В сторону Свана
Обсудить
Роман «По направлению к Свану» не сразу стал одной из книг цикла «В поисках утраченного времени». Изначально она планировалась Прустом, как первая из трёх частей одноимённой книги. За ней должны были следовать «У Германтов» и «Обретённое время».
Набросок этой книги был готов уже в 1909 году, а с 1910 по 1912 год Пруст работал над её первой редакцией. Выпуская в свет в 1913 году «По направлению к Свану», Пруст уже закончил работу над книгой в целом. Из 712 страниц переданных издателю Грассэ в декабре 1912 года в том «По направлению к Свану» было включено 467 страниц.
Книга вышла в свет 14 ноября 1913 года и осталась почти не замеченной критикой.
Глубокое потрясение, испытанное Прустом в 1914 году (гибель его секретаря Альфреда Агостинелли и война), привело к существенному изменению плана романа. Объём произведения увеличился вдвое за счёт частей, связанных с Альбертиной, персонажем, введённым в роман в 1914 или 1915 году.
(с) википедия
| Скачать fb2 epub mobi | 28.01.13 |
=) В 1984 году Фолькером Шлёндорфом снят фильм Любовь Свана, представляющий собой вольную экранизацию второй части романа (Любовь Свана).
2011 — В поисках утраченного времени / À la recherche du temps perdu, Франция, реж. Нина Компанеец.
Экранизация одноименного цикла романов Марселя Пруста, последовательно воспроизводящая основные сцены, начиная с середины второй книги («Под сенью девушек в цвету» — прибытие нарратора в Бальбек), с основным упором на цикл Альбертины. Эпизоды из первого романа по мере необходимости вводятся при помощи флешбэков (чашка кофе с бисквитом, прогулки в сторону Свана). Действие сопровождается закадровым комментарием нарратора, произносящего обширные цитаты из романов.
Съемки бальбекских сцен проводились в Кабуре.
Все предложения… 
«Мадрид»
2017
21 декабря
22:04
29 свиданий
LibreBook.me По направлению к Свану Читать
Источник: https://librebook.me/po_napravleniiu_k_svanu
Краткое содержание
Время ускользает в краткий миг между сном и пробуждением. В течение нескольких секунд повествователю Марселю кажется, будто он превратился в то, о чем прочитал накануне. Разум силится определить местонахождение спальной комнаты. Неужели это дом дедушки в Комбре, и Марсель заснул, не дождавшись, когда мама придет с ним проститься? Или же это имение госпожи де Сен-Лу в Тансонвиле? Значит, Марсель слишком долго спал после дневной прогулки: одиннадцатый час — все отужинали! Затем в свои права вступает привычка и с искусной медлительностью начинает заполнять обжитое пространство. Но память уже пробудилась: этой ночью Марселю не заснуть — он будет вспоминать Комбре, Бальбек, Париж, Донсьер и Венецию. В Комбре маленького Марселя отсылали спать сразу после ужина, И мама заходила на минутку, чтобы поцеловать его на ночь. Но когда приходили гости, мама не поднималась в спальню. Обычно к ним заходил Шарль Сван — сын дедушкиного друга. Родные Марселя не догадывались, что «молодой» Сван ведет блестящую светскую жизнь, ведь его отец был всего лишь биржевым маклером. Тогдашние обыватели по своим воззрениям не слишком отличались от индусов: каждому следовало вращаться в своем кругу, и переход в высшую касту считался даже неприличным. Лишь случайно бабушка Марселя узнала об аристократических знакомствах Свана от подруги по пансиону — маркизы де Вильпаризи, с которой не желала поддерживать дружеских отношений из-за твердой веры в благую незыблемость каст. После неудачной женитьбы на женщине из дурного общества Сван бывал в Комбре все реже и реже, однако каждый его приход был мукой для мальчика, ибо прощальный мамин поцелуй приходилось уносить с собой из столовой в спальню. Величайшее событие в жизни Марселя произошло, когда его отослали спать еще раньше, чем всегда. Он не успел попрощаться с мамой и попытался вызвать её запиской, переданной через кухарку Франсуазу, но этот маневр не удался. Решив добиться поцелуя любой ценой, Марсель дождался ухода Свана и вышел в ночной рубашке на лестницу. Это было неслыханным нарушением заведенного порядка, однако отец, которого раздражали «сантименты», внезапно понял состояние сына. Мама провела в комнате рыдающего Марселя всю ночь. Когда мальчик немного успокоился, она стала читать ему роман Жорж Санд, любовно выбранный для внука бабушкой. Эта победа оказалась горькой: мама словно бы отреклась от своей благотворной твердости. На протяжении долгого времени Марсель, просыпаясь по ночам, вспоминал прошлое отрывочно: он видел только декорацию своего ухода спать — лестницу, по которой так тяжко было подниматься, и спальню со стеклянной дверью в коридорчик, откуда появлялась мама. В сущности, весь остальной Комбре умер для него, ибо как ни усиливается желание воскресить прошлое, оно всегда ускользает. Но когда Марсель ощутил вкус размоченного в липовом чае бисквита, из чашки вдруг выплыли цветы в саду, боярышник в парке Свана, кувшинки Вивоны, добрые