В этой статье вы познакомитесь с произведением под названием «Лавка древностей». Диккенс написал его в жанре сентиментализма.
Немного об авторе
Диккенс родился 7 февраля 1812 года в Англии (Портсмут). Слава пришла к английскому писателю еще при жизни, что является большой редкостью. Автор писал в основном в жанре реализма, но в его романах есть место сказке и сентиментализму.
Так чем же прославился Чарльз Диккенс? «Лавка древностей» — это не единственное его знаменитое произведение. Книги, которые принесли автору славу:
- «Оливер Твист»;
- «Николас Никльби»;
- «Пиквикский клуб»;
- «Наш общий друг»;
- «Холодный дом»;
- «Повесть о двух городах»;
- «Большие надежды»;
- «Тайна Эдвина Друда».
Странности знаменитого англичанина
Диккенс умел входить в состояния транса, часто впадал в него непроизвольно. Его преследовали видения, и он частенько ощущал состояние дежавю. Когда случалось последнее, то он мял и выкручивал свою шляпу. Из-за этого он перепортил массу головных уборов и со временем совсем перестал их носить.
Его друг и главный редактор журнала «Фортнайтли ревью» Джордж Генри Льюис рассказывал, что автор постоянно общался с героями своих произведений. Работая над романом «Лавка древностей», Диккенс также видел главную героиню произведения — Нелли. Сам автор рассказывал, что она путалась у него под ногами, не давала ему есть и спать.
Роман «Лавка древностей» (Диккенс): краткое содержание
Главная героиня романа — девочка двенадцати лет по имени Нелли. Она сирота и живет с дедом, который ее просто обожает. Девочка с младенчества живет среди диковинных вещей: старинное оружие, скульптуры индийских богов, старинная мебель.
Милая девчушка обладает огромной силой воли. Читателей впечатляет недетское мужество двенадцатилетней крошки. Родственник решил обеспечить будущее девочки весьма странным способом — игрой в карты. Он хотел выиграть крупную сумму и отправить девочку учиться в лучший колледж. Для этого он оставляет девочку по ночам одну и идет на встречи с друзьями.
К сожалению, дедушку преследуют неудачи в игре, и он проигрывает их дом и лавку древностей. Семье приходится уйти куда глаза глядят. В романе есть также парень, который влюблен в девочку. Его зовут Кит. Подросток и его семья все время пытаются помочь девочке и ее дедушке.
Хозяином их лавки становится злой карлик по имени Квилл. Он умеет делать жуткие и страшные вещи:
- глотать яйца вместе со скорлупой;
- пить кипящую воду.
Почему-то когда он становится владельцем лавки, то спать он перебирается в детскую кроватку Нелли. Квилл — жуткое существо, бес и делец. Он никогда не зарабатывал деньги честным путем, хоть и у него есть своя контора. Автор пишет, что в ней уже восемнадцать лет как стали часы, а в чернильнице давно высохла краска. Стол же в кабинете служит для карлика ложем.
Итак, в пути старого Трента и Нелли ждет огромное количество приключений. В дороге они знакомятся с комедиантами, добрым, но бедным учителем сельской школы.
Их также приютит добрая хозяйка музея восковых фигур миссис Джарли. Женщина предоставила Нелли работу и кров ей и деду. Наконец-то девочке живется спокойно, но не тут-то было — дед снова начинает играть. Проиграв все заработанные девочкой деньги, дедушка решается на ограбление хозяйки дома. Нелли узнает об этом и не дает родственнику совершить опрометчивый шаг. Они тихой ночью покидают дом.
Путешественники попадают в промышленный город. Работу найти не могут. На ночь им дает приют местный кочегар. Долго задержаться у него не выходит, и им снова нужно в путь.
По дороге девочка попадает под сильный дождь и промокает до нитки. Следствием этого становится болезнь Нелли. Наконец путешественники находят кров. Их пожалели и выделили сторожку при старинной церкви.
К сожалению, становится поздно — девочка умирает. Старик сходит с ума и тоже покидает этот мир.
«Лавка древностей» (Диккенс) — это сказка, сюжет которой построен на игре контрастов. Знаменитый англичанин имел страсть ко всему фантастическому, неземному и причудливому. Малышка Нелли предстает перед читателями как маленькая фея: хрупкая, нежная, удивительно добрая. Она все прощает своему взбалмошному деду и пытается, несмотря на юные года, решить проблемы за обоих.
Когда романисту надоедает «сказочность» Нелли, он вводит в сюжет простых людей: влюбленного в нее подростка Кита, его мать, братьев. Читатели, как правило, испытывают особую симпатию к лоботрясу Дику Свивеллеру.
Маленькая Маркиза — героиня романа «Лавка древностей» (Диккенс)
В романе также есть девочка по имени Маркиза. Она абсолютная противоположность Нелли. Маркиза — служанка в доме у богачей: Самсона Брасса и его сестрицы Салли. Они совсем замучили девочку черной работой. Она живет в пропитанной сыростью холодной кухне. Салли избивает ее и держит впроголодь.
Малышка взбалмошна и простодушна. Она часто подслушивает и подглядывает у замочной скважины. Это обычная, веселая и живая девчонка. Немного хитрая: может с легкостью стащить что-то вкусненькое. Несмотря на жестокое обращение, Маркиза не ожесточается на людей, а остается доброй и светлой.
Чарльз Диккенс в своих произведениях поднимает вопрос беззащитности детей в жестоком мире взрослых. Печальная судьба Нелли, издевательства над Маркизой заставляют читателя вспомнить и о других героях его романов. Любители Диккенса вспомнят также Оливера Твиста, замученного в рабочем доме.
