел сразу во двор — колоть дрова.
У него была своя наука — как топить баню. Например, дрова в баню шли только березовые: они дают после себя стойкий жар. Он колол их аккуратно, с наслаждением…
Вот, допустим, одна такая суббота.
Погода стояла как раз скучная — зябко было, сыро, ветрено — конец октября. Алеша такую погоду любил. Он еще ночью слышал, как пробрызнул дождик — постукало мягко, дробно в стекла окон и перестало. Потом в верхнем правом углу дома, где всегда гудело, загудело — ветер наладился. И ставни пошли дергаться. Потом ветер поутих, но все равно утром еще потягивал — снеговой, холодный.
Алеша вышел с топором во двор и стал выбирать березовые кругляши на расколку. Холод полез под фуфайку… Но Алеша пошел махать топориком и согрелся.
Он выбирал из поленницы чурки потолще… Выберет, возьмет ее, как поросенка, на руки и несет к дровосеке.
— Ишь ты… какой, — говорил он ласково чурбаку. — Атаман какой… — Ставил этого «атамана» на широкий пень и тюкал по голове.
Скоро он так натюкал большой ворох… Долго стоял и смотрел на этот ворох. Белизна и сочность, и чистота сокровенная поленьев, и дух от них — свежий, нутряной, чуть стылый, лесовой…
Алеша стаскал их в баню, аккуратно склал возле каменки, Еще потом будет момент — разжигать, тоже милое дело. Алеша даже волновался, когда разжигал в каменке. Он вообще очень любил огонь.
Но надо еще наносить воды. Дело не столько милое, но и противного в том ничего нет. Алеша старался только поскорей натаскать. Так семенил ногами, когда нес на коромысле полные ведра, так выгибался длинной своей фигурой, чтобы не плескать из ведер, смех смотреть. Бабы у колодца всегда смотрели. И переговаривались.
— Ты глянь, глянь, как пружинит! Чисто акробат!..
- — И не плескает ведь!
- — Да куда так несется-то?
- — Ну, баню опять топит…
- — Да рано же еще!
— Вот весь день будет баней заниматься. Бесконвойный он и есть… Алеша.
Алеша наливал до краев котел, что в каменке, две большие кадки и еще в оцинкованную ванну, которую от купил лет пятнадцать назад, в которой по очереди перекупались все его младенцы.
Теперь он ее приспособил в баню, И хорошо! Она стояла на полке, с краю, места много не занимала — не мешала париться, — а вода всегда под рукой.
Когда Алеша особенно заходился на полке, когда на голове волосы трещали от жары, он курял голову прямо в эту ванну.
Алеша натаскал воды и сел на порожек покурить. Это тоже дорогая минута — посидеть покурить. Тут же Алеша любил оглядеться по своему хозяйству в предбаннике и в сарайчике, который пристроен к бане — продолжал предбанник.
Чего только у него там не было! Старые литовки без черенков, старые грабли, вилы… Но был и верстачок, и был исправный инструмент: рубанок, ножовка, долота, стамески… Это все на воскресенье, это завтра он тут будет упражняться.
В бане сумрачно и неуютно пока, но банный терпкий, холодный запах разбавился уже запахом березовых поленьев — тонким, еле уловимым — это предвестье скорого праздника. Сердце Алеши нет-нет да и подмоет радость — подумает: «Сча-ас». Надо еще вымыть в бане: даже и этого не позволял делать Алеша жене — мыть.
У него был заготовлен голичок, песочек в баночке… Алеша снял фуфайку, засучил рукава рубахи и пошел пластать, пошел драить. Все перемыл, все продрал голиком, окатил чистой водой и протер тряпкой. Тряпку ополоснул и повесил на сучок клена, клен рос рядом с баней.
Ну, теперь можно и затопить, Алеша еще разок закурил… Посмотрел на хмурое небо, на унылый далекий горизонт, на деревню… Ни у кого еще баня не топилась.
Потом будут, к вечеру, на скорую руку, кое-как, пых-пых… Будут глотать горький чад и париться, Напарится не напарится — угорит, придет, хлястнется на кровать, еле живой, и думает, это баня, Хэх!..
Источник: https://www.rulit.me/books/alesha-beskonvojnyj-read-132456-1.html
Реализация волеизъявления в рассказе в.м. шукшина «алеша бесконвойный»
1 Мухтарова Д.Р. 1 1 ФГБОУ ВПО «Тюменский государственный нефтегазовый университет»
Данная работа подтверждает, что исследование творчества В.М. Шукшина должно иметь разносторонний и комплексный характер.
