Великое противостояние — краткое содержание повести кассиля по частям

Главные герои все живут в Покровске. Повесть ведется от имени автора.Кондуит и его младший брат, Оська, потеряли королеву из набора шахмат, которые принадлежали отцу. Их наказали, поставив в угол. Тогда они придумали страну Швамбранию и начали в нее играть. К тому времени, когда пропавшая королева нашлась, отец уже сделал другую, и они взяли потерявшуюся королеву в качестве Хранительницы тайны Швамбрании. Они заточили ее в мамин грот. Эта игра продолжалась несколько лет. Страна имела форму зуба, и была окружена океаном. Швамбрания воевала с Бальвонией и Кальдонией. Кондуит был правителем страны, Оська почтальоном, и носил письма, вызывающие на войну. Швамбрания всегда побеждала. Страну населяли мореходы и водоплаватели. Все они гуляли на Брешке. Самым главным мореходом был Джек. Он сопровождал моряков и знал много языков.Весь дом Кондуита был для играющих большим пароходом. Отец-доктор был капитаном корабля. Кондуит описывает отца положительно: он всегда шутил, но когда он злился, мама всегда смягчала его удар. Отец был доктором, ему часто приходилось ездить на вызовы ночью. Дети катались на тележке, пока однажды отец не столкнул их в канаву. Оськиным любимым занятием было рыбачить в аквариуме: он вытаскивал золотых рыбок и устраивал им пышные похороны в спичечных коробках. Однажды он решил почистить кошке зубы папиной зубной щеткой. За это она исполосовала ему руки. Потом отец подарил детям маленького козленка. Тот ободрал все обои, съел брюки отца и его отдали неизвестно кому.Кондуит любил читать «Вокруг нас. Оттуда он узнавал обо всем на свете. Оська тоже обладает большим словарным запасом, но не знает значения половины из выученных слов. Однажды он познакомился в парке с попом, решив, что это женщина.

Поп просвещал Оську в религиозных вопросах, а его служанка Аннушка показала им венчание в церкви. Тогда дети решили, что Швамбрания будет небесным царством, а попа назвали Гематогеном.

Все начальство было разделено на классы: к жидким относились родители, к твердым – директор гимназии и учителя, газообразной была полиция.

Однажды к ним приехал их двоюродный брат, Митя. Он плохо отзывался о Боге, и за это его выгнали из гимназии в Саратове. Он считал своим священным долгом пакостить высокопоставленным лицам. Однажды Собрание Коммерции устроило бал-маскарад. Все дети тоже были туда приглашены.

Чтобы насолить земскому начальнику, Митя взял с собой Марфушу в костюме почтового конверта. Этот костюм занял первое место, и Марфуше подарили золотые часы. Земскому начальнику она понравилась, он хотел было познакомиться с ней, но ее украли.

Когда отец сказал земскому, что Марфуша – их служанка, тот взбесился.

Однажды неизвестный бросил на крыльцо этого начальника башмак и записку. В ней говорилось, что кому подойдет этот огромный башмак, та и станет его женой. Все обвинили в этом Митю. Кондуита приняли в гимназию, предварительно побрив его налысо. Все лето перед поступлением в гимназии они были на даче. В гимназии в первый же день ему оторвали все пуговицы.

Если кто-то провинился, его держали в углу максимум час, а потом разрешали идти домой. Раньше в Покровске звонков не было – вместо них висели ручки из проволоки. Но доктор первым провел себе электрический звонок. Так же там жил Афонский Рекрут. Он был мастером по починке звонков. Кондуит и его брат часто гостили у него, болтая про книги.

Однажды в Народном саду произошла потасовка, после чего всем было запрещено там показываться. Когда ученики начали было возмущаться, Оська предложил протестовать, срезав в городе все звонки. Тогда у Афонского Рекрута было много посетителей. Больше звонки себе никто не проводил. Земский начальник провел было, но ему опять все срезали.

Причем это был его собственный сын.

Тогда Пристав приказал Фараонам найти воров, сунув им пятьдесят рублей. Фараон нашел обрывок манифеста, где было указано имя земского сына. Фараон пошел и нажаловался директору. Так же он пожаловался на Атлантиду, а Биндюг сам сдался. Всех их выгнали. Иосиф сказал директору, что в срезе звонков виновата вся гимназия, так что пусть он примет исключенных обратно.