Роман Диккенса стал популярным при жизни автора. Не только жители Туманного Альбиона, но и американцы плакали над преждевременной кончиной Нелли.
Сам автор, как он писал другу, сильно переживал из-за этого поворота событий в романе. Он не мог поступить иначе, смерть главной героини должна была указать на жестокость по отношению к детям.
Автор хотел отвернуть читателей от зла и посеять в их сердцах добро и сострадание.
Источник: https://autogear.ru/article/315/415/lavka-drevnostey-dikkens-kratkoe-soderjanie/
Краткое содержание Лавка древностей Диккенс
Нелли жила со своим дедом. У нее был брат, Фред Трент, склонный к авантюрам и жульничеству. Ночью девочка была дома одна, — старик играл в карты. Днем на нее ложились все домашние обязанности. Она готовила, убирала, бегала по поручениям старика к карлику Квилпу, обладающему живодерскими наклонностями. Старик проигрался, и в итоге заложил лавку, и весь свой товар карлику.
Все потеряв, Нелли и старик, после продолжительной болезни, решили тихо уйти, взяв с собой лишь несколько вещей и немного еды. Свою любимую птичку коноплянку Нелли оставила бывшему слуге и другу семьи, Киту, который тайно был в нее влюблен. Киту пришлось подраться с мальчишкой Квилпа, чтобы забрать себе птицу, — он принес ее домой и долгое время ждал Нелли.
Во время скитаний Нелли с дедом встретили и накормили крестьяне. Они бродили с кукольниками, — старик был в восторге от бродячих артистов, но Нелли заподозрила, что их хотят разлучить, они сбежали во время скачек.
После этого путники попали в поселок, где встретили учителя местной школы. Он был огорчен болезнью своего маленького, но способного ученика. Нелли так понравилась учителю, что он брал ее с собой на уроки, и даже в дом больного мальчика Гарри, который умер у девочки на глазах.
Это событие так повлияло на нее, что она плакала всю ночь и навсегда запомнила учителя и его единственного маленького друга. Далее они встречают миссис Джарли, хозяйку фургона, рекламировавшую музей восковых фигур. Джарли наняла девочку на работу.
Дела наладились, у Нелли появились деньги, и даже старик начал немного зарабатывать.
Однажды, во время дождя Нелли с дедушкой попадают в трактир «Старый вояка», где старику предлагают сыграть в карты. Старик выпрашивает у Нелли деньги, а ночью выкрадывает остатки, думая, что та спит. Девочка была потрясена, но не подала виду, надеясь, что старик сам признается в воровстве, — этого так и не произошло.
Старый безумец проигрывал деньги, и доигрался до того, что цыгане захотели его убить. Узнав об этом, Нелли уводит его из обжитого места, — они попадают в шахтерский город, где свирепствует нищета, безработица и грязь.
Там, во время дождя, их приютил бедняк кочегар, дав Нелли 2 грязных пенса, он рассказал ей, как уйти из города. Дорога была мучительной, — им приходилось ночевать на улице, — есть нечего, просить еду не у кого. Нелли была на грани смерти.
Они увидели путника с котомкой и книгой, — то был драгоценный учитель. Девочка упала без чувств к нему на руки.
Учитель отвел Нелли и ее старика в деревню, куда его пригласили работать за хорошие деньги. Там они поселились рядом, — Нелл дали работу в местной церкви. И все было бы хорошо, но Нелли была смертельно больна и потихоньку чахла. Ее похоронили в этой же деревне, а через 3 месяца умер и старик.
Автор хочет показать, как маленькая девочка светом своей духовной чистоты притягивала к себе как хороших, так и плохих людей, но плохих людей в ее окружении оказалось больше, и самым плохим человеком был ее дед, который стал главной причиной гибели девочки.
Можете использовать этот текст для читательского дневника
Диккенс. Все произведения
Лавка древностей. Картинка к рассказу
Сейчас читают
- Краткое содержание Путешествие на утреннюю звезду Губарева
Леша, Илья и Никита давно дружат. Мальчики проводят свои каникулы на даче. В этом поселке они знакомятся с Вероникой, девочкой, у которой дед волшебник. - Краткое содержание Горький Сказки об Италии
В книге рассказывается про красоту и изящность всей Италии, культуре и обычаев итальянцев, мятеже работников. В Неаполе рабочие трамвайной станции начали бастовать против начальства - Краткое содержание Слово о погибели Русской земли
Автор данного произведения неизвестен. Точнее его скорей всего нет, потому что раньше все передавалось из уст в уста. Рассказ начинается с того, что показывается красота русских земель. - Краткое содержание Шолохов Червоточина
В произведении «Червоточина» рассказывается о том, как рушились семьи во время становления советской власти на Дону. Жила семья: отец Яков Алексеевич, мать и два сына — младший Степка и старший Максим. Степка вступает в ряды комсомольцев. - Краткое содержание Шукшин Ванька Тепляшин
У Ваньки Тепляшина, молодого шофера, обнаружили язву двенадцатиперстной кишки и положили сначала в сельскую, а потом в городскую больницу. Но лежать спокойно он не мог — был парень неугомонный, режим нарушал, выходя покурить
Источник: https://2minutki.ru/kratkie-soderzhaniya/charlz-dikkens/lavka-drevnostej-kratko
Чарльз Диккенс — Лавка древностей
Чарльз Диккенс
ЛАВКА ДРЕВНОСТЕЙ
В апреле 1840 года я выпустил в свет первый номер нового еженедельника, ценой в три пенса, под названием «Часы мистера Хамфри». Предполагалось, что в этом еженедельнике будут печататься не только рассказы, очерки, эссеи, но и большой роман с продолжением, которое должно следовать не из номера в номер, а так, как это представится возможным и нужным для задуманного мною издания.