Автор статьи рассматривает рассказ «Алеша Бесконвойный», который являет собой иллюстрацию внутреннего конфликта, несоответствия действительности ожиданиям, борьбы духовного и материального, поиска гармонии. Герой рассказа не вписывается в существующую систему отношений, принципов и ценностей и оказывается непонятым, непризнанным и смешным. Алеша – чудик, по классификации Шукшина.
Внутренние стремления героя к воле не могут сдержать идеологические установки и общепринятые оценки. Отход от нравственно-религиозных установок является главным источником трагедии на личностном и общенациональном уровнях [1; 6]. Вопросы волеизъявления и духовного возрождения особенно актуальны в настоящее время, поскольку материальные ценности вышли на первый план.
1.
Лишаев С.А.. Банное действо (феноменологический анализ и эстетический комментарий). Mixtura verborum’2002: По следам человека. Сб. ст. – Самар. гуманит. акад. – Самара, 2002. – С. 51–103. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: URL: https://www.phil63.ru/bannoe-deistvo-fenomenologicheskii-analiz-i-esteticheskii-kommentarii (дата обращения 23.12.2013).
2. Рыбальченко Т.Л. Творчество В.М. Шукшина: энциклопедический словарь-справочник. – т. 3 – Барнаул: изд. Алт. ун-та, 2007. 3. Мухтарова Д.Р. Традиции Н.С. Лескова в творчестве В.М. Шукшина (концепт воля): автореф. дис. … канд. филол. наук. – Тюмень, 2009. – 19 с.
4. В. Шукшин в интернете. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: URL: https://shuckshin.narod.ru/aphorism.html.
5. Шукшин В.М. Алеша Бесконвойный. [Электронный ресурс]. – Режим доступа: URL: https://lib.guru.ua/SHUKSHIN/alesha.txt (дата обращения 23.12.2013).
По мнению Шукшина, «в каждом рассказе должно быть что-то настоящее. Пусть это будет брань, пусть будет пьянка, пусть будет наносная ложь, но где-то, в чем-то – в черте характера, в поступке, в чувстве – проговорилось настоящее. И тогда, к концу своей писательской жизни, написав 1000 рассказов, я расскажу, наконец, о настоящем человеке. А если даже в каком-то рассказе нет ничего от настоящего, то там есть – тоска по нему, по настоящему» [4]. Тема человека и его внутреннего мира является самой важной темой работ Шукшина. Рассказ иллюстрирует жизнь Алеши Бесконвойного, чье существование находится в конфликте с окружением, временем и местом, душа которого ищет покоя и находит не в разрушенной церкви, а в бане, которая и выполняет, по мнению автора, эту функцию, в бане герой, наконец, проходит обряд очищения.
Методы исследования: комплексно используются структурно-типологический и проблемно-тематический методы исследования. Изучение проблематики, тематики и поэтики произведения Шукшина нацелено на последовательное раскрытие различных сторон изучаемого вопроса в его творчестве.
В рассказе центральными являются понятия свободы и воли и определенные ограничения, в том числе и рамками Советского государства. Хотя как уточняется в начале рассказа, герой – ответственный и трудолюбивый работник.
Камнем преткновения героя является «банный день», когда он вместо того, чтобы работать в субботу, проводит весь день в банных хлопотах.
Алеша Бесконвойный, как его прозвали в деревне, не подчиняется всеобщим правилам и вызывает жалость и зависть у людей.
Рассказ начинается словами: «Его звали-то не Алеша, он был Костя Валиков, но все в деревне звали его Алешей Бесконвойным. А звали его так вот за что: за редкую в наши дни безответственность, неуправляемость» [5].
