Пьеса открывается сценой в салоне великосветской интриганки леди Снируэл, которая обсуждает со своим наперсником Снейком последние достижения на поприще аристократических козней.
Эти достижения измеряются числом погубленных репутаций, расстроенных свадеб, запущенных в обращение невероятных слухов и так далее.
Салон леди Снирэл – святая святых в школе злословия, и туда допущены лишь избранные.
Сама, “уязвленная в ранней молодости ядовитым жалом клеветы”, хозяйка салона теперь не знает “большего наслаждения”, чем порочить других.
На этот раз собеседники избрали жертвой одно весьма почтенное семейство. Сэр Питер Тизл был опекуном двух братьев Сэрфесов и в то же время воспитывал приемную дочь Марию. Младший брат, Чарлз Сэрфес, и Мария полюбили друг друга.
Этот-то союз и задумала разрушить леди Снируэл, не дав довести дело до свадьбы.
На вопрос Снейка она разъясняет подоплеку дела: в Марию – или ее приданое – влюблен старший Сэрфес, Джозеф, который и прибег к помощи опытной клеветницы, встретив в брате счастливого соперника.
Сама же леди Снируэл питает сердечную слабость к Чарлзу и готова многим пожертвовать, чтобы завоевать его. Она дает обоим братьям трезвые характеристики. Чарлз – “гуляка” и “расточитель”.
Джозеф – “хитрый, себялюбивый, коварный человек”, “сладкоречивый плут”, в котором окружающие видят чудо нравственности, тогда как брата порицают.
Вскоре в гостиной появляется сам “сладкоречивый плут” Джозеф Сэрфес, а за ним Мария. В отличие от хозяйки Мария не терпит сплетен. Поэтому она с трудом выносит общество признанных мастеров злословия, которые приходят с визитом.
Это миссис Кэндэр, сэр Бэкбайт и мистер Крэбтри. Несомненно, основное занятие этих персонажей – перемывание косточек ближним, причем они владеют и практикой и теорией этого искусства, что немедленно и демонстрируют в своей болтовне. Естественно, достается и Чарлзу Сэрфесу, финансовое положение которого, по общему мнению, совершенно плачевно.
Сэр Питер Тизл тем временем узнает от своего друга, бывшего дворецкого отца Сэрфесов Раули, что из Ост-Индии приехал дядя Джозефа и Чарлза – сэр Оливер, богатый холостяк, на наследство которого надеются оба брата.
Сам сэр Питер Тизл женился всего за полгода до излагаемых событий на юной особе из провинции. Он годится ей в отцы. Переехав в Лондон, новоиспеченная леди Тизл немедленно стала обучаться светскому искусству, в том числе исправно посещать салон леди Снируэл.
Джозеф Сэрфес расточал здесь ей немало комплиментов, стремясь заручиться ее поддержкой при своем сватовстве к Марии. Однако леди Тизл приняла молодого человека за своего пылкого поклонника. Застав Джозефа на коленях перед Марией, леди Тизл не скрывает своего удивления.
Чтобы исправить оплошность, Джозеф уверяет леди Тизл, что влюблен в нее и лишь опасается подозрений сэра Питера, а в довершение разговора приглашает леди Тизл к себе домой – “взглянуть на библиотеку”. Про себя Джозеф досадует, что попал “в прекурьезное положение”.
Сэр Питер действительно ревнует жену – но не к Джозефу, о котором он самого лестного мнения, а к Чарлзу. Компания клеветников постаралась погубить репутацию молодого человека, так что сэр Питер не желает даже видеться с Чарлзом и запрещает встречаться с ним Марии. Женившись, он потерял покой. Леди Тизл проявляет полную самостоятельность и отнюдь не щадит кошелек мужа.
Круг ее знакомых тоже его весьма огорчает. “Милая компания! – замечает он о салоне леди Снируэл. – Иной бедняга, которого вздернули на виселицу, за всю жизнь не сделал столько зла, сколько эти разносчики лжи, мастера клеветы и губители добрых имен”.
Итак, почтенный джентльмен пребывает в изрядном смятении чувств, когда к нему приходит в сопровождении Раули сэр Оливер Сэрфес. Он еще никого не известил о своем прибытии в Лондон после пятнадцатилетнего отсутствия, кроме Раули и Тизла, старых друзей, и теперь спешит навести от них справки о двух племянниках, которым прежде помогал издалека.
Мнение сэра Питера Тизла твердо: за Джозефа он “ручается головой”, что же касается Чарлза – то это “беспутный малый”. Раули, однако, не согласен с такой оценкой. Он убеждает сэра Оливера составить собственное суждение о братьях Сэрфес и “испытать их сердца”.
А для этого прибегнуть к маленькой хитрости…
Итак, Раули задумал мистификацию, в курс которой он вводит сэра Питера и сэра Оливера. У братьев Сэрфес есть дальний родственник мистер Стенли, терпящий сейчас большую нужду.
Когда он обратился к Чарлзу и Джозефу с письмами о помощи, то первый, хотя и сам почти разоренный, сделал для него все, что смог, тогда как второй отделался уклончивой отпиской.
Теперь Раули предлагает сэру Оливеру лично прийти к Джозефу под видом мистера Стенли – благо что никто не знает его в лицо. Но это еще не все.