жители Комбре и колокольня церкви Святого Илария. Этим бисквитом угощала Марселя тетя Леония в те времена, когда семья проводила пасхальные и летние каникулы в Комбре. Тетушка внушила себе, что неизлечимо больна: после смерти мужа она не поднималась с постели, стоявшей у окна. Любимым её занятием было следить за прохожими и обсуждать события местной жизни с кухаркой Франсуазой — женщиной добрейшей души, которая вместе с тем умела хладнокровно свернуть шею цыпленку и выжить из дома неугодную ей посудомойку. Марсель обожал летние прогулки по окрестностям Комбре. У семьи было два излюбленных маршрута: один назывался «направлением к Мезеглизу» (или «к Свану», поскольку дорога проходила мимо его имения), а второй — «направлением Германтов», потомков прославленной Женевьевы Брабантской. Детские впечатления остались в душе навсегда: много раз Марсель убеждался, что по-настоящему его радуют лишь те люди и те предметы, с которыми он столкнулся в Комбре. Направление к Мезеглизу с его сиренью, боярышником и васильками, направление в Германт с рекой, кувшинками и лютиками создали вечный образ страны сказочного блаженства. Несомненно, это послужило причиной многих ошибок и разочарований: порой Марсель мечтал увидеться с кем-нибудь только потому, что этот человек напоминал ему цветущий куст боярышника в парке Свана. Вся дальнейшая жизнь Марселя была связана с тем, что он узнал или увидел в Комбре. Общение с инженером Легранденом дало мальчику первое понятие о снобизме: этот приятный, любезный человек не желал здороваться с родными Марселя на людях, поскольку породнился с аристократами. Учитель музыки Вентейль перестал бывать в доме, чтобы не встречаться со Сваном, которого презирал за женитьбу на кокотке. Вентейль не чаял души в своей единственной дочери. Когда к этой несколько мужеподобной на вид девушке приехала подруга, в Комбре открыто заговорили об их странных отношениях. Вентейль несказанно страдал — возможно, дурная репутация дочери до срока свела его в могилу. Осенью того года, когда наконец умерла тетя Леония, Марсель стал свидетелем отвратительной сцены в Монжувене: подруга мадемуазель Вентейль плюнула в фотографию покойного музыканта. Год ознаменовался еще одним важным событием: Франсуаза, поначалу рассерженная «бездушием» родных Марселя, согласилась перейти к ним на службу. Из всех школьных товарищей Марсель отдавал предпочтение Блоку, которого в доме принимали радушно, невзирая на явную претенциозность манер. Правда, дедушка посмеивался над симпатией внука к евреям. Блок рекомендовал Марселю прочесть Бергота, и этот писатель произвел на мальчика такое впечатление, что его заветной мечтой стало познакомиться с ним. Когда Сван сообщил, что Бергот дружен с его дочерью, у Марселя замерло сердце — только необыкновенная девочка могла заслужить подобное счастье. При первой встрече в тансонвильском парке Жильберта посмотрела на Марселя невидящим взглядом — очевидно, это было совершенно недоступное создание. Родные же мальчика обратили внимание лишь на то, что госпожа Сван в отсутствие мужа бесстыдно принимает барона де Шарлю. Но величайшее потрясение испытал Марсель в комбрейской церкви в тот день, когда герцогиня Германтская соизволила посетить богослужение. Внешне эта дама с большим носом и голубыми глазами почти не отличалась от других женщин, но её окружал мифический ореол — перед Марселем предстала одна из легендарных Германтов. Страстно влюбившись в герцогиню, мальчик размышлял о том, как завоевать её благосклонность. Именно тогда и родились мечты о литературном поприще. Лишь спустя много лет после своего расставания с Комбре Марсель узнал про любовь Свана. Одетта де Креси была единственной женщиной в салоне Вердюренов, куда принимались только «верные» — те, кто считал доктора Котара светочем премудрости и восторгался игрой пианиста, которому в данный момент оказывала покровительство госпожа Вердюрен. Художника по прозвищу «маэстро Биш» полагалось жалеть за грубый и вульгарный стиль письма. Сван считался завзятым сердцеедом, но Одетта была совсем не в его вкусе. Однако ему приятно было думать, что она влюблена в него. Одетта ввела его в «кланчик» Вердюренов, и постепенно он привык видеть её каждый день. Однажды ему почудилось в ней сходство с картиной Боттичелли, а при звуках сонаты Вентейля вспыхнула настоящая страсть. Забросив свои прежние занятия (в частности, эссе о Вермеере), Сван перестал бывать в свете — теперь все его мысли поглощала Одетта. Первая близость наступила после того, как он поправил орхидею на её корсаже — с этого момента у них появилось выражение «орхидеиться». Камертоном их любви стала дивная музыкальная фраза Вентейля, которая, по мнению Свана, никак не могла принадлежать «старому дураку» из Комбре. Вскоре Сван начал безумно ревновать Одетту. Влюбленный в нее граф де Форшвиль упомянул об аристократических знакомствах Свана, и это переполнило