В то же самое время «…безответственность его не простиралась беспредельно: пять дней в неделе он был безотказный работник, больше того – старательный работник, умелый (летом он пас колхозных коров, зимой был скотником – кочегарил на ферме, случалось – ночное дело – принимал телят), но наступала суббота, и тут все: Алеша выпрягался, два дня он не работал в колхозе: субботу и воскресенье» [5]. Баня в этом рассказе играет особую роль не столько телесного очищения, а духовного. Баня для Алеши не прихоть, не каприз, а потребность. При этом баня начинается с пробуждения. Даже подготовка не уменьшает радости Алеши, которому каждая мелочь в радость. Процесс топки бани расписан очень подробно с целью продемонстрировать значимость этого дня для героя. Она помогает герою обрести душевное равновесие и гармонию. «В субботу он просыпался и сразу вспоминал, что сегодня суббота. И сразу у него распускалась в душе тихая радость. Он даже лицом светлел. Он даже не умывался, а шел сразу во двор – колоть дрова» [5]. Шукшин описывает как Алеша Бесконвойный любовно и обстоятельно готовит баню, и ничего не является для него маловажным, любая мелочь ему дорога, доставляет ему несомненную радость. «Он выбирал из поленницы чурки потолще… Выберет, возьмет ее, как поросенка, на руки и несет к дровосеке.
– Ишь ты… какой, – говорил он ласково чурбаку. – Атаман какой… – Ставил этого «атамана» на широкий пень и тюкал по голове.
Скоро он так натюкал большой ворох… Долго стоял и смотрел на этот ворох. Белизна и сочность, и чистота сокровенная поленьев, и дух от них – свежий, нутряной, чуть стылый, лесовой… » [5].
В рассказе Алеша описан как очень закрытый человек, никто его не понимает, после неудачных попыток приструнить на него махнули рукой и смирились. Несмотря на это, Алеша пронизан любовью и всепрощением к семье, детям, окружающим людям, природе, его любовь немного отстраненная, не показушная, и безответная.
«Алеша любил детей, но никто бы никогда так не подумал, – что он любит детей: он не показывал. Иногда он подолгу внимательно смотрел на какого-нибудь, и у него в груди ныло от любви и восторга».
Некоторое понимание приходит к читателю, когда мы узнаем, что главный герой был на войне, видел смерть, оттого, может, он часто и подолгу задумывается о жизни и смерти и старается прожить свою жизнь со смыслом, решив «спокойно все принимать и “не суетиться перед клиентом”» [5].
Однако его желания эгоистичны и не находят понимания у семьи и окружающих. Показателен с этой точки зрения диалог Алеши с женой. Жена в противовес герою мыслит другими категориями, приземляя и призывая его к ответственности.
- «– Помнишь, – сказал Алеша, – Маня у нас, когда маленькая была, стишок сочинила:
- Белая березка
- Стоит под дождем,
- Зеленый лопух ее накроет,
- Будет там березке тепло и хорошо.
Жена откачнулась от ящика, посмотрела на Алешу… Какое-то малое время вдумывалась в его слова, ничего не поняла, ничего не сказала, усунулась опять в сундук, откуда тянуло нафталином. Достала белье, пошла в прихожую комнату. На пороге остановилась, повернулась к мужу.
– Ну и что? – спросила она.
– Что?
– Стишок-то сочинила… К чему ты?
– Да смешной, мол, стишок-то.
Жена хотела было уйти, потому что не считала нужным тратить теперь время на пустые слова, но вспомнила что-то и опять оглянулась.
– Боровишку-то загнать надо да дать ему – я намешала там. Я пойду ребятишек в баню собирать. Отдохни да сходи приберись.
– Ладно.
Баня кончилась. Суббота еще не кончилась, но баня уже кончилась» [5].
В произведении прослеживается стремление главного героя к единению с другими людьми, стремление поделиться своей мудростью сталкивается с непониманием и осуждением.
«Ведь никто же не знает, какой Алеша добрый человек, заботливый, а вот те, городские-то, сразу бы это заметили»; желание жить как все «…Алеше нравилось, что у них можно, например, занять денег – все как-то повеселей в глаза людям смотришь. А то наладились: “Бесконвойный, Бесконвойный”. Глупые» [5].
С точки зрения пространственной организации действия этот рассказ в максимальной степени замкнут. Пространство бани описывается детально, весь мир вне ее дан только в рефлексии героя.
Баня – время наполненной и оттого содержательно долгой жизни, все остальное – почти не жизнь, или материал для «банного» осмысления. Обо всей жизни Кости Валикова – колхозника, скотника, пастуха – говорится в самом общем плане.
Главное духовное событие совершается в замкнутом пространстве бани. В центре действия момент жизни, когда герой «выпрягается», над ним не властны ни социальные рычаги, ни время. Суббота изображается именно как момент остановившегося выключенного времени.
Герой проходит реальный и символический путь внешнего и внутреннего очищения от скверны, накапливающейся в суете дней [2; 17–18].