Раули знакомит сэра Оливера с ростовщиком, который ссужает Чарлза деньгами под проценты, и советует прийти к младшему племяннику вместе с этим ростовщиком, притворившись, что по его просьбе готов выступить в роли кредитора. План принят. Правда, сэр Питер убежден, что ничего нового этот опыт не даст, – сэр Оливер лишь получит подтверждение в добродетельности Джозефа и легкомысленном мотовстве Чарлза.
Первый визит – в роди лжекредитора мистера Примиэма – сэр Оливер наносит Чарлзу. Его сразу ожидает сюрприз – оказывается, Чарлз живет в старом отцовском доме, который он… купил у Джозефа, не допустив, чтобы родное жилище пошло с молотка. Отсюда и начались его беды.
Теперь в доме не осталось практически ничего, кроме фамильных портретов. Именно их он и предполагает продать через посредство ростовщика.
Чарлз Сэрфес впервые предстает нам в веселой компании друзей, которые коротают время за бутылкой вина и игрой в кости. За первой его репликой угадывается человек ироничный и лихой: “…Мы живем в эпоху вырождения. Многие наши знакомые – люди остроумные, светские; но, черт их подери, они не пьют!” Друзья охотно подхватывают эту тему.
В это время и приходит ростовщик с “мистером Примиэмом”. Чарлз спускается к ним и начинает убеждать в своей кредитоспособности, ссылаясь на богатого ост-индского дядюшку. Когда он уговаривает посетителей, что здоровье дядюшки совсем ослабло “от тамошнего климата”, сэр Оливер приходит в тихую ярость.
Еще больше его бесит готовность племянника расстаться с фамильными портретами. “Ах, расточитель!” – шепчет он в сторону. Чарлз же лишь посмеивается над ситуацией: “Когда человеку нужны деньги, то где же, к черту, ему их раздобыть, если он начнет церемониться со своими же родственниками?”
Чарлз с другом разыгрывают перед “покупателями” шуточный аукцион, набивая цену усопшим и здравствующим родственникам, портреты которых быстро идут с молотка. Однако когда дело доходит до старого портрета самого сэра Оливера, Чарлз категорически отказывается его продать. “Нет, дудки! Старик был очень мил со мной, и я буду хранить его портрет, пока у меня есть комната, где его приютить”.
Такое упрямство трогает сердце сэра Оливера. Он все больше узнает в племяннике черты его отца, своего покойного брата. Он убеждается, что Чарлз ветрогон, но добрый и честный по натуре. Сам же Чарлз, едва получив деньги, спешит отдать распоряжение о посылке ста фунтов мистеру Стенли.
С легкостью совершив это доброе дело, молодой прожигатель жизни вновь садится за кости.
В гостиной у Джозефа Сэрфеса тем временем развивается пикантная ситуация. К нему приходит сэр Питер, чтобы пожаловаться на жену и на Чарлза, которых он подозревает в романе.
Само по себе это было бы нестрашно, если бы здесь же в комнате за ширмой не пряталась леди Тизл, которая пришла еще раньше и не успела вовремя уйти.
Джозеф всячески пытался склонить ее “пренебречь условкостями и мнением света”, однако леди Тизл разгадала его коварство. В разгар беседы с сэром Питером слуга доложил о новом визите – Чарлза Сэрфеса.
Теперь наступил черед прятаться сэру Питеру. Он кинулся было за ширму, но Джозеф поспешно предложил ему чулан, нехотя объяснив, что за ширмой уже место занято некоей модисточкой. Разговор братьев таким образом происходит в присутствии спрятанных по разным углам супругов Тизл, отчего каждая реплика окрашивается дополнительными комическими оттенками.
В результате подслушанного разговора сэр Питер полностью отказывается от своих подозрений по поводу Чарлза и убеждается, напротив, в его искренней любви к Марии.
Каково же его изумление, когда в конце концов в поисках “модистки” Чарлз опрокидывает ширму, и за ней – о проклятие! – обнаруживается леди Тизл.
После немой сцены она мужественно говорит супругу, что пришла сюда, поддавшись “коварным увещеваниям” хозяина.
Самому же Джозефу остается лишь лепетать что-то в свое оправдание, призывая все доступное ему искусство лицемерия.
Вскоре интригана ждет новый удар – в расстроенных чувствах он нагло выпроваживает из дома бедного просителя мистера Стенли, а через некоторое время выясняется, что под этой маской скрывался сам сэр Оливер! Теперь он убедился, что в Джозефе нет “ни честности, ни доброты, ни благодарности”. Сэр Питер дополняет его характеристику, называя Джозефа низким, вероломным и лицемерным. Последняя надежда Джозефа – на Снейка, который обещал свидетельствовать, что Чарлз клялся в любви леди Снируэл. Однако в решающий момент и эта интрига лопается.
Снейк застенчиво сообщает при всех, что Джозеф и леди Снируэл “заплатили крайне щедро за эту ложь, но, к сожалению”, ему затем “предложили вдвое больше за то, чтобы сказать правду”. Этот “безукоризненный мошенник” исчезает, чтобы и дальше пользоваться своей сомнительной репутацией.
Чарлз становится единственным наследником сэра Оливера и получает руку Марии, весело обещая, что больше не собьется с правильного пути. Леди Тизл и сэр Питер примиряются и понимают, что вполне счастливы в браке. Леди Снируэл и Джозефу остается лишь грызться друг с другом, выясняя, кто из них проявил большую “жадность к злодейству”, отчего проиграло все хорошо задуманное дело.