Первая глава этого романа появилась в четвертом выпуске «Часов мистера Хамфри», когда я уже убедился в том, насколько неуместна такая беспорядочность в повременной печати и когда читатели, как мне казалось, полностью разделили мое мнение.
Я приступил к работе над большим романом с великим удовольствием и полагаю, что с не меньшим удовольствием его приняли и читатели.
Будучи связан ранее взятыми на себя обязательствами, отрывающими меня от этой работы, я постарался как можно скорее избавиться от всяческих помех и, достигнув этого, с тех пор до окончания «Лавки древностей» помещал ее главу за главой в каждом очередном выпуске.
Когда роман был закончен, я решил освободить его от не имеющих к нему никакого касательства ассоциаций и промежуточного материала и изъял те страницы «Часов мистера Хамфри», которые печатались вперемежку с ним.
И вот, подобно неоконченному рассказу о ненастной ночи и нотариусе в «Сентиментальном путешествии»[1], они перешли в собственность чемоданщика и маслодела.
Признаюсь, мне очень не хотелось снабжать представителей этих почтенных ремесел начальными страницами оставленного мною замысла, где мистер Хамфри описывает самого себя и свой образ жизни.
Сейчас я притворяюсь, будто вспоминаю об этом с философским спокойствием, как о событиях давно минувших, но тем не менее перо мое чуть заметно дрожит, выводя эти слова на бумаге. Впрочем, дело сделано, и сделано правильно, и «Часы мистера Хамфри» в первоначальном их виде, сгинув с белого света, стали одной из тех книг, которым цены нет, потому что их не прочитаешь ни за какие деньги, чего, как известно, нельзя сказать о других книгах.
Что касается самого романа, то я не собираюсь распространяться о нем здесь. Множество друзей, которых он подарил мне, множество сердец, которые он ко мне привлек, когда они были полны глубоко личного горя, придают ему ценность в моих глазах, далекую от общего Значения и уходящую корнями «в иные пределы».
Скажу здесь только, что, работая над «Лавкой древностей», я все время старался окружить одинокую девочку странными, гротескными, но все же правдоподобными фигурами и собирал вокруг невинного личика, вокруг чистых помыслов маленькой Нелл галерею персонажей столь же причудливых и столь же несовместимых с ней, как те мрачные предметы, которые толпятся у ее постели, когда будущее ее лишь намечается.
Мистер Хамфри (до того, как он посвятил себя ремеслу чемоданщика и маслодела) должен был стать рассказчиком этой истории. Но поскольку я с самого начала задумал роман так, чтобы впоследствии выпустить его отдельной книжкой, кончина мистера Хамфри не потребовала никаких изменений.
В связи с «маленькой Нелл» у меня есть одно грустное, но вызывающее во мне чувство гордости воспоминание.
Странствования ее еще не подошли к концу, когда в одном литературном журнале появился эссей, главной темой которого была она, и в нем так вдумчиво, так красноречиво, с такой нежностью говорилось о ней самой и о ее призрачных спутниках, что с моей стороны было бы полной бесчувственностью, если бы при чтении его я не испытал радости и какой-то особой бодрости духа. Долгие годы спустя, познакомившись с Томасом Гудом[2] и видя, как болезнь медленно сводит его, полного мужества, в могилу, я узнал, что он-то и был автором того Эссея.
Хоть я и старик[3], мне приятнее всего гулять поздним вечером.
Летом в деревне я часто выхожу спозаранку и часами брожу по полям и проселочным дорогам или исчезаю из дому сразу на несколько дней, а то и недель; но в городе мне почти не случается бывать на улице раньше наступления темноты, хоть я, благодаренье богу, как и всякое живое существо, люблю солнце и не могу не чувствовать, сколько радости оно проливает на землю.
Я пристрастился к этим поздним прогулкам как-то незаметно для самого себя — отчасти из-за своего телесного недостатка, а отчасти потому, что темнота больше располагает к размышлениям о нравах и делах тех, кого встречаешь на улицах.
Ослепительный блеск и сутолока полдня не способствуют такому бесцельному занятию.
Беглый взгляд на лицо, промелькнувшее в свете уличного фонаря или перед окном лавки, подчас открывает мне больше, чем встреча днем, а к тому же, говоря по правде, ночь в этом смысле добрее дня, которому свойственно грубо и без всякого сожаления разрушать наши едва возникшие иллюзии.
Вечное хождение взад и вперед, неугомонный шум, не стихающее ни на минуту шарканье подошв, способное сгладить и отшлифовать самый неровный булыжник, как терпят все это обитатели узких улочек? Представьте больного, который лежит у себя дома где-нибудь в приходе св.
Мартина[4] и, изнемогая от страданий, все же невольно (словно выполняя заданный урок) старается отличить по звуку шаги ребенка от шагов взрослого, жалкие опорки нищенки от сапожек щеголя, бесцельное шатанье с угла на угол от деловой походки, вялое ковылянье бродяги от бойкой поступи искателя приключений. Представьте себе гул и грохот, которые режут его слух, — непрестанный поток жизни, катящий волну за волной сквозь его тревожные сны, словно он осужден из века в век лежать на шумном кладбище — лежать мертвым, но слышать все это без всякой надежды на покой.