чашу терпения госпожи Вердюрен, всегда подозревавшей, что Сван готов «дернуть» из её салона. После своей «опалы» Сван лишился возможности видеться с Одеттой у Вердюренов. Он ревновал её ко всем мужчинам и успокаивался лишь тогда, когда она находилась в обществе барона де Шарлю. Услышав вновь сонату Вентейля, Сван с трудом сдержал крик боли: не вернуть уже того прекрасного времени, когда Одетта безумно его любила. Наваждение проходило постепенно. Прекрасное лицо маркизы де Говожо, урожденной Легранден, напомнило Свану о спасительном Комбре, и он вдруг увидел Одетту такой, как она есть — не похожей на картину Боттичелли. Как могло случиться, что он убил несколько лет жизни на женщину, которая ему, в сущности, даже и не нравилась? Марсель никогда не поехал бы в Бальбек, если бы Сван не расхвалил ему тамошнюю церковь в «персидском» стиле. А в Париже Сван стал для мальчика «отцом Жильберты». Франсуаза водила своего питомца гулять на Елисейские поля, где играла девичья «стайка» во главе с Жильбертой. Марселя приняли в компанию, и он полюбил Жильберту еще сильнее. Его восхищала красота госпожи Сван, а ходившие о ней толки пробуждали любопытство. Когда-то эту женщину звали Одетта де Креси. © Е. Д. Мурашкинцева
Краткое содержание «По направлению к Свану» ПрустаПруст М.Стр. 1
Краткое содержание «По направлению к Свану» ПрустаПруст М.Стр. 2
Краткое содержание «По направлению к Свану» ПрустаПруст М.Стр. 3
Источник: https://my-soch.ru/sochinenie/kratkoe-soderzhanie-po-napravleniyu-k-svanu-prusta
Пруст. Роман «По направлению к Свану»
Пруст.Роман «По направлению к Свану» не сразу стал одной из книг цикла «В поисках утраченного времени». Изначально она планировалась Прустом, как первая из трёх частей одноимённой книги. За ней должны были следовать «У Германтов» и «Обретённое время».
Набросок этой книги был готов уже в 1909 году, а с 1910 по 1912 год Пруст работал над ее первой редакцией. Выпуская в свет в 1913 году «По направлению к Свану», Пруст уже закончил работу над книгой в целом. Из 712 страниц переданных издателю Грассэ в декабре 1912 года в том «По направлению к Свану» было включено 467 страниц.
Книга вышла в свет 14 ноября 1913 года и осталась почти не замеченной критикой.
Глубокое потрясение, испытанное Прустом в 1914 году (гибель его секретаря Альфреда Агостинелли и война), привело к существенному изменению плана романа. Объём произведения увеличился вдвое за счет частей, связанных с Альбертиной, персонажем, введенным в роман в 1914 или 1915 году.
Цикл романов «В поисках утраченного времени», наверное, можно назвать главным произведением французского писателя. Цикл состоит из семи романов. Все семь книг объединены образом рассказчика Марселя, пробуждающегося среди ночи и предающегося воспоминаниям о прожитой жизни: о детстве, о своих родителях и знакомых, о любимых и светских друзьях, о путешествиях и светской жизни.
«По направлению к Свану» (1913) – первый роман цикла. Образ героя — Свана — дробится на множество составляющих.
Так, Сван, умный и утонченный посетитель аристократических салонов, каким он предстает на первых страницах романа в детском восприятии Марселя, и Сван — любовник Одетты, а затем увиденный уже глазами повзрослевшего Марселя, Сван, — благополучный семьянин, заискивающий перед ничтожными гостями своей супруги, и, наконец, Сван – неизлечимо больной, умирающий человек, — все это как бы разные люди. Такое построение образа отражало мысль Пруста о субъективности наших представлений о личности другого, о принципиальной непостижимости его сущности. Человек осмысливает не объективный мир, но лишь свое субъективное представление о нем. Такой подход к внутреннему миру романа отражает одну из основных особенностей психологизма самого произведения.
Следует отметить, что произведение Пруста с трудом поддается жанровой классификации: хотя оно прочно связано с романической традицией, это не совсем роман, не мемуары, несмотря на углубленную автобиографичность. Метод, использованный для его создания, не только реалистический, хотя реализм и составляет здесь ядро.
Он вобрал в себя свойства и принципы самых различных течений: таких приближенных во времени, как символизм и импрессионизм, и таких отдаленных, как романтизм и классицизм.
Интрига в «Поисках» практически отсутствует: вместо нее функцию цементирующего вещества этой огромной конструкции, которую автор любил сравнивать с готическим собором, выполняют ощущения, приводящие в действие механизм непроизвольной памяти и связующие прошлое с настоящим.
Благодаря идентичным ощущениям, сплавляющим воедино различные моменты жизни рассказчика, и еще чаще благодаря искусству психологического анализа прошлое избегает забвения и обретает спасение от смерти в искусстве.
В «Поисках» можно выделить три больших цикла — цикл Свана, цикл Германтов и цикл Альбертины, сквозь которые прослеживается эволюция Марселя и других персонажей.