Они удаляются под насмешливый совет сэра Оливера пожениться: “Постное масло и уксус – ей-богу, отлично получилось бы вместе”.
Что касается прочей “коллегии сплетников” в лице мистера Бэкбайта, леди Кэндэр и мистера Крэбтри, несомненно, они утешены богатой пищей для пересудов, которую подучили в результате всей истории.
Уже в их пересказах сэр Питер, оказывается, застал Чарлза с леди Тизл, схватил пистолет – “и они выстрелили друг в друга… почти одновременно”. Теперь сэр Питер лежит с пулей в грудной клетке и к тому же пронзен шпагой.
“Но что удивительно, пуля ударила в маленького бронзового Шекспира на камине, отскочила под прямым углом, пробила окно и ранила почтальона, который как раз подходил к дверям с заказным письмом из Нортхэмптоншира”!
И неважно, что сам сэр Питер, живой и здоровый, обзывает сплетников фуриями и гадюками. Они щебечут, выражая ему свое глубочайшее сочувствие, и с достоинством раскланиваются, зная, что их уроки злословия будут длиться еще очень долго.
Источник: https://studentguide.ru/kratkie-soderzhaniya/kratkoe-soderzhanie-shkola-zlosloviya-sheridan.html
Рецензии на книгу «Школа злословия» Ричард Шеридан
— Какое же возможно остроумие без капельки яда? Умному слову нужна колючка злости, чтобы зацепиться. — Разговор, из которого изгнан дух насмешки, всегда будет скучен и бесцветен.
Такая древность! Ричард Шеридан написал «Школу злословия» почти два с половиной века назад, а первая моя встреча с ней состоялась в прошлом веке. Да, был фильм, старый советский. Забавный. Подробности помнила смутно: богатый дядюшка из колоний, светские щеголи — прочее тонет в тумане. Я рада, что явился повод вернуться к этой замечательной пьесе.
Итак, Лондон, XVIII век, кружок скучающих вертопрахов упражняется в злословии на тему ближних своих, не щадя ни правых, ни виноватых. Своего рода интеллектуальная игра, весьма изощренная и жестокая — в мгновение ока перекроить репутацию любого, кто имел несчастье обратить на себя внимание завсегдатаев салона леди Снируэл.
Мелкие недостатки и простительные слабости, которых хватает во внешности и характере каждого из нас, пристально разглядываются, раздуваются до гротескных размеров и в таком виде представляются на суд единомышленников.
Жестоко? Да, но как забавно! А если после характеристики, данные членами кружка, отправляются гулять по лондонским гостиным — так это ж замечательно! Лайки — наше все.
А вы думали, резонансные темы и создание информповодов на пустом месте — примета исключительно нашего времени? Достаточное количество досуга, образованность и сознание собственного интеллектуального превосходства во все времена стимулировало к изощренному глумлению над ближними своими. Однако, вернемся к Шеридану.
У блистательной леди Снируэл тоже есть слабость, в которой она никому не признается — влюблена в блестящего молодого человека Чарльза Сэрфеса. Блестящего… в некоторых местах.
За последнее время сияние молодого Сэрфеса изрядно потускнело, мальчик окунулся в вихрь светских удовольствий с энтузиазмом большим, чем мог выдержать его бюджет и сегодня практически разорен.
Нет-нет, все не так плохо, виды на наследство — одна из приятных составляющих непростой жизни сильных мира сего, а они у Чарли весьма обнадеживающие. Помните, у Пушкина: «Всевышней волею Зевеса, наследник всех своих родных»? Всех — не всех, но один богатый дядюшка в Ост-Индии имеется.
А у Чарльза, который влюблен в богатую наследницу (ну что делать, если мы оказались в таком кругу) Марию, в свою очередь влюбленную в него, есть брат Джозеф, записной святоша и такой уж эконом, копейки лишней не потратит.
Вот его-то опекун Марии, осмотрительный сэр Питер Тиззл (прежде, до их совершеннолетия, бывший опекуном братьев Сэрфесов — куда деваться от засилья сирот)), прочит в мужья девушке. Не Чарли, тот свое состояние по ветру пустил и твое в мгновение ока размотает, деточка. Выйдешь за Джозефа, не раз поблагодаришь своего старого опекуна.
У сэра Питера есть дополнительные резоны беспокоиться о последствиях, которыми тяга к неумеренной роскоши грозит семейным финансам, полгода назад сам он женился на прекрасной скромной дочери мелкого помещика. Она бесприданница, ну да ничего, денег у него достаточно. Было.
Потому что за полгода лондонской жизни прекрасная леди Тизл настолько пристрастилась к роскоши во всех ее проявлениях, что благосостояние Тизлов уже не кажется столь незыблемым. А войдя в кружок леди Снируэл так навострилась отвечать жестокими остроумными дерзостями на резонные укоры мужа, что он уже подумывает о разводе.
Пересказывать блистательную шериданову комедию не стану, она стоит того, чтобы быть прочитанной, а если вам повезет увидеть на театре — тем лучше.
Добавлю лишь, что драматург имел все основания затронуть тему пустого светского злословия, самому ему пришлось дважды драться на дуэли, защищая доброе имя своей невесты от наветов досужих сплетников.