А сколько пешеходов тянется в обе стороны по мостам — во всяком случае по тем, где не взимают сборов! Останавливаясь погожим вечером у парапета, одни из них рассеянно смотрят на воду с неясной мыслью, что далеко-далеко отсюда эта река течет между зелеными берегами, мало-помалу разливаясь вширь, и, наконец, впадает в необъятное, безбрежное море; другие, сняв с плеч тяжелую ношу, глядят вниз и думают: какое счастье провести всю жизнь на ленивой, неповоротливой барже, посасывая трубочку да подремывая на брезенте, прокаленном горячими лучами солнца; а третьи — те, кто во многом отличен и от первых и от вторых, те, кто несет на плечах ношу, несравненно более тяжкую, — вспоминают, как давным-давно им приходилось то ли слышать, то ли читать, что из всех способов самоубийства самый простой и легкий — броситься в воду.
А Ковент-Гарденский рынок[5] на рассвете, весенней или летней порой, когда сладостное благоухание цветов заглушает еще не рассеявшийся смрад ночной гульбы и сводит с ума захиревшего дрозда, который провел всю ночь в клетке, вывешенной за чердачное окошко! Бедняга! Он один здесь сродни тем маленьким пленникам, что либо валяются на земле, увянув от горячих рук захмелевших покупателей, либо, сомлев в тугих букетах, ждут часа, когда брызги воды освежат их в угоду тем, кто потрезвее, или на радость старичкам конторщикам, которые, спеша на работу, станут с удивлением ловить себя на невесть откуда взявшихся воспоминаниях о лесах и полях.
Конец ознакомительного отрывка Вы можете купить книгу и
Прочитать полностью
Хотите узнать цену? ДА, ХОЧУ
Источник: https://libking.ru/books/prose-/prose-classic/13006-charlz-dikkens-lavka-drevnostey.html
Лавка древностей — краткое содержание романа Диккенс
Автор произведения Чарльз Диккенс еще при жизни стал одним из самых известных британских писателей. Лавка древностей была написана в 1840 году, и сразу получила ошеломительный успех. Реалистические события, описанные в произведении, переплелись с фантастикой. Трогательная история маленькой девочки с сильным характером запала в души читателей.
Девочка Нелли двенадцати лет была сиротой, и вместе с дедом проживала в антикварной лавке. С ранних лет ее окружали редкие и диковинные вещи, к которым она прониклась всей душой. Она росла скромной девочкой и любила одиночество. Единственным другом она считала Кита, это молодой парень, который работал у них в лавке и был честным и порядочным человеком.
Дед был заядлым картежником, и каждую ночь уходил играть в карты. Он мечтал выиграть много денег, чтобы дать внучке достойное образование. Но его преследовала неудача, и он спустил все деньги, и проиграл антикварную лавку. За долги деда лавку древностей выкупил злой тролль Квилп. Он был загадочной личностью, ел яйца вместе со скорлупой, а ночью спал в детской кровати.
У Нелли был брат, который имел злобный характер и полностью отличался от сестры. Он был уверен, что деду удалось накопить сбережения для Нелли, которые он тщательно спрятал в лавке.
У брата был простодушный друг, которому он предложил жениться на Нелли, и потом поделить все состояние. Чтобы осуществить свой коварный план, они обратились за помощью к Квилпу.
Тот знал, что состояния никакого нет, но с радостью согласился, ему доставляло огромное удовольствие издеваться над людьми.
Ничего не оставалось делать, как собрать необходимые вещи и покинуть лавку древностей. У Нелли была маленькая птичка, с которой ей трудно было расстаться, и тогда она отдала ее своему другу. Оставшись без крыши над головой, дед вместе с внучкой стал скитаться по улицам города.
За время странствий они знакомились с разными людьми, среди которых были артисты цирка, и порядочный учитель школы. А также хозяйка музея восковых фигур дала им еду и крышу над головой. Вроде все стало налаживаться, женщина загрузила Нелли работой, но неугомонный дед опять стал играть. Он проиграл все деньги, которые заработала внучка, а потом решил ограбить дом хозяйки.
Девочке стало известно о планах деда, и чтобы, предостеречь его от плохого поступка, они были вынуждены покинуть этот дом.
Они добрались до промышленного района Лондона, чтобы найти работу, но все было безуспешно. Они бродили по улицам, и попали под сильный ливень, Нелли вся промокла и заболела. Нелли совсем ослабла, и дед обратился за помощью к учителю.
Он помог им найти приют, уговорив сторожа поселить их в часовне при старой церкви. Но было уже слишком поздно, Нелли стало еще хуже и она умирает. Ее похоронили, а дед, мучаясь угрызениями совести, через некоторое время тоже умирает.
Автор в произведении демонстрирует сильный и чистый характер маленькой девочки, которая преодолевая посланные ей испытания, не сдалась, а продолжала бороться до последних дней в своей жизни.
Читательский дневник.
Другие произведения автора:
← Холодный дом↑ ДиккенсБольшие надежды →
Источник: https://sochinite.ru/kratkie-soderzhaniya/dikkens/lavka-drevnostej-roman
Чарльз Диккенс «Лавка древностей»
Нелл Трент живёт с дедушкой в его антикварной лавке и не знает особых бед. До тех пор, пока из-за чрезмерного пристрастия к азартным играм дедушка не влезает в долги к злобному и хитрому ростовщику Квилпу. Старик и внучка вынуждены покинуть свой дом — впереди их ждёт множество увлекательных, интересных, а зачастую и страшных и опасных приключений.