Порой сложное переплетение судеб создает впечатление неуправляемого хаотического повествования, а рассмотрение одних и тех же персонажей в различных обстоятельствах и под различными углами зрения приводит как бы к расщеплению характеров на ряд изолированных, противоречащих друг другу ликов.
Расщепление это производится в восприятии разных персонажей и во времени, наиболее последовательно осуществляется по отношению к людям искусства.
Например, рассказчик с удивлением обнаруживает, что пошловатая личность, время от времени попадающаяся ему в одном из буржуазных салонов, и знаменитый, восхищающий его своими пейзажами художник — одно и то же лицо, что великая актриса в жизни оказывается эгоисткой, а гениальный писатель — вульгарным честолюбцем.
Зато Пруст настаивает на творческой целостности людей искусства.
Согласно его теории, любой художник дарит миру одну единственную индивидуальную и «неизменную» красоту и всегда является автором одного единственного произведения, как бы велика ни была в количественном отношении его творческая продуктивность, потому что и красота, и произведение живут в единстве стиля, который у истинного творца всегда тождествен самому себе и служит наиболее достоверным признаком гения и призвания. Поиском своей собственной красоты, поиском своего призвания, по существу, является «поиск утраченного времени». «В поисках утраченного времени» — это не только художественное произведение, это одновременно и эстетический трактат, который заканчивается мыслью героя о необходимости написать книгу о своей жизни.
«В поисках утраченного времени» — это, возможно, величайший роман двадцатого века; это размышления о природе времени, памяти, смысле человеческого существования. Вся картина, развернутая в «В поисках утраченного времени», связана с развитием Марселя, дана через его восприятие.
И это восприятие непрерывно изменяется с течением лет. «Постепенно, — пишет Пруст, — действительность заставляла мою мечту сдавать одну позицию за другой». И действительность романа становится все серее и будничное. Происходит своеобразный процесс «деромантизации мира».
История жизни Пруста, рассказанная в романе, превращается в историю разочарования.
Таким образом, весьма характерно, что название романа «В поисках утраченного времени» приобретает двусмысленный оттенок. Это одновременно и потерянное время, ибо Пруст–пессимист считает бесплодно потерянной всю свою прожитую жизнь и утраченное уже время, которое Пруст–апологет пытается еще раз искусственно воскресить в воспоминаниях.
Психологизм Пруста основан как раз на воспоминаниях, размышлениях о природе времени и памяти.
Однако при этом писатель не желает, прибегая к помощи памяти как поставщика материала, реконструировать былую реальность, но, напротив, он желает, используя все вообразимые средства – наблюдения над настоящим, размышления, психологические выкладки, – смочь воссоздать собственно воспоминания. Итак, не вещи, которые вспоминаются, но воспоминания о вещах – главная тема Пруста. Впервые память из поставщика материала, с помощью которого описывается другая вещь, сама становится вещью, которая описывается. Поэтому автор обычно не добавляет к вспоминаемому того, чего ему не хватает, он оставляет воспоминание таким, как оно есть, объективно неполным, – и тогда и возникают в призрачном отдалении изувеченные временем несчастные калеки.
Острота и сила впечатлительности у Пруста необычайны. Он сам говорит о своих нервах, что они «не только не задерживают на пути к сознанию, а напротив легко допускают к нему во всей отчетливости постоянные мучительные, изнурительные жалобы самомалейших элементов нашего «я».
Несомненно, такая острота граничит с явной болезненностью и, действительно, находит свое объяснение в том, что Марсель Пруст страдал жесточайшими припадками нервной астмы, так что последние десять лет своей жизни почти не выходил из комнаты, обитой пробкой.
У писателя с меньшей одаренностью такая впечатлительность могла бы легко выродиться в скрупулезную и ненужную мелочность, он не сумел бы овладеть материалом.
Пруста спасает эта гениальная одаренность и культурность; благодаря своему чудесному дару он господствует над материалом, побеждает его, писатель не растворяется в нем, а растворяет его в себе; поэтому–то, что у другого явилось бы источником непоправимых недостатков, ошибок и погрешностей, у Пруста становится большим и безусловным художественным достижением.
Жанрово-композиционные особенности книги «По направлению к Свану».
Марсель Пруст – глубокий психолог. Некоторые современные литературные критики сравнивают его с Достоевским. Пруст сам говорит о радости извлекать из себя и выводить на свет что–то скрытое в сумраке души, свойственной ему.
Произведения Пруста едва ли можно назвать романами, скорее – это психологические мемуары, но с планом, внимательно обдуманным и последовательно проведенным. Аналитический дар писателя изумителен. Ему удается вскрывать самые сложные, запутанные, еле уловимые движения человеческого духа.
Психология припоминания, одиноких ожиданий ребенка ночью матери, анализ ревности, влюбленности, многообразия «я», вдохновения, привязанности, дружбы и т.д., отличаются у Пруста истинным проникновением и наглядной убедительностью.
В частности в вещах Пруста читатель найдет драгоценный материал, относящийся к психологии творческого художественного процесса.