По мнению С.А. Лишаева, баня Алеши Бесконвойнового не что иное, как эстетическая деятельность, искусство.
Итак, в банном ритуале Алеши Бесконвойного мы имеем дело с локальной эстетической (без явно прослушиваемых фольклорных или религиозных обертонов) практикой весьма далекой как от сознательного продумывания смысла банного действа в целом, так и от сознательной эстетизации каждого элемента банной церемонии, от продумывания в эстетическо-символическом ключе интерьера бани, банной утвари и т.п. Банное действо Алеши Бесконвойного – стихийно сложившийся ритуал, не претендующий на широкое общественное признание, на его включение в уже сложившуюся в русском обществе эстетическую традицию, в общепринятые формы эстетической практики [1].
Чудик – это излюбленный персонаж В.М. Шукшина, использованный в рассказах «Чудик», «Микроскоп», «Срезал» и др.
В отличие от рассказа «Чудик» неспешное повествование рассказа «Алеша Бесконвойный» наполнено размышлениями и воспоминаниями героя, которыми он дорожит и которые придают смысл его жизни.
Основным приемом создания образа – персонажа является отображение внутреннего мира. Только из внутреннего диалога героя мы узнаем его по-настоящему.
В рассказе «Микроскоп» герой приобретает микроскоп, и такая радость охватывает Андрея Ерина, сопоставимая с радостью Алеши Бесконвойного в «банный день». Покупка вынуждает Андрея идти на хитрость, соврать про потерю денег и «пострадать» от жены. И все же в конце концов герой лишается микроскопа.
Трагичность рассказов состоит в том, что эту радость умаляют, как, например, когда Алеша вынуждает себя не показывать, какое счастье испытывает в субботу, готовя баню, или лишают в угоду материального как героя рассказа «Микроскоп».
Типичные «подкаблучники», тяготятся своим положением и мечтают доказать свою значимость, вызвать уважение окружающих.
Ощущение неполноценности толкает чудиков на поступки, которые еще больше «увеличивают пропасть» между ними и остальными.
Образование кажется им способом заслужить уважение, и они хотят его, если не для себя, так точно для своих детей. Так, Андрей Ерин уже видел себя ученым, когда жена унесла микроскоп скупщику.
Чудик из рассказа «Срезал» немного выбивается из общего ряда своей начитанностью, и все же он – орудие в руках односельчан, испытывающих зависть к людям, достигшим какого-то положения, будь то полковник или кандидат наук.
Глеб Капустин лишь орудие, поскольку единственная его функция «срезать», низвергнуть, то есть доказать односельчанам и приезжим, что он лучше и образованнее. Его боятся и не любят, и, выполнив свою задачу, Глеб остается никому не нужен.
Но что общего у Глеба и Алеши Бесконвойного из одноименного рассказа, так это желание придать жизни смысл, граничащее с одержимостью.
Вывод
Становится все-таки ясно, как много препятствий для реализации внутреннего стремления к воле стоят перед героем. Это не только «общественный долг», к исполнению которого постоянно призывают героя, но и то, что нередко называют необходимыми связями с миром.
Даже смешки соседок, которые наблюдают, как Алеша с утра спешит наносить воды в баню, выдержать не так просто. А у Шукшина еще идет речь и о том, что героя не понимают самые близкие и любимые люди: жена, сын.
Воспоминания героя о любви одновременно являются размышлениями о предательстве и лжи, которые так трудно распознать в жизни, о том, что красота может маскировать духовное уродство.
Субботние смерть (Алеша представляет себя умершим) и воскресение героя («был он весь новый») показывают и трудности осмысленного вольного бытия, и возможности отстоять право на это, которые все-таки есть у человека с живой душой.
Рецензенты:
Гильфанова Ф.Х., д.фил.н., профессор кафедры иностранных языков и межкультурной профессиональной коммуникации экономико-правовых направлений, Институт государства и права, Тюменский государственный университет, г. Тюмень;
Хвесько Т.В., д.фил.н., профессор кафедры иностранных языков и межкультурной профессиональной коммуникации экономико-правовых направлений, Институт государства и права, Тюменский государственный университет, г. Тюмень.
Библиографическая ссылка
Мухтарова Д.Р. Реализация волеизъявления в рассказе в.м. шукшина «алеша бесконвойный» // Фундаментальные исследования. – 2015. – № 2-25. – С. 5702-5704;
URL: https://fundamental-research.ru/ru/article/view?id=38492 (дата обращения: 04.04.2020).