Следить за соблюдением порядков в гимназии стали еще строже. Учителя латыни – Тараканус и Длинношеее постоянно ставят ученикам два и кол, а учитель истории любит ставить всех стоя. Француженка вечно ходит обиженная. Однажды Кондуит убегал от дворника по крышам. Так он и подружился с девочкой Таисой.

Он по секрету рассказал ей о Швамбрании, а она возьми и расскажи об этом какому-то незнакомому мальчику. Однажды Кондуит и Оська воевали, взяв дочь кухарки в плен. Клавдюше пришло письмо, что ее сын лишился руки. Детям было очень ее жалко. Они постоянно докучали учителю: подсыпали порох под ноги, мешали его табак с перцем. Учитель не выдержал и пожаловался на них директору.

Ученики начали часто встречать раненых солдат, и пропитывались духом войны. У Оськи было кольцо с портретом Николая II. Гимназистов-мальчиков и женскую гимназию водили на экскурсию в город. Конец 1916 года. 31 декабря родители Кондуита встречали у своих друзей. К Кондуиту пришел в гости его одноклассник, Гришка.

Они пошли гулять и, увидев коня какого-то барина, решили на нем покататься.

Но конь так развеселился, что упорно не хотел тормозить. Когда же показался Цап-Царапыч, вредный конь сразу замер. Цап-Царапыч пообещал, что запишет их в книгу как проштрафившихся и разберется с ними после каникул. Когда он спросил, можно ли детям было кататься на лошади, они хором ответили что да, можно. Он сел на лошадь, и она побежала.

На этот раз Цап-Царапыч включил его в книгу штрафов. В гимназии Кондуит всем рассказал про революцию. В портрет царя, висевший в классе, засунули сигарету. Выглядело так, будто Николай II курит. Переписываясь с женской гимназией ученики выяснили, что девчонки тоже за революцию. Атлантида подслушал, что учителя строят заговор против директора.

Когда была демонстрация, директор болел и его там не было. Комитет исключает директора. Тот в попыхах забывает свои колоши. Директор отправился к родителям учеников. Отец Кондуита был секретарем родительского Комитета. Родители боятся, чтобы их детям была дана свобода. Они думают, что тогда дети совсем разгуляются.

В гимназии вместо оценок теперь «хорошо», «удовлетворительно», «неудовлетворительно», «плохо». Отличник Аркаша начал учиться бесплатно. Аркаша любит Люсю, но мать против их встреч. Он расстроился, похудел, сбавил успеваемость. Потом он решил, что Баринов больше нигде нет, и отправил ей письмо.

Письмо однако по назначению доставлено не было: его перехватил учитель, который долго потом высмеивал Аркашу перед всеми. Тогда Аркаша понял, что разница по-прежнему остается между платными и бесплатными.

Кондуиту тоже хотелось участвовать в собраниях и митингах. Вместе с бойскаутами они творили добрые дела. Они сожгли книгу штрафов в костре, где уже горели дневники. Летом 1918 года они были в деревне Квасниковке. Там они избивали крапиву и топтали поганки.

Многое изменилось за их отсутствие: винный магазин одного буржуя был испорчен. Гимназию Кондуита соединили с женской. Они сами набирали себе девочек в класс. Еще приехали воспитанники высшего начального училища, но гимназистам они не понравились.

У девочек была своя игра – «гляделки».

По вечерам на танцах класс Кондуита следил, чтобы мальчики из других классов не приглашали на танцы их девочек. Гимназисты закусывали чай рафинадом, это очень дефицитный продукт.

Кондуит чай с сахаром не пил, а таскал его домой и прятал в тайник. В столовой он раздавал сахар.

Все нагоняют пробелы по алгебре. Учитель занимается с учениками после уроков, родители шокированы. Класс Кондуита предложил «бэшникам» потягаться в алгебре.

В тот день они сидели за подготовкой до двенадцати ночи, и на обратном пути их арестовал патруль, потому что гулять можно было только до одиннадцати. Они оправдались, что ходили в аптеку купить касторку.