Знаменитый роман классика мировой литературы.
Так же издавалась в переводах:
Лавка древностей. Роман Чарлза Диккинса. — Журнал «Библиотека для Чтения», 1843. Том 57. II. Иностранная Словесность. Стр. 1-160 (часть первая), 161-284 (часть вторая и последняя). Переводчик не указан. Перевод под редакцией О.И. Сенковского.
Диккенс Ч., Нелли и ее дедушка, или Лавка редкостей : Рассказ Диккенса, передел. с англ. для детей. — Москва : Бр. Салаевы, 1873. — 278 с., 6 л. ил. ; 22 см.
Хмелева О.Н., Бедная внучка: Роман Чарльза Диккенса / В излож. О.Н. Хмелевой. — М.: Посредник, 1901 (тип. Вильде). — 324 с.
1901 г. 1929 г. 1929 г. 1957 г. 1958 г. 1978 г. 1979 г. 1982 г. 1983 г. 1983 г. 1986 г. 1999 г. 1999 г. 2010 г. 2011 г. 2012 г. 2012 г. 2013 г. 2014 г. 2014 г. 2017 г. 2018 г. 2018 г. 2018 г. 2006 г. 2013 г. Издания на иностранных языках: 1952 г. 1995 г. 2001 г. 2001 г. 2012 г.
Доступность в электронном виде:
Сортировка: по дате | по рейтингу | по оценке
tarasovich09, 5 мая 2013 г.
Один из самых чудесных романов Чарльза Диккенса, который полезно время от времени перечитывать, дабы освободиться от житейской скверны, почувствовать в себе силу доброты, стойкости и справедливости.
Диккенс для меня всегда был мастером сюжета.
Он умел выстраивать архитектуру романа, зная и учитывая все его закоулки и повороты, создавал завлекательные для читателя сюжетные ходы, чтобы у него не было времени отвлечься от текста, перевести дух.
Чего стоит только начальная сцена встреча мистера Хамфри с девочкой Нелл, их совместный приход в лавку древностей — дом, где обитает странноватый старичок Трент, загадочно исчезающий по ночам….
Или — тайный уход Нелли и ее дедушки из дома, нагло захваченным злобным карликом, ростовщиком Квилпом — олицетворением всего злобного и мятущегося в романе…
Или появление таинственного незнакомца с его чемоданчиком, в котором стоит загадочный храм-машина, с помощью которой можно приготовить еду…
Показывая жизнь униженных и оскорбленных, рассказывая одиссею Нелл и ее дедушки по дорогам, городам и весям страны, Диккенс показывает саму Англию, ее модель, с лучшими и худшими ее представителями. Здесь можно встретить хитрых кукольников, добрую хозяйку паноптикума, картежников-обманщиков, благородного учителя.
Диккенс не скрывал, что при создании романа отталкивался от сказки, с ее путешествием героев, с ее полярными, добрыми и злыми персонажами. Носителем Добра становится в книге добрая, благородная, находчивая девочка Нелл — олицетворение доброго Ангела, а Зла — мерзкий горбун Квилп, этакий сатана местного масштаба.
Когда Квилп — паук, высасывающий из людей все соки, гибнет, уходит в лучший мир и Нелл. Все, ее миссия закончена, Добро и Справедливость торжествуют!
Но она действует не одна. Победа над Злом стала возможной благодаря усилиям, доброте, справедливости нескольких людей. Если каждый из нас будет делать Добро — Зло отступит и не сможет торжествовать.
Именно это и хотел подчеркнуть Чарльз Диккенс.
KolV, 12 октября 2014 г.
Так не бывает… Можно сказать обо всем, что написано в книге. Нет, в ней нет чудес, просто она фальшива от первого и до последнего слова. Читая этот роман, думалось, что Диккенс стал зачинателем жанра дамского романа. Ни в коем случае не любовного.
Вовсе нет. Но такого сентиментального, слезливого и чертовски неискреннего.
Все закончится хорошо для добропорядочных читателей-лондонцев, которые обязательно обольют слезами все страницы этой толстой книги, которую можно было бы без ущерба сократить вдвое.
Честного Кита автор выведет в люди, и его семья до конца дней будет есть жирных устриц и пить пиво. Служанку, сделавшую добрый поступок, он удачно женит. Злодеев покарает.
В общем, усладит сердца всех читателей, пожертвовав одной Нелл, которую, в общем-то, будет всем не так уж и жалко. Она ведь Ангел во плоти. Неземная девочка, которая в 14 лет(!) ведет себя, как 9-летняя.
У которой нет женских проблем, которую не попытается облапать ни одна сволочь, ни один бродячий артист.
Не верю… Ни Квилпу, ни его жене, ни Нелл, ни Ричарду — ленивому и глупому, вдруг оказавшемуся способным на благородство. Автор не передал жизни, не показал развития своих героев. Просто выдумал их и все.
Единственным сильным местом показалось описание болезни Старика, его слова к девочке, что теперь она должна отдавать ему все свои грошовые заработки. Вообще его отношение к ней, его жестокая и эгоистичная любовь.
_
И ещё. Не могу удержаться. Насколько все-таки велик Достоевский. Он часто вспоминался при чтении «Лавки древностей». Как гениально переданы им характеры. Насколько они живые и меняющиеся. Маленькой Нелл так далеко до Сонечки Мармеладовой, а ведь они, по сути, литературные сестры.