Одним словом, смысл и основная цель психоанализа Пруста находится в неразрывном соответствии с этим его стремлением. Психологизм его произведений обусловлен его основным художественным методом.
С равным мастерством Марсель Пруст изображает и человеческие типы, характеры и социальную среду, которая его окружала. Блестяще очерчена Прустом тетя Леония, Франсуаза, Евлалия, Сван, кружок Вердюренов, Одетта, мадам де–Вильпаризи, Блох–отец, Блох–сын, Сен–Лу, Альбертина, мосье де–Шарлю.
Творчество Пруста и в этой области вполне самостоятельно и своеобразно. Он не повторяет никого из прежних мастеров. Созданные им типы и образы людей вполне индивидуальны, новы и зарисованы Прустом тщательно, выпукло и тонко. Это тем более удивительно, что изображаемые писателем люди взяты в самом обыкновенном, сером быту.
Пруст не ставит их в необычайные, острые, исключительные положения.
7.
Основные темы «По направлению к Свану».
Важной особенность психологизма произведения является как раз то, что в нем закладывалась основа нового типа романа – романа «потока сознания». Архитектоника1 «романа–потока», воссоздающего воспоминания главного героя Марселя о детстве в Комбре, о родителях, о знакомых и светских приятелях, свидетельствует о том, что Пруст запечатлевает текучесть жизни и мысли.
Для автора «длительность» психической деятельности человека – это способ воскрешения прошлого, когда реконструируемые сознанием прошедшие события зачастую приобретают большее значение, чем ежеминутное настоящее, несомненно, воздействуя на него.
Пруст открывает, что сочетание ощущения (вкусового, тактильного, сенсорного), которое хранит подсознание на чувственном уровне, и воспоминания, дают объемность времени.
Жизнь в Комбре для Марселя начинается с звучащих имен: господин Сван, Германты, Одетта, Альбертина, дочь Свана Жильберта и так далее. Затем имена начинают совмещаться с персонами, которые теряют свое обаяние при более близком знакомстве.
Первичные периоды очарования людьми и словами сменяются затем у героя разочарованием, потому что детальное знание, возникающее при приближении к человеку, лишает воспринимающего иллюзий.
Столь же последовательно, вслед за Стендалем и Флобером, писатель отстаивает представление об относительности чувств. Автор говорит, что человек влюбляется не в определенное лицо и не в момент встречи, а в свое представление о нем, которое уже существует в его сознании.
Для влюбленного важнее и существеннее не сама любовь к женщине, а ее предвкушение и ожидание, потому что любовь живет в душе до реального свидания, что неизбежно приводит к искажению личностного восприятия.
8.
Принципы организации художественной системы Пруста:
Творческий метод Пруста сложен и противоречив. Одной из его составных частей является импрессионизм. Пруст считает, что единственным критерием истины для писателя является впечатление; оно для него «то же, что опыт для ученого» («Обретенное время»).
С «имперсональностью» связан ряд приемов психологизации в «Поисках утраченного времени». Как правило, Пруст не дает развернутого физического портрета своих персонажей. При первом упоминании или появлении нового действующего лица Пруст никогда не прерывает повествования для того, чтобы описать его нравы, манеры, характер.
Они проявляются постепенно, обычно сквозь одну внешнюю черту. Сходным путем, посредством выделения одной черты, Пруст воспроизводит словарь, синтаксические обороты и интонации своих героев. Так, Сванн, будучи светским человеком, стремится избегать в разговоре серьезных тем, а ряд «серьезных» слов сопровождает интонационными кавычками.
«Весьма древнее французское прошлое» служанки Франсуазы в ее речевой характеристике передается через ряд устарелых оборотов, которые она имеет обыкновение употреблять и которые сближают ее язык с языком г-жи де Севинье, Лабрюйера и Сен-Симона.
Характер ограниченного выскочки Блоха в значительной степени раскрывается через его манеру говорить, как бы пародирующую стиль парнассцев. Полный набор избитых клише представляет собой язык дипломата-рутинера г-на де Норпуа.
На подобном обыгрывании особенностей речи, равно как и мимики, жестов, походки, построены все комические и сатирические образы Пруста. Исчерпывающая характеристика герцога Германтского связана с описанием его манеры входить в гостиную.
Глупость г-на де Камбремера запечатлена в его необыкновенном носе, который поражает рассказчика с первого взгляда.
Нередко Пруст строит образ, мастерски обыгрывая какой-нибудь аксессуар; таковы виртуозно исполненные характеристики двух эпизодических персонажей — г-на де Сен-Канде и г-на де Бреоте, отталкивающиеся от их моноклей.
Таким образом, персонажи «Поисков утраченного времени» представляют собой как бы совокупность внешних признаков, которые должны свидетельствовать об их сущности, комической стороне, скрываемом пороке или тайных побуждениях.
Это связано как с общефилософской основой «Поисков утраченного времени», так и с импрессионистским господством детали в творческом методе Пруста. Вместе с тем отдельные приемы психологизации у Пруста близки к приемам литературы XVII века.