Источник: https://fundamental-research.ru/ru/article/view?id=38492
О рассказе «алёша бесконвойный»
Перечитывать – это не просто читать, а словно ещё и ещё раз беседовать с человеком знакомым, а порою – близким, открывая в его характере, жизни черты и страницы неожиданные. Каждый человек – глубина. Заглянуть туда очень непросто. Тем более если человек неглупый.
Такой ведь не будет на себе прилюдно «рубашку рвать»: глядите, мол, какой я замечательный. Мне кажется, что даже близких, любимых людей мы понимаем плохо в жизненной суете и спешке. Когда опомнимся, их уже нет, этих людей. Одни – далеко, а другие – очень далеко. А ведь что-то не успел спросить да не успел сказать, словом, не сумел понять.
Отсюда все наши беды, малые и большие, от домашних ссор до великих войн.
Сейчас вот перечитываю Василия Шукшина, рассказ его «Алёша Бесконвойный». Давайте это сделаем вместе: перечитаем, подумаем.«…все в деревне звали его Алёшей Бесконвойным. А звали его так вот за что: за редкую в наши дни безответственность, неуправляемость… пять дней в неделе он был безотказный работник… умелый… но наступала суббота, и тут всё: Алёша выпрягался… Что же он делал в субботу? В субботу он топил баню. Всё. Больше ничего».Так говорит автор – Василий Макарович Шукшин. Но это, конечно, писательское лукавство.Суббота для Алёши Бесконвойного – это не просто баня: мытьё да парилка, это для него долгий день жизни человеческой. День раздумий, день мудрости.«В субботу он просыпался и сразу вспоминал, что сегодня – суббота. И сразу у него распускалась в душе тихая радость. Он даже лицом светлел».Радость у Алёши была вовсе не оттого, что не надо нынче на работу идти. Хотя это ведь тоже счастье – безделье после трудовой недели. Понежиться, полежать в постели, не спеша, позёвывая подниматься. Всякий работающий поймёт эту спокойную радость.Но у Алёши впереди – не барская праздность, а день немалого труда, может быть, даже большего, чем в будни. Лишь проснувшись, он спешит к делам хоть и банным, но нелёгким: дрова колоть, воду носить из колодца, драить пол… Одно за другим.Эти труды – особые, можно сказать, душевные, с раздумьями, с открытиями, с минутами озарений, радости. Это, можно сказать, день философа, а точнее – день истинно разумного человека.Вот Алёша колет дрова. Но он не просто их колет, выполняя первый упряг. Он видит белизну и «чистоту сокровенную поленьев», «и дух от них – свежий, нутряной, чуть стылый, лесовой…»Алёша даже разговаривает с дровами. Не от одиночества, как бывает порой, но от пронзительного понимания, естественного понимания близости, даже родства всего на земле сущего: человека, зверя, живого дерева и даже этого чурбака. «Ишь ты… какой, – говорил он чурбаку ласково. – Атаман какой…» И тюкал его топором, не убивая, но приуготовляя к ещё одному шагу в вечном кругу превращений: «Из праха – в прах».Этот закон един для дерева и человека.А потом грядёт следующий акт субботнего праздника: не обыденное разжигание печки, но явление огня человеку.«…разжигать – тоже милое дело. Алёша даже волновался, когда разжигал в каменке. Он вообще очень любил огонь».Для него это не только «милое дело», но волнующее душу и разум, «очень волнующий момент», который позволяет Алёше снова подняться над буднями. В обычные суетливые дни об этом и помину нет. Дома ли печку затопить или кочегарить на ферме: быстрей да скорей, для дела.Нынче иное. «Алёша всегда много думал, глядя на огонь…» О людях, таких разных. Даже здесь, в малой деревушке, всего и народу – горсть. Но какие разные. И о днях жизни, тоже разных. «…два полена и то сгорают неодинаково, а вы хотите…» И о смерти, конечно. И всё это, глядя неотрывно в огонь. Вот он, «маленький, робкий, трепетный, – всё становится больше». А в конце концов «догорая, так вдруг вспыхнет, так озарится… диву даёшься: откуда такая последняя сила».А. Фет не об этом ли думал: «Не жизни жаль… А жаль того огня, что просиял над целым мирозданьем, и в ночь идёт, и плачет, уходя».Вот за что Алёша крепко держался, «не уступил ни на волос». Вот зачем суббота была нужна «бесконвойному» Алёше!Его ругало и стыдило колхозное начальство: «Нельзя позволять такие вещи!» («Пятилетку» надо в четыре года выполнять! Америку догонять! А он – баня, суббота.)