Как точно подметил предыдущий рецензент почти все персонажи в этом романе или «белые» или «черные», в жизни же так не бывает.
gaid, 9 августа 2013 г.
Источник: https://fantlab.ru/work154649
Книга Лавка древностей — читать онлайн. Диккенс Чарльз. Книги читать онлайн бесплатно без регистрации
Чарльз Диккенс
ЛАВКА ДРЕВНОСТЕЙ
Предисловие
В апреле 1840 года я выпустил в свет первый номер нового еженедельника, ценой в три пенса, под названием «Часы мистера Хамфри». Предполагалось, что в этом еженедельнике будут печататься не только рассказы, очерки, эссеи, но и большой роман с продолжением, которое должно следовать не из номера в номер, а так, как это представится возможным и нужным для задуманного мною издания.
Первая глава этого романа появилась в четвертом выпуске «Часов мистера Хамфри», когда я уже убедился в том, насколько неуместна такая беспорядочность в повременной печати и когда читатели, как мне казалось, полностью разделили мое мнение.
Я приступил к работе над большим романом с великим удовольствием и полагаю, что с не меньшим удовольствием его приняли и читатели.
Будучи связан ранее взятыми на себя обязательствами, отрывающими меня от этой работы, я постарался как можно скорее избавиться от всяческих помех и, достигнув этого, с тех пор до окончания «Лавки древностей» помещал ее главу за главой в каждом очередном выпуске.
Когда роман был закончен, я решил освободить его от не имеющих к нему никакого касательства ассоциаций и промежуточного материала и изъял те страницы «Часов мистера Хамфри», которые печатались вперемежку с ним.
И вот, подобно неоконченному рассказу о ненастной ночи и нотариусе в «Сентиментальном путешествии»[1], они перешли в собственность чемоданщика и маслодела.
Признаюсь, мне очень не хотелось снабжать представителей этих почтенных ремесел начальными страницами оставленного мною замысла, где мистер Хамфри описывает самого себя и свой образ жизни.
Сейчас я притворяюсь, будто вспоминаю об этом с философским спокойствием, как о событиях давно минувших, но тем не менее перо мое чуть заметно дрожит, выводя эти слова на бумаге. Впрочем, дело сделано, и сделано правильно, и «Часы мистера Хамфри» в первоначальном их виде, сгинув с белого света, стали одной из тех книг, которым цены нет, потому что их не прочитаешь ни за какие деньги, чего, как известно, нельзя сказать о других книгах.
Что касается самого романа, то я не собираюсь распространяться о нем здесь. Множество друзей, которых он подарил мне, множество сердец, которые он ко мне привлек, когда они были полны глубоко личного горя, придают ему ценность в моих глазах, далекую от общего Значения и уходящую корнями «в иные пределы».
Скажу здесь только, что, работая над «Лавкой древностей», я все время старался окружить одинокую девочку странными, гротескными, но все же правдоподобными фигурами и собирал вокруг невинного личика, вокруг чистых помыслов маленькой Нелл галерею персонажей столь же причудливых и столь же несовместимых с ней, как те мрачные предметы, которые толпятся у ее постели, когда будущее ее лишь намечается.
Мистер Хамфри (до того, как он посвятил себя ремеслу чемоданщика и маслодела) должен был стать рассказчиком этой истории. Но поскольку я с самого начала задумал роман так, чтобы впоследствии выпустить его отдельной книжкой, кончина мистера Хамфри не потребовала никаких изменений.
В связи с «маленькой Нелл» у меня есть одно грустное, но вызывающее во мне чувство гордости воспоминание.
Странствования ее еще не подошли к концу, когда в одном литературном журнале появился эссей, главной темой которого была она, и в нем так вдумчиво, так красноречиво, с такой нежностью говорилось о ней самой и о ее призрачных спутниках, что с моей стороны было бы полной бесчувственностью, если бы при чтении его я не испытал радости и какой-то особой бодрости духа. Долгие годы спустя, познакомившись с Томасом Гудом[2] и видя, как болезнь медленно сводит его, полного мужества, в могилу, я узнал, что он-то и был автором того Эссея.
Глава I
Хоть я и старик[3], мне приятнее всего гулять поздним вечером.
Летом в деревне я часто выхожу спозаранку и часами брожу по полям и проселочным дорогам или исчезаю из дому сразу на несколько дней, а то и недель; но в городе мне почти не случается бывать на улице раньше наступления темноты, хоть я, благодаренье богу, как и всякое живое существо, люблю солнце и не могу не чувствовать, сколько радости оно проливает на землю.
Я пристрастился к этим поздним прогулкам как-то незаметно для самого себя — отчасти из-за своего телесного недостатка, а отчасти потому, что темнота больше располагает к размышлениям о нравах и делах тех, кого встречаешь на улицах.
Ослепительный блеск и сутолока полдня не способствуют такому бесцельному занятию.
Беглый взгляд на лицо, промелькнувшее в свете уличного фонаря или перед окном лавки, подчас открывает мне больше, чем встреча днем, а к тому же, говоря по правде, ночь в этом смысле добрее дня, которому свойственно грубо и без всякого сожаления разрушать наши едва возникшие иллюзии.
Вечное хождение взад и вперед, неугомонный шум, не стихающее ни на минуту шарканье подошв, способное сгладить и отшлифовать самый неровный булыжник, как терпят все это обитатели узких улочек? Представьте больного, который лежит у себя дома где-нибудь в приходе св.