В особенности это относится к комическим и сатирическим образам, основанным на гротескном, буффонном заострении одного характерного признака. Здесь Пруст близок к Мольеру, персонажи которого, по словам Пушкина, суть типы одной страсти, одного порока.
Источник: https://students-library.com/library/read/43857-prust-roman-po-napravleniu-k-svanu
Марсель Пруст «По направлению к Свану»
«По направлению к Свану» — первый роман многотомной эпопеи Марселя Пруста «В поисках утраченного времени». Пруст раскрывает внутренний мир героя, фиксирует его переживания, его отношение к действительности.
Автор показывает и социальную среду, где развёртывается действие романа, не скупясь на острые, ироничные характеристики.
Пруста интересует живая, подвижная жизнь, богатая красками, роман изобилует описаниями пейзажа и обстановки, окружающей героя книги.
- В произведение входит:
- Обозначения: циклы романы повести графические произведения рассказы и пр.
- Входит в:
1973 г. 1992 г. 1992 г. 1999 г. 2000 г. 2000 г. 2000 г. 2005 г. 2007 г. 2009 г. 2011 г. 2013 г. 2013 г. 2017 г. 2017 г. Издания на иностранных языках: 1995 г. 2013 г.
Доступность в электронном виде:
Сортировка: по дате | по рейтингу | по оценке
kerigma, 31 марта 2013 г.
Не знаю, что и сказать про книгу, две части которой прошли абсолютно мимо меня и оставили ощущение стойкого удивления, почему автор вдруг попал в разряд мировых классиков, а третья настолько впечатлила, что я не могла заставить себя продолжать читать, спать не могла толком, мне физически было от нее плохо. В общем, третья часть оказалась потрясающей.
Что самое странное, Пруст пишет-то, по сути, одинаково.
Очень-очень длинные периоды авторского текста с многочисленными отвлечениями, забеганиями назад, вперед, в сторону, флешбэками, какими-то совершенно не относящимися к сюжету сценами, причем не на несколько предложений, а на десяток страниц.
И при этом нельзя сказать, чтобы он тяжело читался — напротив, я лично проглатывала это на лету. Слог легкий и очень плавный, поэтому не остается ни малейшего ощущения усилия, как, например, от Толстого.
Притом не могу сказать, чтобы текст также доставлял удовольствие именно как текст — он глотается как манная каша, не оставляя за собой ощущения какой-то особо выдающейся стилистики, ритма, музыкальности и тд. Понимаю, что это зависит от перевода, конечно, но вряд ли переводчик увеличил длину фраз впятеро против оригинала.
В сухом остатке то, чем цепляет Пруст — та самая пресловутая психологичность, проникновение в такие глубины, в которых люди не то чтобы сами себе не признаются — которые они даже не осознают. И вот тут, должна признать, я не вижу ему равных авторов.
Потому что все остальные знаменитые авторы-психологи, пишущие, например, про ощущения любви, на фоне Пруста выглядят как сочинители тупых комиксов.
Да, и любимый мной Достоевский — ладно, пусть не тупых комиксов, но все же тут очень видно, где личные авторские тараканы, а где изучение *чужой* психологии, проникновение в то, что происходит в голове у другого человека.
Психологизм — это, конечно, необязательно интересно, зависит от того, к чему он применим.
К примеру, «Комбре» с его неврастеничным героем-мальчиком, прокисающем в обществе взрослых людей, с матерью, которая усердно растравляет его Эдипов комплекс, и отцом, который, будучи нормальным человеком, никак не может осознать, что с ребенком, собственно, не так. Это очень натуральная ситуация и жизненная, на самом деле.
Болезненная привязанность к матери, но не настолько, чтобы как-то повредить становлению личности и тд, а просто… бывает. Скука тихого провинциального городка, в котором все друг друга знают, бесконечные престарелые больные родственники, прогулки по одним и тем же дорожкам как единственное развлечение.
Это скучно само по себе, и сколь бы достоверным не было изучение психологии, мыслей и чувств этого ребенка — оно не представляет интереса, потому что герой сам не представляет интереса.
Его эмоциональная жизнь мне лично совершенно неинтересна, потому что неинтересна его жизнь реальная, пуста и скучна, и точно так же запертый мозг выдавливает из себя эмоции буквально на пустом месте, но этого все равно недостаточно, чтобы «сделать интересно». В «Именах стран», собственно, то же самое. Ну, детская влюбленность. Да, очень достоверно, да, очень точно. Но просто, банально и скучно, скучно.
А вот «Любовь Свана» — это совсем другое дело. Признаюсь, вначале мне показалось, что Сван со своей любовницей очень напоминают печальную пару Сомс-Ирэн.
Но Голсуорси на фоне Пруста тоже выглядит, как комиксы, в том числе потому, что мы видим только внешнюю картину, действия, подчас переигранные, подчас нарочитые. У Пруста действия и события отходят на задний план по сравнению с эмоциями героев.
И это абсолютно верно, потому что когда ты сильно влюблен, для тебя события по большому счету не играют особой роли как таковые — они только запускают «эмоциональные весы».