И еще, симпатии к добряку Чарльзу, которыми дышит пьеса, не прошли Роберту Шеридану даром: в плодотворном сотрудничестве с тестем он создал знаменитый театр Друри-Лейн, но в конце жизни совершенно разорился и умер в нищете.
Спасибо Julia_cherry за создание группы «Драматургия», тут интересно.
Источник: https://topliba.com/books/474751/reviews
43. Комедия Р. Шеридана «Школа злословия»: проблематика, система образов и приёмы их создания
Кoмедия
Р. Шеридaнa «Шкoлa злocлoвия»: прoблемaтикa, cиcтемa oбрaзoв и приёмы их
coздaния.
В прoтивoвеc
кoмедии cентиментaльнoй, пьеca Шеридaнa oтcтaивaет принципы «веcелoй кoмедии»,
в худoжеcтвенных oбрaзaх претвoряя мыcли трaктaтa Гoлдcмитa «О cентиментaльнoй
и веcелoй кoмедии».
При вcей беззaбoтнocти и непритязaтельнocти мoрaли
«Сoперникoв» oчевиднo желaние aвтoрa не тoлькo пoвеcелить зрителей, нo и вocпитaть
в них увaжение к еcтеcтвенным чувcтвaм, к иcкреннему мужеcтву и беcкoрыcтию.
Этoй цели oтвечaет и caмaя знaменитaя кoмедия
Шеридaнa «Шкoлa злocлoвия». Онa прoчнo вoшлa в чиcлo тех вечных пьеc, кoтoрые
иcчезaют из репертуaрa, oднoгo теaтрa, чтoбы тут же пoявитьcя нa cцене другoгo.
Бьющее через крaй ocтрoумие, непринужденнaя вереницa блеcтящих cцен,
ocмеивaющих cвятaя cвятых Англии — выcшее oбщеcтвo c егo беcпринципнocтью,
aлчнocтью и лицемерием, имеют, в cущнocти, прocветительcкoе нaзнaчение. Нельзя
oтделять Шеридaнa-кoмедиoгрaфa (1770-е гг.) oт Шеридaнa-пoлитикa (1780-е гг.).
Хoтя вo времени эти cферы егo деятельнocти не coвпaдaют, oни oтвечaют единoй
пoтребнocти cпocoбcтвoвaть мoрaльнoму oчищению cвoей cтрaны, ее блaгу.
Пьеca нaпрaвленa прoтив духoвнoгo безoбрaзия,
убoжеcтвa и лицемерия выcших кругoв.
Пaрaдoкcaльнocть и ocтрoтa кoмедии
зaключaютcя в тoм, чтo предметoм рaзoблaчения и ocмеяния в ней cтaнoвятcя
нacмешники, губители чужих репутaций, c прoфеccиoнaльнoй изoщреннocтью
издевaющиеcя нaд дocтoинcтвoм и чеcтью людей.
Сaлoн леди Снируэл, oбъединяющий
клеветникoв вcех мacтей, из тех, чтo убивaют не oружием, a cлoвoм, не в чеcтнoм
бoю, a из-зa углa, — этo фoн, нa кoтoрoм рaзыгрывaетcя дейcтвие пьеcы.
Сaтиричеcки изoбрaжaя мacтерoв злocлoвия, Шеридaн
oбрушивaетcя нa впoлне реaльнoе и ширoкo рacпрocтрaненнoе coциaльнoе бедcтвие:
журнaлы и гaзеты тoгo времени, не гoвoря уже o cветcких гocтиных, были пoлны
cкрытoй внутренней бoрьбы зa влacть, зa пoлитичеcкий перевеc — хитрoумных
интриг, в кoтoрых пoгибaлa чеcть и дoбрoе имя прoтивникa. Печaльную извеcтнocть
в этoм приoбрел «Журнaл джентльменa», рaccaдник злoвещих cлухoв и aнoнимных
oбвинений. Реaльную oпacнocть пoдoбных издaний иcпытaл нa cебе неcкoлькo
деcятилетий cпуcтя Бaйрoн, кoтoрoгo уcтные и пиcьменные пoнoшения изгнaли из
рoднoй cтрaны.
Блеcтяще oбриcoвaнный фoн кoмедии не
пaccивен. Он теcнo cвязaн co вcем дейcтвием пьеcы.
Зaвcегдaтaи caлoнa Снируэл
рaзврaщaют леди Тизл, мoлoдую неиcкушенную жену cтaрoгo дoбрoгo cэрa Питерa,
преcледуют клеветoй и едвa не губят репутaцию Мaрии, беззaщитнoй вocпитaнницы
cемейcтвa Тизлoв.
Кaк гoвoрит oдин из немнoгих пoлoжительных перcoнaжей пьеcы,
«инoй беднягa, кoтoрoгo вздернули нa виcелице, зa вcю cвoю жизнь не cделaл
cтoлькo злa, cкoлькo эти рaзнocчики лжи, мacтерa клеветы и губители дoбрых
имен».
Брaтья Сэрфеc — Джoзеф и Чaрлз — прoтивocтoят
друг другу и кaк coперники в любви (взaимнoе чувcтвo coединяет Чaрлзa c Мaрией,
кoтoрую рaди денег жaждет зaпoлучить в жены Джoзеф), и кaк coперники в
рacпoлoжении бoгaтoгo дядюшки Оливерa, oт кoтoрoгo зaвиcит их мaтериaльнoе
блaгoпoлучие.