Тем более пятеро ребятишек на шее. И жена поэтому восставала вначале: «…до ругани дело доходило… не день же целый баню топить!» Но потом сдалась, наверное, что-то почуяв, когда он крикнул в ответ на упрёки: «Что мне душу свою на куски порезать?!»Видимо, поняла подспудно. А ещё испугалась за него, за себя и за ребятишек. Не зря ведь про душу он закричал.Они отступили: начальство, жена. Но неизвестно, поняли ли. Сумели ли понять, что для Алёши субботний день – не блажь, не лишний час отдыха, но день главный – день человека.Именно в эти дни, в эти часы Алёша пробуждал в себе и созидал человека истинно разумного с великой любовью ко всему живому, с душевным восторгом к миру и с горьким пониманием несовершенства этого же мира.Дети… Конечно, Алёша и в обычные дни любил их, жалел, был хорошим отцом. Это естественно. Но, думается, что тепло человеческое, отцовское никогда не угасало в нём оттого, что ярко вспыхивало в день субботний, день покоя и мудрости.«Алёша любил детей, но никто бы никогда так не подумал – что он любит детей: он не показывал». Это – будни.Но «…у него в груди ныло от любви и восторга. Он всё изумлялся природе: из чего получился человек?! …Особенно он их любил, когда они были ещё совсем маленькие, беспомощные…»Это – субботний всплеск, высокий огонь души, которого надолго хватит, до следующей субботы уж точно.Про хорошего человека и о хорошей литературе писать трудно. Вот пишу, но больше сижу, думаю. За окном лёгкий снег, голые ветви деревьев, земля, прикрытая свежим снегом, чёрные воды реки – конец декабря, морозов пока не было. Солнца который день уже нет. Мерклые короткие дни, ранние сумерки с фонарями. Но всё равно – славно. Хорошая пора. Хорошая жизнь.Героев Шукшина, причём именно тех, кого он любил, вкладывая в их характеры, поступки, жизнь много личного и наиболее значительное, общечеловеческое и национально-русское, этих людей очень легкомысленно, а может быть, от непонимания стали именовать «чудиками». Даже не чудаками, а именно «чудиками», разумея под этим нечто дурашливое, глуповатое.Вот Андрей Ерин из рассказа «Микроскоп» пытается в меру сил познать и понять потаённую земную жизнь, которая рядом с ним. Конечно, он – «чудик»! Или совхозный механик Звягин, слушая, как сын учит наизусть гоголевскую «птицу-тройку», вдруг понимает, кого она несёт, эта тройка. Чичикова, отпетого мошенника! А никто не догадывается. Читают, учат, но понимают ли, как «подсуропил» им Гоголь. Тоже – «чудик»? Н.Н. Князев о «государстве» и о «смысле жизни» печётся. Сёмка Рысь хочет старую церковь к жизни вернуть, и денег ему за это не надо. Лишь бы красоту сохранить. Оказывается, они всего лишь «чудики». Если такими мерками определять героев Льва Толстого, то там – сплошные «чудики». Пьер Безухов, с его внешностью, манерами, образом жизни, разве не «чудик»? Старый князь Болконский… А семейство Ростовых? И без того обедневшие, они окончательно разоряются, когда на разграбление французам бросают в Москве всё своё имущество, отдав подводы для раненых солдат. «Люди собрались… не могли поверить такому странному приказанию». И были будто бы правы, потому что оставлялось «…состояние на сто тысяч добра». «Странное приказание» – разве не чудачество? Умирает старый граф. Молодому графу Ростову умные люди советуют отказаться от наследства, потому что «долгов вдвое больше, чем имение». Но Николай, обрекая себя на долговую яму, на нищету, не делает этого. Причина простая: «священная память отца». На мой взгляд, основание всех «чудачеств» это – всего лишь! – исполнение законов обыденной, человеческой жизни: честность, доброта, порядочность. И ничего более. Пишу про Алёшу Бесконвойного. Порой поглядываю на него. Большая фотография. Взгляд прищуренный, в сторону, точнее – в себя. Морщины на лбу. Волосы ветер раздул. Костистый мужичий кулак подпирает щёку. Это он, Василий Макарович Шукшин. И Алёша тоже.От Бога ли, от природы шукшинский дар: выразить словом, рассказать о душе человеческой, о живой душе, в которой так много всего; о долгой жизни, в которой свет радости и чёрное горе, серые будни и этот снег, что теперь за окном.