Вообще мне начинает казаться, что из всего, что я в принципе видела в художественной литературе на тему механики любви, на тему чувств, которые испытывают при этом, «Любовь Свана» — не только самое лучшая, но и единственно правильная вещь. Потому что честная в первую очередь.
Это не шекспировская трагедия и не романтическая история из серии «любовь навеки», когда все просто, понятно и банально. Он любит ее, она любит его. Идеальный вариант, но в жизни так редко бывает, да еще чтобы это не вызывало ни малейших «колебаний воздуха» в процессе.
В жизни обычно все очень неравновесно, и кто-то любит, а кто-то позволяет себя любить. Притом, что в любви как таковой на самом деле очень много ненависти и корысти, очень много совершенно негативных и неправильных с классической точки зрения чувств.
Но они же сам есть! Вообще абсолютно все, что испытывал Сван на протяжении всего их романа с Одеттой, настолько достоверно, настолько жутко, что это с трудом можно читать — сразу вспоминаются аналогичные ситуации из собственной личной жизни. Даже не ситуации, они-то как раз могут быть разными, и мы вообще говорим о художественном вымысле.
Вспоминается, что да, я испытывала то же самое. Почему любовь Свана характеризуется в первую очередь словом «тревога»? Да потому что очень сильная влюбленность и вызывает первым делом это ощущение, как бы сказать, непокоя. А если предмет любви не идеален (не в смысле сам по себе, а в отношениях с тобой), то тревога становится все сильнее.
Также и со всеми остальными эмоциями, который испытывает Сван: раздражением, внезапными порывами нежности, ревностью, безнадежными попытками освободиться от этого чувства, которое буквально уничтожает его. Это все так знакомо.
Проблема не в том, что Сван любит с закрытыми глазами. Проблема как раз в том, что он любит с открытыми. В смысле, будучи взрослым неглупым человеком, прекрасно осознает и все недостатки Одетты, и ее, пардон, потаскушничество, и глупость, и мешанство, и то, что она его по сути использует.
И при этом все равно ничего не может с собой поделать, ну потому что любит. Раз за разом прощает, решает «не раздражать» (там, где у него есть полное право, и доходит до совершенно нелепых с посторонней точки зрения ситуаций (я имею в виду эти просьбы Шарлю поехать к Одетте и поговорить о нем и тд).
И при этом любовь Свана не возвышенная и благородная, а довольно таки эгоистичная, местами расчетливая, местами циничная. Не любовь Иисуса Христа ко всем людям, определенно. И при этом не на секунду не возникает сомнений в том, что именно в таком обличье, именно с такими «пятнами» это — огромное и потрясающее чувство.
Тем более потрясающее своим несовершенством.
Чувствую, я на самом деле не объяснила, что в «Любви Свана» такого и почему она произвела на меня такое шокирующее своей правильностью впечатление.
Но я четко ощущаю и знаю по всем собственным опытам, что любовь выглядит именно так, не розы и песни, а тревога плюс попытки любой ценой добиться своего, поступаясь при этом чем угодно, и приливы нежности, и «застенчивый шпионаж», и все то, чего нет у Шекспира, но есть у Пруста.
Night Owl, 11 октября 2015 г.
«В сторону Сванна» — первый том романа-реки Марселя Пруста «В поисках утраченного времени».
Поскольку названия произведения и самого цикла нисколько не дают представления о содержании, в первую очередь следует рассказать о том, что же собственно происходит на тысячах страниц этого внушительного труда.
Это повествование, выдержанное в духе семейной саги, однако отличающееся тем, что охватывает не несколько поколений героев, а исключительно жизнь рассказчика. Это полуавтобиографический цикл, содержащий изрядную долю художественного вымысла, но опирающийся на реальные прототипы.
Чтобы представить себе сюжет, в первую очередь, необходимо обратиться к тому факту, что Пруст задумывал работу всей жизни как способ самоисследования — глубокий, последовательный сбор, фиксация воспоминаний и ассоциаций, — не упорядоченный ни в какую структуру, поданный исключительно в той форме, в которой он всплывает из сознания. Иными словами, это проекция самой сущности писателя в художественный мир произведения.
Имея такую задачу, «В поисках утраченного времени» просто не мог быть выражен в стандартной литературной форме, а потому его внутренняя архитектура выражается в примерно следующем виде: герой видит предмет, вызывающий память о каком-либо дне, где первый же встречный персонаж обязывает автора рассказать предысторию о себе, а затем уйти в сторону, разъясняя некоторые нюансы, необходимые для понимания контекста этой предыстории, для чего придётся внедрить в текст ещё пару отступлений. Затем, разобравшись с одним действующим лицом, Пруст переходит к описанию следующего, вновь углубляясь в вереницу подробностей, иногда увиливая на вовсе неожиданные и, казалось бы, ненужные закоулки хронологических и размышленчиских линий. В итоге изначально маленькое событие, протянувшееся не более чем на секунду, может возрасти до внушительных объёмов, как, к примеру, то представлено в первой части романа «В сторону Сванна».
Получается своего рода гармошка, очень уплотняющая художественный мир, приобретающий благодаря этому особую убедительность.