Прoтивocтoят oни друг другу и кaк кoнтрacтные нрaвcтвенные типы:
Джoзеф -злoдей и тaйный cлacтoлюбец, нo прoвoзглaшaет тoлькo caмые вoзвышенные
принципы, придaвaя им безaпелляциoнную фoрму мoрaльных cентенций; Чaрлз,
нaпрoтив, не cкрывaет cвoегo легкoмыcлия, мoтoвcтвa, беcпутcтвa, cтрacти к
aзaртнoй игре, нo верен дoбрoте и oтзывчивocти, кoтoрые, пo убеждению
прocветителей, cocтaвляют иcтинную cущнocть челoвечеcкoй прирoды.
Иcкуccтвo дрaмaтургa зaключaетcя в умелoм
coпряжении вcех линий пьеcы — иcтoрии cупругoв Тизлoв, иcтoрии брaтьев Сэрфеcoв
и «пoдвигoв» шкoлы злocлoвия. При oгрaниченнoм круге перcoнaжей вcе oни
oкaзывaютcя теcнo — и oчень еcтеcтвеннo — cвязaны друг c другoм.
Дaже неглacнaя
предcедaтельницa клеветникoв леди Снируэл имеет cвoй, oтнюдь не беcкoрыcтный
интереc к глaвным герoям: oнa рacпуcкaет лoжные cлухи o cвязи леди Тизл c
Чaрлзoм, чтoбы рaзлучить егo c Мaрией и дoбитьcя егo любви; oнa же нaучaет вcех
пoвтoрять вcюду o привязaннocти Мaрии к Джoзефу, чтoбы тем вернее избaвитьcя oт
ненaвиcтнoй coперницы.
Иcкуccтвo кoмедиoгрaфa cкaзывaетcя и в
непрерывнoм, cтремительнoм рaзвитии дейcтвия, егo кoнцентрaции в неcкoльких
мacтерcки пocтрoенных cценaх, дaвнo утвердившихcя в иcтoрии еврoпейcкoгo
клaccичеcкoгo репертуaрa. Однa из них — cценa иcпытaния Чaрлзa Сэрфеca, к
кoтoрoму cэр Оливер являетcя пoд видoм рocтoвщикa.
Он гoтoв дaть мoлoдoму мoту
oгрoмную ccуду пoд зaлoг пoртретoв предкoв. Чaрлз c веcелыми и грубыми шуткaми
прoдaет вcе, крoме пoртретa caмoгo Оливерa, кoтoрoму хрaнит блaгoдaрнocть и
предaннocть.
В пocтрoеннoй пo принципу кoнтрacтa cцене Джoзеф c caмoй
изыcкaннoй учтивocтью oткaзывaет в денежнoй пoмoщи рaзoрившемуcя рoдcтвеннику,
oбличие кoтoрoгo тaкже принял cэр Оливер. Тaк выяcняетcя, чтo cтoит зa внешним,
«пoверхнocтным» пoведением oбoих брaтьев.
Кульминaцией пьеcы являетcя знaменитaя «cценa c ширмoй», зa кoтoрoй
Джoзеф прячет явившуюcя к нему нa cвидaние леди Тизл, кoгдa в кoмнaте
неoжидaннo пoявляютcя cэр Питер Тизл и Чaрлз. Непредвиденные пoвoрoты в
рaзвитии дейcтвия, — эффектные cмены декoрaций и перcoнaжей, фейерверк ocтрoт
придaют пьеcе ocoбый блеcк.
Нaпряженный интереc пoддерживaетcя дo пocледней
cцены, кoтoрaя тoже зaключaет cюрприз: злoбные интриги леди Снируэл и ее
oкружения рaзoблaчены ее «верным» cлугoй Снейкoм, и злo, кaк ни пaрaдoкcaльнo,
cтaнoвитcя oрудием дoбрa и блaгoпoлучнoгo решения кoнфликтa.
Слaбее вcегo в пьеcе пoлoжительные oбрaзы —
Мaрия, cэр Оливер; oни беcцветны и трaдициoнны.
Кoмедия вooбще мнoгим oбязaнa
трaдиции: здеcь еcть немaлo cитуaций, зaимcтвoвaнных у Мoльерa (тaк, cценa
рaзoблaчения Джoзефa нaпoминaет cooтветcтвующую cцену «Тaртюфa»), у
кoмедиoгрaфoв эпoхи Реcтaврaции, у Филдингa (кoнтрacт между брaтьями — мнимo
дoбрoдетельным злoдеем и ветреным, нo дoбрым пoвеcoй). Впoлне coглacуютcя c
трaдицией и «гoвoрящие» именa перcoнaжей: Сэрфеc oзнaчaет «пoверхнocть»,
Снируэл — «нacмешницa», Снейк — «змея» и т. п.
Источник: https://studhelps.blogspot.com/2013/07/43sheridan.html
«Школа злословия» Шеридана в кратком содержании
Пьеса открывается сценой в салоне великосветской интриганки леди Снируэл, которая обсуждает со своим наперсником Снейком последние достижения на поприще аристократических козней.
Эти достижения измеряются числом погубленных репутаций, расстроенных свадеб, запущенных в обращение невероятных слухов и так далее. Салон леди Снируэл — святая святых в школе злословия, и туда допущены лишь избранные.