В классе героя выиграл Биндюг, но потом оказалось, что он мошенничал, и сахар пришлось делить поровну. Комиссар просит после урока нарисовать постеры о сыпняке.

Ученикам хотелось есть, но они согласились. Вскоре тот комиссар заболел тифом. Потом он начал поправляться, но все еще не мог ходить из-за слабости. Кондуит носил ему книжки. В гостях у комиссара они играли в гляделки. Кондуит хотел было угостить комиссара сахаром, но кто-то его уже опередил. Кондуит и Оська создали в Швамбрании смертность.

Оська сказал, что какой-то солдат остановил его на улице и выспрашивал в Швамбранию. Кондуиту кажется, что Оська на самом деле верит в эту страну. Когда он рассказывал о ней в школе, над ним посмеялись – такой страны нет. Потом выяснилось, что солдат интересовался не Швамбранией, а штабармией. В гости приехали три тети. Две из них картавят.

Он начали было воспитывать Кондуита и Оську, и отец забрал их жить в другой дом, сказав при этом, что тетки – жалкие рабы вещей. Он попросил детей презирать вещи. Но когда они взяли и разбили блюдо, отец назвал это вандализмом, и объяснил, что перед тем, как вещи презирать, нужно научиться на них зарабатывать. Когда мамы не было дома, забрали ее пианино.

Мама шоке: она прятала в пианино дорогое душистое мыло, которое ей привезли из-за границы. А у детей там лежали швамбранские документы. Тогда Кондит поехал помогать маме забирать сверток. Он сыграл для всех польку и прочитал частушки, а мама сыграла «Князя Игоря». Всем понравилось. Когда комиссар поправился, он поселился рядом с ними.

Сначала Оська играл с комиссаром в «Ляпки-тяпки».

Потом с ними начал играть отец. С соседней комнате поселился Ла-Базри-Де-Базан. Он был военным, но тетки почему-то называли его маркизом. Скоро к ним пришла комиссия, которая боролась с дезертирством. Пропал мыльный сверток. Потом этот сверток нашли у маркиза. Так же у него лежали карты Швамбрании. Пришлось детям рассказать начальнику об их стране. Начальник ухахатывался.

Мать выменяла четверть керосина за грот из ракушек. Швамбрания тоже терпит упадок, поселившись во владениях Угря. Когда они с Оськой изучали дом мертвых, они провалились в подвал, где их кто-то схватил. Оказалось, что Кириков – поганочный человек, который там выдумывал волшебную воду.

Потом в семью приехала двоюродная сестра Дина, и осталась у них жить. Кондуиту и Оське она сразу стала симпатична, особенно после того, как заткнула теток. Дина начала работать заведующей библиотекой. Там дети создали кружок литераторов. Комиссар полюбил Дину. Папа заболел какой-то сыпью, а Атлантида умер.

Кондуиту и Оське надоело играть в Швамбранию, и они пошли к Кирикову. Оказалось, он изобретал не волшебную воду, а настоящий самогон. Когда приехал папа, у него было желтое лицо, огромная густая борода с вшами. Библиотеку хотели закрыть из-за нехватки дров.

Кондуит предложил распилить Швамбранию, которая находилась в доме Угря на дрова. Так Швамбрания перестала существовать.

Источник: https://realdealer.ru/kratkij-pereskaz/kratkoe-soderjanie-kondyit-i-shvambraniia-kassilia-tochnyi-pereskaz-sujeta-za-5-minyt

Краткое содержание повести Кассиля «Великое противостояние» — Помощник для школьников Спринт-Олимпиады

1941Краткое содержание повести

Читается за 9 минут, оригинал — 9 ч

Содержание

• Очень кратко
• Часть первая. Моя Устя
• Часть вторая. Свет Москвы

Школьница снимается в роли партизанки в фильме про Отечественную войну 1812 года. Через несколько лет она повторит путь своей героини в годы Великой Отечественной войны.

Часть первая. Моя Устя

1938 год. Симу Крупицыну, неказистую, веснушчатую девочку, посредственную ученицу, объект насмешек своего класса, а особенно Ромки Каштана, приглашают сниматься в кино. Ей предлагают роль партизанки Усти Бирюковой в фильме про Наполеона.