Сколько раз слыхал я от земляков своих: «У меня в жизни столько было… Я буду рассказывать, а ты лишь пиши».
Они правду говорили и говорят: у них столько всякого в жизни случалось и так много стало понятного, хочется рассказать людям не для того, чтобы выставить себя, но лишь поделиться.
Своё сердце – маленькое, в нём всего не удержишь. Оно потому и рвётся порой от счастья и от горя. Хочется рассказать… Но как? Не всем дано.
Василий Макарович Шукшин сумел, успел рассказать о своём народе. О «своём», не только о русском. «Свой» – это всякий человек, на земле живущий. На большой земле и, говорят, круглой. Хотя, может, и врут учёные. Англичанин ли, калмык, чёрный, как печная сажа, африканец. Такие разные. Но у всех есть Алёша Бесконвойный, без них и детишек бы не было. И за колхозной ли, своей скотиной глядеть некому. С пашней да огородом управляться. Избу держать, семью, хозяйство, налоги платить… В армию кто пойдёт служить? Алёша… и дети его. Это уже про государство.Писательство – всё же редкий дар. Стремятся к писательству многие. Особенно из народа образованного, как говорят, интеллигентного. Всё верно, для писательства важны образование, культура, опыт литературы прежней. Но главное – всё же в ином. Вот они, рядом: Есенин, Шолохов, Шукшин, Рубцов… Дар божий, видимо, главное. Если высокого дара нет, то начинаются всякие присказки про «сложное» искусство, которое поймёт лишь «избранный» и «оценит век будущий». Под этим соусом напридумано многое: «усложнение литературных задач», «грамматические сдвиги», «партитурность текста», «абсурд», «заумь», «мировая заумь», «текст набегающий», «активно-эволюционное ноосферное видение», «роман-пунктир», «сверхповесть», «метаметафора» и «метаметаметаформа»… Всё это – от лукавого, а если напрямую, то просто враки. Настоящая литература, она – день сегодняшний, для всех: от академика до прачки. Понятая и принятая сегодня, она будет нужна и дню завтрашнему, в котором будут жить такие же люди.Простой и великий пример – Библия, которую не зря именуют книгой вечной.Своим детям, внукам, а кому посчастливится и правнукам читаем, рассказываем не «абсурд» да «заумь», а вечно живые сказки, услышанные век назад: «Репку» да «Колобок», «Царевну-лягушку» да «Гуси-лебеди». Слава богу, их много. И разве постарели они? Баюкаем малышей в веке ХХI не новомодными «текстами», а всё тем же: «Баю-баюшки баю, не ложися на краю…», «Спи, моя родная, рыбка золотая…», «Улетел орёл домой, солнце скрылось за горой…» Всё это создано живыми людьми для живых. От сердца к сердцу.Когда даровано тебе от природы ли, Бога, когда есть что сказать, тогда нет нужды рядиться в «футуризм», «акмеизм» или «ноосферное видение», тогда просто пишется, порою не в тиши кабинета, а в блокноте, на коленке, как писал свои последние рассказы Василий Шукшин. Это уж потом начинается восхищённое: «Господи! Как он смог!» А бывает брюзгливо-недоверчивое или, хуже того, завистливое: «Как сумел?.. В такие-то годы… Здесь что-то не так…»
Говорили и говорят, точнее – судачат. О Шукшине, о Шолохове, о Рубцове. А прежде, если припомнить, о Чехове, о Лермонтове… «Как мог?.. В такие молодые годы?..
» Или напрямую, в лобовую атаку: «…почему не атакован Пушкин». Это старые-престарые песни. И Шекспира «не было», и великое «Слово» – «обман и подделка».