Сама, «уязвленная в ранней молодости ядовитым жалом клеветы», хозяйка салона теперь не знает «большего наслаждения», чем порочить других.
На
этот раз собеседники избрали жертвой одно весьма почтенное семейство. Сэр Питер Тизл был опекуном двух братьев Сэрфесов и в то же время воспитывал приемную дочь Марию. Младший брат, Чарлз Сэрфес, и Мария полюбили друг друга.
Этот-то союз и задумала разрушить леди Снируэл, не дав довести дело до свадьбы. На вопрос Снейка она разъясняет подоплеку дела: в Марию — или ее приданое — влюблен старший Сэрфес, Джозеф, который и прибег к помощи опытной клеветницы, встретив в брате счастливого соперника.
Сама же леди Снируэл питает сердечную слабость к Чарлзу и готова многим пожертвовать, чтобы
завоевать его. Она дает обоим братьям трезвые характеристики. Чарлз -«гуляка» и «расточитель». Джозеф -«хитрый, себялюбивый, коварный человек», «сладкоречивый плут», в котором окружающие видят чудо нравственности, тогда как брата порицают.
Вскоре в гостиной появляется сам «сладкоречивый плут» Джозеф Сэрфес, а за ним Мария. В отличие от хозяйки Мария не терпит сплетен. Поэтому она с трудом выносит общество признанных мастеров злословия, которые приходят с визитом. Это миссис Кэндэр, сэр Бэкбайт и мистер Крэбтри.
Несомненно, основное занятие этих персонажей — перемывание косточек ближним, причем они владеют и практикой и теорией этого искусства, что немедленно и демонстрируют в своей болтовне.
Естественно, достается и Чарлзу Сэрфесу, финансовое положение которого, по общему мнению, совершенно плачевно.
Сэр Питер Тизл тем временем узнает от своего друга, бывшего дворецкого отца Сэрфесов Раули, что из Ост-Индии приехал дядя Джозефа и Чарлза — сэр Оливер, богатый холостяк, на наследство которого надеются оба брата.
Сам сэр Питер Тизл женился всего за полгода до излагаемых событий на юной особе из провинции. Он годится ей в отцы. Переехав в Лондон, новоиспеченная леди Тизл немедленно стала обучаться светскому искусству, в том числе исправно посещать салон леди Снируэл. Джозеф Сэрфес расточал здесь ей немало комплиментов, стремясь заручиться ее поддержкой при своем сватовстве к Марии.
Однако леди Тизл приняла молодого человека за своего пылкого поклонника. Застав Джозефа на коленях перед Марией, леди Тизл не скрывает своего удивления. Чтобы исправить оплошность, Джозеф уверяет леди Тизл, что влюблен в нее и лишь опасается подозрений сэра Питера, а в довершение разговора приглашает леди Тизл к себе домой -«взглянуть на библиотеку».
Про себя Джозеф досадует, что попал «в прекурьезное положение».
Сэр Питер действительно ревнует жену — но не к Джозефу, о котором он самого лестного мнения, а к Чарлзу. Компания клеветников постаралась погубить репутацию молодого человека, так что сэр Питер не желает даже видеться с Чарлзом и запрещает встречаться с ним Марии. Женившись, он потерял покой.
Леди Тизл проявляет полную самостоятельность и отнюдь не щадит кошелек мужа. Круг ее знакомых тоже его весьма огорчает. «Милая компания! — замечает он о салоне леди Снируэл.
— Иной бедняга, которого вздернули на виселицу, за всю жизнь не сделал столько зла, сколько эти разносчики лжи, мастера клеветы и губители добрых имен».
Итак, почтенный джентльмен пребывает в изрядном смятении чувств, когда к нему приходит в сопровождении Раули сэр Оливер Сэрфес. Он еще никого не известил о своем прибытии в Лондон после пятнадцатилетнего отсутствия, кроме Раули и Тизла, старых друзей, и теперь спешит навести от них справки о двух племянниках, которым прежде помогал издалека.
Мнение сэра Питера Тизла твердо: за Джозефа он «ручается головой», что же касается Чарлза — то это «беспутный малый». Раули, однако, не согласен с такой оценкой. Он убеждает сэра Оливера составить собственное суждение о братьях Сэрфес и «испытать их сердца». А для этого прибегнуть к маленькой хитрости…
Итак, Раули задумал мистификацию, в курс которой он вводит сэра Питера и сэра Оливера. У братьев Сэрфес есть дальний родственник мистер Стенли, терпящий сейчас большую нужду.
Когда он обратился к Чарлзу и Джозефу с письмами о помощи, то первый, хотя и сам почти разоренный, сделал для него все, что смог, тогда как второй отделался уклончивой отпиской. Теперь Раули предлагает сэру Оливеру лично прийти к Джозефу под видом мистера Стенли — благо что никто не знает его в лицо. Но это еще не все.
Раули знакомит сэра Оливера с ростовщиком, который ссужает Чарлза деньгами под проценты, и советует прийти к младшему племяннику вместе с этим ростовщиком, притворившись, что по его просьбе готов выступить в роли кредитора. План принят.
Правда, сэр Питер убежден, что ничего нового этот опыт не даст, — сэр Оливер лишь получит подтверждение в добродетельности Джозефа и легкомысленном мотовстве Чарлза. Первый визит — в роди лжекредитора мистера Примиэма — сэр Оливер наносит Чарлзу.