Роль Дениса Давыдова исполняет режиссёр фильма, народный артист СССР Александр Дмитриевич Ращепей.

Родные Симы, особенно муж её старшей сестры, которого в семье зовут Настройщиком, приходят в восторг: сниматься в кино у такого известного режиссёра — золотое дно, тем более, что отец Симы почти ослеп после фронтового ранения, и семья Крупицыных нуждается в деньгах. У одноклассников Сима начинает пользоваться популярностью.

Волею случая Устя вырывается из Москвы, попадает в партизанский отряд Дениса Давыдова, сражается с врагом, а потом снова возвращается к своему барину и играет в театре. Её военных заслуг граф не оценивает, также как и царь — заслуг простого народа.

Для репетиций Расщепей приглашает Симу домой. Там она знакомится с его женой Ириной Михайловной и домработницей Аришей Шубиной. Во время репетиций знаменитый режиссёр досконально прорабатывает каждый эпизод, объясняет его суть.

Потеряв из-за кино сына, Расщепей привязывается к Симе, которая отвечает ему взаимностью. Он прививает девочке свою любовь к астрономии, подтягивает её по математике. Сима видит, как не жалея себя, забыв о больном сердце, Ращепей относится к работе.

Наконец фильм закончен. После всесоюзного успеха Расщепей рассчитывает снять другую картину и забывает о Симе, которую потянуло в мир кинематографа. Сима встречает режиссёра Причалина, который не может простить Расщепею, что он вместо его племянницы взял в кино Симу.

Причалин предлагает девочке роль в своём фильме. Узнав об этом, Расщепей пытается её отговорить: Причалин — штамповщик, он снимает пошлые, бездарные фильмы, а Симе учиться нужно. Но девочка его не понимает, обижается и рассказывает об этом Причалину.

Причалин обещает работу и Настройщику.

Чувствуя свою вину за то, что ввёл девочку в мир кино, Расщепей приходит к Симе домой и пробует поговорить с её родителями. Родители согласны с ним, но Настройщик становится на сторону Симы: шанс нельзя упускать, тем более, что для их скромной семьи это солидный доход.

Сима начинает сниматься у Причалина. Он не умеет объяснять и постоянно на неё кричит. Когда девочка приводит ему в пример методы Расщепея, Причалин только злится. Увидев отрывки фильма, Расщепей уговаривает Симу уйти из картины, что вызывает негодование Причалина. С Расщепеем случается сердечный приступ, тем не менее Причалин хочет выступить на комитете против него.

Сима записывается в кружок юных астрономов и уезжает летом в подмосковный пионерский лагерь. По просьбе ребят, Расщепей приезжает побеседовать с ними у пионерского костра. Великий режиссёр рассказывает пионерам о гражданской войне и своём увлечении астрономией. Прощаясь, он признаётся Симе, что у него большие проблемы с сердцем.

Через месяц по радио сообщают о смерти народного артиста СССР Александра Дмитриевича Расщепея. Его вдова отдаёт Симе письмо, в котором он пишет, что письмо Симы для ЦК попало к нему, и он его спрятал, чтоб не беспокоить больших людей. Он просит передать это письмо после его смерти, также он наказывает Симе жить смело и вспоминать о нем в дни её великих противостояний.

Остаток каникул Сима проводит в Туркмении, у своего брата. В день великого противостояния Марса она знакомится с товарищем брата Амедом.

Часть вторая. Свет Москвы

1941 год. Всё это время Сима переписывается с Амедом, они обмениваются впечатлениями от прочитанных книг и просмотренных фильмах. Переписка Симы с Амедом вызывает ревность у её одноклассника Ромки Каштана. 22 июня 1941 года Амед собирается приехать в Москву.

21 июня Сима в качестве пионервожатой отряда из астрономического кружка собирается в однодневный поход. Ребята на лодках приплывают на островок, который находится неподалёку от бывшей усадьбы графа Кореванова. Год назад они в потайном месте оставили записки с планами на следующий год.