Причина одна: зависть и желчь, или… стремление окололитературной «моськи» кого-нибудь да облаять. Авось услышат…
Но вернёмся к Шукшину и к Алёше Бесконвойному, потому что в конце концов он, конечно, не автопортрет писателя Василия Макаровича Шукшина; Алёша рождён литературой, но вначале – жизнью где-нибудь в алтайском селе или в иных краях земли Русской, к примеру, в Москве. Алёша родился, вырос и жил рядом с такими же, как он: плотником Сёмкой Рысью, который умел «топориком песни петь» (это уже из Ивана Шмелёва, но, значит, тоже из жизни нашей), и с дядей Ермолаем, колхозным бригадиром, за долгую трудную жизнь так и не понявшим, отчего это люди могут порою говорить неправду, обманывать; и мальчонкой Юркой, полуголодным грамотеем, твёрдо знающим, что «в науку идут» и в космос летают вовсе не за большими деньгами. А горестный Колька Паратов, который не мучителей своих приговорил к казни, а лишь себя, и умер во слезах… Упорный Маня Квасов. Господи, сколько их… Разный народ. А все вместе – Россия: не только земля и вода, но главное – твёрдая связь людей, на этой земле живущих по законам вечным: трудолюбие, честность, добросердечность, сострадание… Живое тому подтверждение – Алёша Бесконвойный, пятеро его детей (старший уже «вымахал рослый, красивый») и, конечно, жена, Таисья. Семья Алёши – вот она, на ладони. А рядом земляки его: Кузьмовна… которая двадцать кулей картошки лишь на продажу накопала, да ещё себе на долгую зиму, да скотине. Этим жили и живут, своими трудами, на чужого дядю не надеясь. Так положено. Так было и так, слава богу, есть.И когда время от времени в Москве заводят очередную шарманку про «национальную идею», которую, дескать, неплохо бы придумать и этой «идеей» народ наш сплотить и подвигнуть… Когда слышу я скрипучие, а порой визгливые звуки этой шарманки, то приходят мне в голову скучные мысли. Они, эти мысли, о том, что кремлёвские стены слишком высоки, и из-за них не увидеть России. Она ведь, слава богу, жива – тысячелетняя Россия, Русь. И век ХХI начинает на великом просторе земель и с народом великим по числу и по званию – русским народом, именно потому, что не утеряла свою национальную идею, которая очевидна как в обыденной жизни, так и в русской литературе.Нас хоронят из века в век.Год 1851-й. Французский историк Ж. Мишле возвещает о том, что «Россия не существует, что русские не люди, что они лишены нравственного смысла».«Бедный русский народ! – отвечает ему не какой-нибудь «славянофил» ли, «квасной» патриот, но «западник» Александр Иванович Герцен. – Некому возвысить голос в его защиту!»И возвышает: «…могу ли я, по совести, молчать …Трудно было бы… видеть лишь отверженное племя, лишь громадную ложь, лишь случайный сбор существ человеческих только по порокам – в народе, разраставшемся в течение десяти столетий, упорно хранившем свою национальность, сплотившемся в огромное государство…Русский народ, милостивый государь, жив, здоров и даже не стар…»Полвека спустя Лев Толстой ответил чужим и своим: «Читаешь эту историю и невольно приходишь к заключению, что рядом безобразий совершилась история России… Но… Кто и как кормил хлебом весь этот народ?.. Кто добывал золото и железо, кто выводил лошадей, быков, баранов, кто строил дома, дворцы, церкви?.. Кто воспитывал и рожал этих людей единого корня? Кто блюл святыню религиозную, поэзию народную?.. Народ живёт…» Ответил не столько этими короткими строчками, которые прочтёт не всякий, но «Войной и миром», «Воскресением», «Анной Карениной», «Казаками», «Детством», «Алёшей Горшком» – многими страницами и томами, составившими великую правдивую историю России и русских людей.В наши дни, уже в конце XX века, ещё один русский гений – Василий Шукшин повторил для своих и чужих:
«Русский народ за свою историю отобрал, сохранил, возвёл в степень уважения такие человеческие качества, которые не подлежат пересмотру: честность, трудолюбие, совестливость, доброту…» – повторил на исходе века ХХ и как доказательство слов своих представил миру Алёшу Бесконвойного – по натуре мирного пахаря, отца семейства, мудрого человека, при нужде – воина.
Здесь они и соединились. Толстой и Шукшин, два великих русских писателя. В разное время жили, и разные у них судьбы, до отчаяния непохожие: граф и мужик. Но выходит, что не это главное, а главное – талант и жизнь на одной земле, под одним небом, в одном народе, который они любовно и бережно показали миру: толстовский Алёша Горшок, шукшинский Алёша Бесконвойный – живая вечная Русь.
Борис ЕКИМОВ
Источник: https://collegy.ucoz.ru/publ/37-1-0-366
Загрузка...