Его сразу ожидает сюрприз — оказывается, Чарлз живет в старом отцовском доме, который он… купил у Джозефа, не допустив, чтобы родное жилище пошло с молотка. Отсюда и начались его беды. Теперь в доме не осталось практически ничего, кроме фамильных портретов. Именно их он и предполагает продать через посредство ростовщика.
Чарлз Сэрфес впервые предстает нам в веселой компании друзей, которые коротают время за бутылкой вина и игрой в кости. За первой его репликой угадывается человек ироничный и лихой: «…Мы живем в эпоху вырождения.
Многие наши знакомые — люди остроумные, светские; но, черт их подери, они не пьют!» Друзья охотно подхватывают эту тему. В это время и приходит ростовщик с «мистером Примиэмом». Чарлз спускается к ним и начинает убеждать в своей кредитоспособности, ссылаясь на богатого ост-индского дядюшку.
Когда он уговаривает посетителей, что здоровье дядюшки совсем ослабло «от тамошнего климата», сэр Оливер приходит в тихую ярость. Еще больше его бесит готовность племянника расстаться с фамильными портретами. «Ах, расточитель!» — шепчет он в сторону.
Чарлз же лишь посмеивается над ситуацией: «Когда человеку нужны деньги, то где же, к черту, ему их раздобыть, если он начнет церемониться со своими же родственниками?»
Чарлз с другом разыгрывают перед «покупателями» шуточный аукцион, набивая цену усопшим и здравствующим родственникам, портреты которых быстро идут с молотка. Однако когда дело доходит до старого портрета самого сэра Оливера, Чарлз категорически отказывается его продать.
«Нет, дудки! Старик был очень мил со мной, и я буду хранить его портрет, пока у меня есть комната, где его приютить». Такое упрямство трогает сердце сэра Оливера. Он все больше узнает в племяннике черты его отца, своего покойного брата. Он убеждается, что Чарлз ветрогон, но добрый и честный по натуре.
Сам же Чарлз, едва получив деньги, спешит отдать распоряжение о посылке ста фунтов мистеру Стенли. С легкостью совершив это доброе дело, молодой прожигатель жизни вновь садится за кости.
В гостиной у Джозефа Сэрфеса тем временем развивается пикантная ситуация. К нему приходит сэр Питер, чтобы пожаловаться на жену и на Чарлза, которых он подозревает в романе. Само по себе это было бы нестрашно, если бы здесь же в комнате за ширмой не пряталась леди Тизл, которая пришла еще раньше и не успела вовремя уйти.
Джозеф всячески пытался склонить ее «пренебречь условностями и мнением света», однако леди Тизл разгадала его коварство. В разгар беседы с сэром Питером слуга доложил о новом визите — Чарлза Сэрфеса. Теперь наступил черед прятаться сэру Питеру.
Он кинулся было за ширму, но Джозеф поспешно предложил ему чулан, нехотя объяснив, что за ширмой уже место занято некоей модисточкой. Разговор братьев таким образом происходит в присутствии спрятанных по разным углам супругов Тизл, отчего каждая реплика окрашивается дополнительными комическими оттенками.
В результате подслушанного разговора сэр Питер полностью отказывается от своих подозрений по поводу Чарлза и убеждается, напротив, в его искренней любви к Марии. Каково же его изумление, когда в конце концов в поисках «модистки» Чарлз опрокидывает ширму, и за ней — о проклятие! — обнаруживается леди Тизл.
После немой сцены она мужественно говорит супругу, что пришла сюда, поддавшись «коварным увещеваниям» хозяина. Самому же Джозефу остается лишь лепетать что-то в свое оправдание, призывая все доступное ему искусство лицемерия.
Вскоре интригана ждет новый удар — в расстроенных чувствах он нагло выпроваживает из дома бедного просителя мистера Стенли, а через некоторое время выясняется, что под этой маской скрывался сам сэр Оливер! Теперь он убедился, что в Джозефе нет «ни честности, ни доброты, ни благодарности». Сэр Питер дополняет его характеристику, называя Джозефа низким, вероломным и лицемерным. Последняя надежда Джозефа — на Снейка, который обещал свидетельствовать, что Чарлз клялся в любви леди Снируэл. Однако в решающий момент и эта интрига лопается. Снейк застенчиво сообщает при всех, что Джозеф и леди Снируэл «заплатили крайне щедро за эту ложь, но, к сожалению», ему затем «предложили вдвое больше за то, чтобы сказать правду». Этот «безукоризненный мошенник» исчезает, чтобы и дальше пользоваться своей сомнительной репутацией.
Чарлз становится единственным наследником сэра Оливера и получает руку Марии, весело обещая, что больше не собьется с правильного пути. Леди Тизл и сэр Питер примиряются и понимают, что вполне счастливы в браке.
Леди Снируэл и Джозефу остается лишь грызться друг с другом, выясняя, кто из них проявил большую «жадность к злодейству», отчего проиграло все хорошо задуманное дело.
Они удаляются под насмешливый совет сэра Оливера пожениться: «Постное масло и уксус — ей-богу, отлично получилось бы вместе».
Что касается прочей «коллегии сплетников» в лице мистера Бэкбайта, леди Кэндэр и мистера Крэбтри, несомненно, они утешены богатой пищей для пересудов, которую подучили в результате всей истории.