Теперь ребята хотят их отыскать, но записки исчезли. Подозрение падает на Ваську Жмырёва, местного хулигана, всё время посмеивающегося над ребятами и Симой. Собравшись домой, они видят, что пропала лодка. Теперь они остались на островке без продовольствия.

Один из мальчиков, Игорь Малинин, приносит рыбу, которую он наловил в заповедном месте. Но тут появляется старый рыбак, из сетей которого Игорь взял рыбу.

Несмотря на то, что ребята осуждают Игоря и просят прощения, старик обижается и уезжает, не обращая внимания на просьбу сообщить кому-нибудь о их местонахождении.

Проходит день, ребята остаются на острове ещё на одну ночь. Им кажется странным, что в Москве погасли все огни. Наконец за ними приезжает катер, который послали всполошившиеся родители. От прибывших ребята узнают страшную весть: началась война.

Дома Сима находит письмо от Амеда, которому пришлось уехать из-за войны. Сосед Симы, капитан Малинин, отец Игоря, уезжая на фронт, просит её присмотреть за сыном, так как мальчик остаётся совсем один.

Враг всё ближе подходит к Москве, и Сима с пионерами эвакуируется, родители её пока остаются в городе.

Поезд попадает под бомбёжку, подолгу стоит на станциях, забитых поездами с фронта, начинаются проблемы с продуктами. Однажды выясняется, что это Игорь ради шутки угнал лодку с островка.

Утром пристыженный ребятами мальчик исчезает, оставив записку. Ему стыдно, и он отправляется на фронт загладить свою вину.

Сопровождающая ребят учительница даёт телеграммы на всех станциях, а Сима чувствует свою вину перед отцом Игоря.

Она готова вернуться домой, чтоб найти мальчика, но на одной из станций случайно встречает Амеда, который отправляется на фронт, защищать Москву. Собрав свои вещи, Сима садится в эшелон Амеда.

Под Москвой они расстаются: Амед отправляется в действующую армию, а Сима, помыкавшись на станции, садится в пассажирский поезд. Через потайной лаз на пропускном пункте Сима попадает в осаждённый город.

Вместо эвакуированных родителей, она застаёт поселившегося у них в квартире майора Проторова. Они решают жить вместе и помогать друг другу. От коменданта Сима узнаёт, что Игорь вернулся и поселился на чердаке, так как квартира Малининых опечатана. Но когда его привели в комендатуру, он снова сбежал.

Она сообщает, что Игорь находится у неё, и он тяжело болен. С помощью Проторова, Сима получает пропуск на проезд в прифронтовую зону, но возле деревни её останавливает часовой: вход закрыт.

С помощью своего старого знакомого, неприятного ей Жмырёва, Сима попадает в деревню и находит Игоря, ослабевшего после болезни. Жмырёв забрал у него тёплые вещи. Девочка решает везти его рано утром в Москву, но ночью в дом заходят фашисты.

Они выселяют Симу, Игоря и Аришу в пристройку. На вырванных из тетради листках Игорь и Сима пишут листовки в поддержку Красной Армии, и Игорь их расклеивает.

С продуктами плохо, Игорь слабеет. В один из декабрьских вечеров Игорь с Симой замечают, что фашисты уезжают, но перед отъездом они собираются поджечь музей. Пытающегося помешать им Игоря они избивают, но тут начинается бомбёжка.

Пользуясь всеобщим замешательством, Сима с Игорем убегают в лес. С трудом, таща на себя ослабевшего Игоря, Сима выходит из леса на поляну. Там она встречает бойцов из взвода Амеда. Они сообщают ей ужасную весть о его гибели. Бойцы помогают детям вернуться в Москву.

Рома Каштан, который уже ушёл на фронт, пишет Симе письма.

Проходит три года, война заканчивается. Сима учится на астрономическом факультете. 30 апреля 1945 года, в день её рождения, у Крупицыних собираются друзья. Среди них её одноклассник, старый друг Рома Каштан, с которым она мечтает остаться вдвоём.