Мартина[4] и, изнемогая от страданий, все же невольно (словно выполняя заданный урок) старается отличить по звуку шаги ребенка от шагов взрослого, жалкие опорки нищенки от сапожек щеголя, бесцельное шатанье с угла на угол от деловой походки, вялое ковылянье бродяги от бойкой поступи искателя приключений. Представьте себе гул и грохот, которые режут его слух, — непрестанный поток жизни, катящий волну за волной сквозь его тревожные сны, словно он осужден из века в век лежать на шумном кладбище — лежать мертвым, но слышать все это без всякой надежды на покой.
А сколько пешеходов тянется в обе стороны по мостам — во всяком случае по тем, где не взимают сборов! Останавливаясь погожим вечером у парапета, одни из них рассеянно смотрят на воду с неясной мыслью, что далеко-далеко отсюда эта река течет между зелеными берегами, мало-помалу разливаясь вширь, и, наконец, впадает в необъятное, безбрежное море; другие, сняв с плеч тяжелую ношу, глядят вниз и думают: какое счастье провести всю жизнь на ленивой, неповоротливой барже, посасывая трубочку да подремывая на брезенте, прокаленном горячими лучами солнца; а третьи — те, кто во многом отличен и от первых и от вторых, те, кто несет на плечах ношу, несравненно более тяжкую, — вспоминают, как давным-давно им приходилось то ли слышать, то ли читать, что из всех способов самоубийства самый простой и легкий — броситься в воду.
А Ковент-Гарденский рынок[5] на рассвете, весенней или летней порой, когда сладостное благоухание цветов заглушает еще не рассеявшийся смрад ночной гульбы и сводит с ума захиревшего дрозда, который провел всю ночь в клетке, вывешенной за чердачное окошко! Бедняга! Он один здесь сродни тем маленьким пленникам, что либо валяются на земле, увянув от горячих рук захмелевших покупателей, либо, сомлев в тугих букетах, ждут часа, когда брызги воды освежат их в угоду тем, кто потрезвее, или на радость старичкам конторщикам, которые, спеша на работу, станут с удивлением ловить себя на невесть откуда взявшихся воспоминаниях о лесах и полях.
Но я не буду больше распространяться о своих странствованиях. Передо мной стоит другая цель. Мне хочется рассказать о случае, отметившем одну из моих прогулок, описание которых я и предпосылаю этой повести вместо предисловия.
Однажды вечером я забрел в Сити[6] и, по своему обыкновению, шел медленно, размышляя 6 том о сем, как вдруг меня остановил чей-то тихий, приятный голос. Я не сразу уловил смысл вопроса, обращенного явно ко мне, и, быстро оглянувшись, увидел рядом с собой хорошенькую девочку, которая спрашивала, как ей пройти на такую-то улицу, находившуюся, кстати сказать, совсем в другой части города.
Источник: https://izdaiknigu.ru/bookread-7060
Читать
Диккенс Чарлз
Лавка древностей
Предисловие
В апреле 1840 года я выпустил в свет первый номер нового еженедельника, ценой в три пенса, под названием «Часы мистера Хамфри». Предполагалось, что в этом еженедельнике будут печататься не только рассказы, очерки, эссе, но и большой роман с продолжением, которое должно следовать не из номера в номер, а так, как это представится возможным и нужным для задуманного мною издания.
Первая глава этого романа появилась в четвертом выпуске «Часов мистера Хамфри», когда я уже убедился в том, насколько неуместна такая беспорядочность в повременной печати и когда читатели, как мне казалось, полностью разделили мое мнение.
Я приступил к работе над большим романом с великим удовольствием и полагаю, что с не меньшим удовольствием его приняли и читатели.
Будучи связан ранее взятыми на себя обязательствами, отрывающими меня от этой работы, я постарался как можно скорее избавиться от всяческих помех и, достигнув этого, с тех пор до окончания «Лавки древностей» помещал ее главу за главой в каждом очередном выпуске.
Когда роман был закончен, я решил освободить его от не имеющих к нему никакого касательства ассоциаций и промежуточного материала и изъял те страницы «Часов мистера Хамфри», которые печатались вперемежку с ним.
И вот, подобно неоконченному рассказу о ненастной ночи и нотариусе в «Сентиментальном путешествии», они перешли в собственность чемоданщика и маслодела.
Признаюсь, мне очень не хотелось снабжать представителей этих почтенных ремесел начальными страницами оставленного мною замысла, где мистер Хамфри описывает самого себя и свой образ жизни.
Сейчас я притворяюсь, будто вспоминаю об этом с философским спокойствием, как о событиях давно минувших, но тем не менее перо мое чуть заметно дрожит, выводя эти слова на бумаге. Впрочем, дело сделано, и сделано правильно, и «Часы мистера Хамфри» в первоначальном их виде, сгинув с белого света, стали одной из тех книг, которым цены нет, потому что их не прочитаешь ни за какие деньги, чего, как известно, нельзя сказать о других книгах.
Что касается самого романа, то я не собираюсь распространяться о нем здесь. Множество друзей, которых он подарил мне, множество сердец, которые он ко мне привлек, когда они были полны глубоко личного горя, придают ему ценность в моих глазах, далекую от общего значения и уходящую корнями «в иные пределы».
Скажу здесь только, что, работая над «Лавкой древностей», я все время старался окружить одинокую девочку странными, гротескными, но все же правдоподобными фигурами и собирал вокруг невинного личика, вокруг чистых помыслов маленькой Нелл галерею персонажей столь же причудливых и столь же несовместимых с ней, как те мрачные предметы, которые толпятся у ее постели, когда будущее ее лишь намечается.