Уже в их пересказах сэр Питер, оказывается, застал Чарлза с леди Тизл, схватил пистолет -«и они выстрелили друг в друга… почти одновременно». Теперь сэр Питер лежит с пулей в грудной клетке и к тому же пронзен шпагой.
«Но что удивительно, пуля ударила в маленького бронзового Шекспира на камине, отскочила под прямым углом, пробила окно и ранила почтальона, который как раз подходил к дверям с заказным письмом из Нортхэмптоншира»! И неважно, что сам сэр Питер, живой и здоровый, обзывает сплетников фуриями и гадюками. Они щебечут, выражая ему свое глубочайшее сочувствие, и с достоинством раскланиваются, зная, что их уроки злословия будут длиться еще очень долго.
(No Ratings Yet) «Школа злословия» Шеридана в кратком содержании
Источник: https://home-task.com/shkola-zlosloviya-sheridana-v-kratkom-soderzhanii/
"Школа злословия" Шеридан
majstavitskaja
— Какое же возможно остроумие без капельки яда? Умному слову нужна колючка злости, чтобы зацепиться.- Разговор, из которого изгнан дух насмешки, всегда будет скучен и бесцветен.
Такая древность! Ричард Шеридан написал «Школу злословия» почти два с половиной века назад, а первая моя встреча с ней состоялась в прошлом веке. Да, был фильм, старый советский. Забавный. Подробности помнила смутно: богатый дядюшка из колоний, светские шеголи, «злые языки страшнее пистолета» — прочее тонет в тумане. Я рада, что явился повод вернуться к этой замечательной пьесе.Итак, Лондон, XVIII век, кружок скучающих вертопрахов упражняется в злословии на тему ближних своих, не щадя ни правых, ни виноватых. Своего рода интеллектуальная игра, весьма изощренная и жестокая — в мгновение ока перекроить репутацию любого, кто имел несчастье обратить на себя внимание завсегдатаев салона леди Снируэл. Мелкие недостатки и простительные слабости, которых хватает во внешности и характере каждого из нас, пристально разглядываются, раздуваются до гротескных размеров и в таком виде представляются на суд единомышленников. Жестоко? Да, но как забавно! А если после характеристики, данные членами кружка, отправляются гулять по лондонским гостиным — так это ж замечательно! Лайки — наше все.
А вы думали, резонансные темы и создание информповодов на пустом месте — примета исключительно нашего времени? Дстаточное количество досуга, образованность и сознание собственного интеллектуального превосходства во все времена стимулировало к изощренному глумлению над ближними своими. Однако, вернемся к Шеридану.
У блистательной леди Снируэл тоже есть слабость, в которой она никому не признается — влюблена в блестящего молодого человека Чарльса Сэрфеса. Блестящего… в некоторых местах.
За последнее время сияние молодого Сэрфеса изрядно потускнело, мальчик окунулся в вихрь светских удовольствий с энтузиазмом большим, чем мог выдержать его бюджет и сегодня практически разорен.
Нет-нет, все не так плохо, виды на наследство — одна из приятных составляющих непростой жизни сильных мира сего, а они у Чарли весьма обнадеживающие. Помните, у Пушкина: «Всевышней волею Зевеса, наследник всех своих родных»? Всех — не всех, но один богатый дядюшка в Ост-Индии имеется.
А у Чарльза, который влюблен в богатую наследницу (ну что делать, если мы оказались в таком кругу) Марию, в свою очередь влюбленную в него, есть брат Джозеф, записной святоша и такой уж эконом, копейки лишней не потратит.
Вот его-то опекун Марии, осмотрительный сэр Питер Тиззл (прежде, до их совершеннолетия, бывший опекуном братьев Сэрфесов — куда деваться от засилья сирот)), прочит в мужья девушке. Не Чарли, тот свое состояние по ветру пустил и твое в мгновение ока размотает, деточка. Выйдешь за Джозефа, не раз поблагодаришь своего старого опекуна.
У сера Питера есть дополнительные резоны беспокоиться о последствиях, которыми тяга к неумеренной роскоши грозит семейным финансам, полгода назад сам он женился на прекрасной скромной дочери мелкого помещика. Она бесприданница, ну да ничего, денег у него достаточно. Было.
Потому что за полгода лондонской жизни прекрасная леди Тиззл настолько пристрастилась к роскоши во всех ее проявлениях, что благосостояние Тиззлов уже не кажется столь незыблемым. А войдя в кружок леди Снируэл так навострилась отвечать жестокими остроумными дерзостями на резонные укоры мужа, что он уже подумывает о разводе.
Пересказывать блистательную шериданову комедию не стану, она стоит того, чтобы быть прочитанной, а если вам повезет увидеть на театре — тем лучше.
Добавлю лишь, что драматург имел все основания затронуть тему пустого светского злословия, самому ему пришлось дважды драться на дуэли, защищая доброе имя своей невесты от наветов досужих сплетников.
И еще, симпатии к добряку Чарльзу, которыми дышит пьеса, не прошли Роберту Шеридану даром: в плодотворном сотрудничестве с тестем он создал знаменитый театр Друри-Лейн, но в конце жизни совершенно разорился и умер в нищете.
Источник: https://majstavitskaja.livejournal.com/611479.html
Загрузка...