ПредыдущаяСледующая

Источник: https://Sprint-Olympic.ru/uroki/literatura/pereskazy/49136-kratkoe-soderzhanie-povesti-kassilja-velikoe-protivostojanie.html

Читать

Лев Кассиль

Великое противостояние

Книга первая

Моя Устя

Глава 1

Очень обыкновенно

«Теперь я уже могу судить окончательно, что жизнь мне не удалась. Сегодня мне стукнуло полных тринадцать лет. Это уже очень порядочно. И за всю мою жизнь у меня не было ни приключений, ни увлечений и вообще никаких интересных случаев…»

Так написала я в своем дневнике утром 30 апреля 1938 года, не подозревая, что уже вечером меня смутит очень странное происшествие.

Да и чего хорошего можно было ожидать в жизни, когда веснушки в этом году выступили у меня еще раньше, чем снег успел сойти… И как мне было не обижаться на судьбу, если перед самым Первым мая я по математике опять еле-еле натянула на «посредственно», а это грозило стать годовой отметкой — третьим «посредственно» за год.

Все это было, впрочем, совсем не удивительно, и никого в школе не поразило, что опять Крупицына получила «пос» по математике. «Ну что ж, очень обыкновенно», — говорили у нас в классе. «Очень обыкновенно», — сказала и я, так как это давно стало моей любимой поговоркой.

Отличниками хвастались на школьных вечерах, упоминали о них в рапортах, сообщали в районный отдел народного образования, рисовали в стенгазетах. Ну, а «плохастых», как называли у нас в школе отстающих, выправляли, подтягивали, ликвидировали, повышали.

Чего только с ними не делали! Лишь про нас, посредственников, и сказать было нечего. Учились мы так, серединка на половинку, радости и чести от нас было немного, но и хлопот мы особых не требовали. «Ни два ни полтора, свободно плавающее тело» — как острил у нас в классе Ромка Каштан.

Я давно к этому привыкла, как свыклась с тем, что и дома у нас я никому ни особого горя, ни шибко большой радости не доставляла. Разве только отцу…

Я росла последышком.

Старшей сестре, Людмиле, было уже девятнадцать лет, брату Георгию пошел шестнадцатый, детей уже не ждали, и тут родилась я. Еще до рождения меня, должно быть, считали какой-то лишней, нечаянной.

Давно уже пошли на платки и тряпки все пеленки, а что осталось, мать отдала в хозяйство Людмиле, и пришлось все заведение начинать сызнова. И мама, верно, порастратила свои заботы и ласки на старших.

Мне уже мало досталось.

Меня все продолжали считать дома маленькой, несмышленышем. Не считаясь с тем, что я слышу и давно уже все понимаю, при мне громко говорили, как о семейной неудаче:

— Иссякла, видно, наша порода. Неказиста растет… В кого такая? И нос — словно мухи засидели.

Только отец был ласков со мной.

— Будя вам девчонку хаять! — сердился он. — А ты, Сима, скажи: «С носа немного спроса. Была бы душа хороша да голова здорова, на своем месте». Верно, Симочка? Ты им не верь, ты меня спроси, я тебе правду скажу… А что, говорят, веснушками-то это закапано, это ничего: значит, солнышко тебя любит и отметинки наставило. Поди сюда, дочка, не слушай их.

Отец не видел моих веснушек, он не мог их видеть: во время мировой войны у него были обожжены на фронте глаза, он носил темные очки и с каждым годом видел все хуже и хуже.

Ему пришлось оставить завод, где он работал слесарем.

Маме приходилось трудно. Она брала на дом работу, чинила белье. Отец получал пенсию и работал теперь в инвалидном товариществе «Технокнопка»; там делали конторские скрепки, зажимчики, кнопки, ляпсики для башмачных шнурков. Брат Георгий, который работал техником по орошению в Туркмении, присылал нам немного. Так мы и жили.

Отец ходил чисто, в черной сатиновой косоворотке под пиджак. Он был очень аккуратен.

Каждую вещь, взяв, ставил потом точно на место, а когда закуривал, старался не просыпать на стол и на всякий случай пальцами пробовал, не осталось ли крошек табаку на скатерти. Он носил короткие седые усы, и я ему сама подравнивала их к празднику.

Я и брила его сама — мне это очень нравилось. Отец сидел терпеливо и не морщился даже тогда, когда я, стараясь выбрить как можно чище, изрядно царапала ему подбородок.