Мистер Хамфри (до того, как он посвятил себя ремеслу чемоданщика и маслодела) должен был стать рассказчиком этой истории. Но поскольку я с самого начала задумал роман так, чтобы впоследствии выпустить его отдельной книжкой, кончина мистера Хамфри не потребовала никаких изменений.
В связи с «маленькой Нелл» у меня есть одно грустное, но вызывающее во мне чувство гордости воспоминание.
Странствования ее еще не подошли к концу, когда в одном литературном журнале появилось эссе, главной темой которого была она, и в нем так вдумчиво, так красноречиво, с такой нежностью говорилось о ней самой и о ее призрачных спутниках, что с моей стороны было бы полной бесчувственностью, если бы при чтении его я не испытал радости и какой-то особой бодрости духа. Долгие годы спустя, познакомившись с Томасом Гудом и видя, как болезнь медленно сводит его, полного мужества, в могилу, я узнал, что он-то и был автором того эссе.
Глава I
Хоть я и старик, мне приятнее всего гулять поздним вечером.
Летом в деревне я часто выхожу спозаранку и часами брожу по полям и проселочным дорогам или исчезаю из дому сразу на несколько дней, а то и недель; но в городе мне почти не случается бывать на улице раньше наступления темноты, хоть я, благодаренье Богу, как и всякое живое существо, люблю солнце и не могу не чувствовать, сколько радости оно проливает на землю.
Я пристрастился к этим поздним прогулкам как-то незаметно для самого себя – отчасти из-за своего телесного недостатка, а отчасти потому, что темнота больше располагает к размышлениям о нравах и делах тех, кого встречаешь на улицах.
Ослепительный блеск и сутолока полдня не способствуют такому бесцельному занятию.
Беглый взгляд на лицо, промелькнувшее в свете уличного фонаря или перед окном лавки, подчас открывает мне больше, чем встреча днем, а к тому же, говоря по правде, ночь в этом смысле добрее дня, которому свойственно грубо и без всякого сожаления разрушать наши едва возникшие иллюзии.
Вечное хождение взад и вперед, неугомонный шум, не стихающее ни на минуту шарканье подошв, способное сгладить и отшлифовать самый неровный булыжник, – как терпят все это обитатели узких улочек? Представьте больного, который лежит у себя дома где-нибудь в приходе Св.
Мартина и, изнемогая от страданий, все же невольно (словно выполняя заданный урок) старается отличить по звуку шаги ребенка от шагов взрослого, жалкие опорки нищенки от сапожек щеголя, бесцельное шатанье с угла на угол от деловой походки, вялое ковылянье бродяги от бойкой поступи искателя приключений. Представьте себе гул и грохот, которые режут его слух, – непрестанный поток жизни, катящий волну за волной сквозь его тревожные сны, словно он осужден из века в век лежать на шумном кладбище – лежать мертвым, но слышать все это без всякой надежды на покой.
А сколько пешеходов тянется в обе стороны по мостам – во всяком случае по тем, где не взимают сборов! Останавливаясь погожим вечером у парапета, одни из них рассеянно смотрят на воду с неясной мыслью, что далеко-далеко отсюда эта река течет между зелеными берегами, мало-помалу разливаясь вширь, и наконец впадает в необъятное, безбрежное море; другие, сняв с плеч тяжелую ношу, глядят вниз и думают: какое счастье провести всю жизнь на ленивой, неповоротливой барже, посасывая трубочку да подремывая на брезенте, прокаленном горячими лучами солнца; а третьи – те, кто во многом отличен и от первых и от вторых, те, кто несет на плечах ношу, несравненно более тяжкую, – вспоминают, как давным-давно им приходилось то ли слышать, то ли читать, что из всех способов самоубийства самый простой и легкий – броситься в воду.
А Ковент-Гарденский рынок на рассвете, весенней или летней порой, когда сладостное благоухание цветов заглушает еще не рассеявшийся смрад ночной гульбы и сводит с ума захиревшего дрозда, который провел всю ночь в клетке, вывешенной за чердачное окошко! Бедняга! Он один здесь сродни тем маленьким пленникам, что либо валяются на земле, увянув от горячих рук захмелевших покупателей, либо, сомлев в тугих букетах, ждут часа, когда брызги воды освежат их в угоду тем, кто потрезвее, или на радость старичкам конторщикам, которые, спеша на работу, станут с удивлением ловить себя на невесть откуда взявшихся воспоминаниях о лесах и полях.
Но я не буду больше распространяться о своих странствованиях. Передо мной стоит другая цель. Мне хочется рассказать о случае, отметившем одну из моих прогулок, описание которых я и предпосылаю этой повести вместо предисловия.
Однажды вечером я забрел в Сити и, по своему обыкновению, шел медленно, размышляя о том о сем, как вдруг меня остановил чей-то тихий, приятный голос. Я не сразу уловил смысл вопроса, обращенного явно ко мне, и, быстро оглянувшись, увидел рядом с собой хорошенькую девочку, которая спрашивала, как ей пройти на такую-то улицу, находившуюся, кстати сказать, совсем в другой части города.
– Это очень далеко отсюда, дитя мое, – ответил я.
– Да, сэр, – робко сказала она. – Я знаю, что далеко, я пришла оттуда.
– Одна? – удивился я.
Источник: https://www.litmir.me/br/?b=7060&p=1