— Ничего, ничего, дочка, режь, действуй, — успокаивал он меня. — Мне самому не видать, значит, не страшно. А другие пусть не глядят. Верно я говорю?

Радио было его страстью, и, несмотря на слепоту, он сам собрал дешевенький двухламповый приемник. Наушников у нас была всего одна пара. И часто вечерами сидели мы с отцом в уголке, тесно прижавшись, плечом к плечу, ухо к уху, наслаждаясь только нам одним слышной музыкой.

Канун и полдня своего рождения я провела в тревоге и смутном ожидании. Меня взбудоражила таинственная история, которая произошла накануне.

Я стояла у ворот и смотрела, как украшают к Маю большое соседнее здание, и вдруг почувствовала, что кто-то смотрит на меня. Я оглянулась и увидела высокого чернявого человека, который стоял на углу и внимательно разглядывал меня.

Одет он был как иностранец, на нем был непривычного покроя костюм с прямыми плечами, из-под низких шаровар виднелись клетчатые чулки. В тот момент, когда я обернулась, мне показалось, что он собирался сфотографировать меня: я заметила у него в руках маленький аппарат «лейку».

Он уже совсем было прицелился, но, должно быть, заметил, что я смотрю на него, и стал снимать рабочего, устанавливавшего портрет Фридриха Энгельса на крыше учреждения.

— Симка! А тебя тут какой-то дядька добивался.

Подошел, весь в заграничном, и спрашивает: «Что это за девочка здесь выходила?» — «Какая, говорю, девочка?» — «А такая: две косички и веснушки такие симпатичные…» А сам, гляжу, в шерстяных чулках… Ну, я и сказала.

«Это, говорю, Симка Крупицына из четвертой квартиры». А он говорит: «Ах, из четвертой квартиры? Очень приятно. Извините за беспокойство». А я говорю: «Пожалуйста, ничего не стоит». Он и ушел. В желтых таких полботинках…

Я долго ломала голову: что надо этому странному и любопытному человеку? Кто знает, может быть, это какой-нибудь знаменитый чудак путешественник и он просто хотел расспросить у меня, как живут в нашей стране простые, обыкновенные девочки?..

А потом вдруг бы взял чудак да и подарил билет в кино или модную ручку-вставочку… Но почему ему так приятно, что я из четвертой квартиры? Я несколько раз выходила утром на улицу посмотреть, не ходит ли поблизости тот чернявый, вчерашний.

Но никого не было. Я решила, что этот человек, должно быть, спутал меня с какой-нибудь похожей на меня девочкой. Вот и все. Разве могут быть у меня какие-нибудь приключения! Мне даже обидно стало. Но на всякий случай я и перед обедом выбегала на улицу поглядеть. Нет, никого не было на углу. Я почувствовала досадливую скуку.

Ради дня моего рождения мать испекла пирог с курагой, а отец купил бутылку сладкой «Облепихи». День был предпраздничный и выходной, мы ждали гостей. Должна была прийти старшая сестра, Людмила, с мужем. Сестра считалась у нас в семье самой удачливой.

Муж ее, настройщик Арсений Валерианович Свинчатов, нудный и долговязый, называл себя музыкантом-техником по инструментальной части. Мудреная прическа его, с пробором где-то поперек затылка и венчиком, выведенным наперед, на скрываемую лысину, занимала меня с детства.

Мы с мамой считали Арсения Валериановича человеком ученым. Мама даже гордилась зятем. Потому с нами он говорил снисходительно, вполголоса, прищурившись и слегка склонив голову набок, словно проверял наши слова на свой слух. При этом любил барабанить костяшками пальцев по краю стола.

Источник: https://www.litmir.me/br/?b=132594&p=1

Лев Кассиль: Том 2. Черемыш, брат героя. Великое противостояние

Лев Абрамович Кассиль

Собрание сочинений в пяти томах

Том 2. Черемыш, брат героя. Великое противостояние

В новичке не было ничего примечательного. Мальчик как мальчик. Невзрачный такой. Лобастый и накоротко стриженный. Но с виду не тихий. Смотрит ровно, напрямик. Уставится – так не переглядишь, сам сморгнешь.

Пришел он в школу вместе с детдомовскими. Однако одет в свое. Гимнастерка на военный лад. Но заметно, что сшита на другого. Рукава подвернуты. Воротник вокруг шеи – как обруч на палке. На воротнике голубые полоски.

– Под летчика вырядился, фы!.. Нацепил петлички! – фыркнул толстый пучеглазый Федя Плинтусов, которого в классе звали просто Плинтус.

На партах хихикнули.

Новенький внимательно посмотрел на толстяка и вдруг смешно надул щеки.

Плинтус моргнул, засопел и разинул рот. Но тотчас же, поперхнувшись, закрыл его.

– Скушал на здоровье, – сказал новичок, усаживаясь на заднюю парту, где было свободное место, рядом с молчаливым Колей Званцевым – тоже из детского дома.

Тихонький Званцев почему-то сразу заважничал и поглядывал теперь на класс так, будто узнал что-то очень интересное…

Звонок уже был, но в классе еще не угомонились – от крика и возни парты ходуном ходили. Ребята всем своим видом давали понять, что им дела нет до новичка. На него будто и внимания не обратили. Но всем хотелось показать себя новенькому с лучшей стороны. Поэтому девочки бегали вокруг парт, старательно визжа. А мальчики, схватившись у доски, тузили друг друга с преувеличенным рвением.

Упрямый новичок должен был видеть, что попал в класс отчаянный…

Но тут в дверь, сам себя нахлестывая ремнем, влетел с прискоком высокий чернявый мальчик. Между носом и оттопыренной верхней губой у него были зажаты две гусиные кисточки для красок. Они торчали, как усы. Чернявый и плечи даже держал так, словно за ними распласталась на скаку бурка.

– По коням! – закричал чернявый.

И все кинулись за парты.

Вошла учительница. Волосы у нее были седые, собранные в большой узел на затылке. Но сама она двигалась легко, и походка у нее была совсем девичья.

Класс вскочил ладно и вдруг. По тому, с каким удовольствием и треском выполнен был закон встречи, можно было догадаться, что учительница строга, но любима.

– Доброе утро! – сказала учительница таким неожиданно молодым голосом, что новичок вскинул на нее удивленные глаза.

– Драссте, Докия Ласьна!.. Здравствуйте, Евдокия Власьевна! – хором закричал класс. – А у нас новенький в классе!

– Знаю, знаю, садитесь! – Она стояла, опершись ладонями о край стола, закинув голову, словно волосы оттягивали ее назад, и оглядывала класс. – Садитесь, садитесь! – повторяла она.

Все опустились на места.

– Черемыш, – негромко, но внятно произнес новичок. – Черемыш Геннадий, – отчетливо повторил он.

И, за исключением детдомовских, которые теперь торжествующе оглядывали класс, все разом обернулись к задней парте.

– Черемыш?!

– У, какая у тебя фамилия знаменитая! – сказала Евдокия Власьевна. – Не родственник тому? – Она показала пальцем на потолок.

– Это мой брат, – ответил мальчик, потупившись, и так зарумянился, что даже стриженая макушка его порозовела сквозь колючую белесоватую стернь волос.

– Вот как?! В самом деле!.. Родной брат! Это хорошо! Это хорошо! Таким братом гордиться можно. И не только тебе – всем нам. Ну, ребята, надо будет подтянуться.

А то если наш Черемыш так же быстро и высоко заберется в науках, как его брат – в небе, то вам за ним не угнаться. Ну, а теперь довольно шуметь.

Тишина! Плинтусов, сядь! Где твое место? Как это ты успел на задней парте очутиться? Это что за новоселье?

Багровощекий увалень оказался настигнутым после перебежки. Плинтусу не терпелось расспросить новичка о его прославленном брате, и он решил незаметно подсесть к Черемышу.

– Я теперь тут навсегда буду сидеть, Евдокия Власьевна! – закричал Плинтус.

Читать дальше

Источник: https://libcat.ru/knigi/proza/sovetskaya-klassicheskaya-proza/117908-lev-kassil-tom-2-cheremysh-brat-geroya-velikoe-protivostoyanie.html