Любой стол, в работе другого автора являющийся не более чем словом, у Пруста возрастает до хрупкого информационно-ассоциативного хранилища, прикосновение к которому способно выплеснуть на читателя поток воспоминаний, подобно тому, как малейшее колебание одуванчика способно разметать его поседевшую вершину.
Вместе с тем, и сам предмет в романе окажется представлен с необычайной скрупулёзностью в исчерпывающих деталях, с красками литературных приёмов, словно в момент написания автор долго и тщательно созерцал перед собой данный объект.
Все эти подробности в той же мере отражены в структуре предложений, насыщенных до предела всевозможными придаточными частями, вроде причастных и деепричастных оборотов, дополнений, уточнений, сложноподчинённых и сложноcочинённых гусениц.
При этом у Пруста свой стиль, не похожий на многих других, пишущих громоздко авторов, так что провести параллель с тем же Маркесом не удастся.
Слог здесь — текуч и изящен, а чёткая последовательность мысли, развивающейся исключительно вперёд, не заставляя читателя возвращаться к началу предложения, дабы понять, что в нём подлежащее, ни в коем разе не даст заплутать в авторской мысли.
Во многом данный цикл уникален, что делает его обособленным, не поддающимся стандартам оценки, применимым для других литературных произведений. Безусловно, это настоящее явление. Причём, явление того рода, который заведомо не оставляет шансов для подражания.
Иными словами, кто-то однажды должен был написать столь размеренную, протяжную и инертную прозу. Так или иначе, но эта очевидная ниша дотошного художника всех — и физических, и ментальных — процессов и образов, не могла пустовать вечно.
В то же время, пройдя по этому пути, Пруст лишил всяческих перспектив гипотетических подражателей, поскольку только он отныне может похвастать свежестью и оригинальностью этого подхода.
- Найденные и описанные оттенки процессов, вещей, мыслей и полупрозрачных недосказанностей — следствие невероятно глубокой рефлексии автора, позволяющей отметить тончайшие реакции и внутренние веяния, многие из которых окажутся для читателей знакомыми, но по необъяснимым причинам до встречи с романом ещё не оформившимися в ясное о себе представление.
- Яркий, живой, образный язык, исполненный блестящих находок, не оставит равнодушными эстетов, и, пожалуй, форма и подача в данном случае — есть одна из главных причин взяться хотя бы за одну книгу цикла, поскольку в прочей литературе не найти ничего, сопоставимого с творчеством Пруста.
- Философские размышления, авторские воззрения и просто житейские замечания — ещё одна сильная сторона романа.
- Также в произведении потрясает словарный запас, демонстрирующий огромную пёстроту в деталях и богатую авторскую эрудицию.
Персонажи пылают жизнью. Их образы, характеры, непредсказуемое поведение, тем не менее, отсылающее к внутренним кодексам и убеждениям, — всё это безусловный выигрыш Пруста у большинства мировых авторов.
Потрясающие диалоги, яркие ситуации, а главное — способность действующих лиц не только по-разному воспринимать окружающих, но и менять точку зрения по ходу течения жизненного опыта, что в принципе остаётся недостижимой вершиной для самых признанных писателей.
Среди прочих достоинств необходимо отметить способность автора не только точно прочувствовать, но и без утерь передать настроения и внутреннюю составляющую эмоций, что особенно хорошо отмечено в части «Любовь Сванна», где формирование и метаморфозы чувства поданы с потрясающей достоверностью, наделяя «В сторону Сванна» одной из самых реалистичных историй любви в литературе.
К слову, название «В сторону Сванна» отсылает к другу семьи рассказчика — Сванну, а «сторона» подразумевает одно из двух направлений их прогулок, сформировавших, наряду с прочими мелочами из детства, мировоззрение автора.
Помимо достоинств, роман имеет ряд недостатков, самым серьёзным из которых является избыточность в описаниях и разъяснениях.
Стараясь выдержать индивидуальную манеру повествования, соткать одной нитью каждое предложение, Пруст порой чрезмерно увлекается, делая бессмысленные акценты на вещах, того не заслуживающих, стремясь раздуть и насытить деталями каждую частность.
Местами это столь неоправданно и скучно, что даже завораживающая манера рассказчика изъясняться, не окупает затраченных на бесполезный текст страниц. В иных эпизодах и вовсе одно и то же действие или помысел разжёваны со всех сторон и несколько раз пересказаны, что придаёт лишний объём и ещё больше замедляет повествование.
Таким образом, роман «В сторону Сванна» — уникальное явление в мировой литературе, наделённое рядом неоспоримых художественных достоинств, делающих его одним из самых ярких произведений XX века. Вместе с тем, ввиду необычной формы и размеренной манеры изложения, есть вероятность, что текст окажется слишком сложным для восприятия большинством читателей.
m1t0s, 20 апреля 2018 г.
«В сторону Сванна» мне понравилась, хотя я не совсем понял принцип разделения на книги. Последняя «Имена мест: имя» вызвала легкое недоумение, зачем она вообще тут.
Если рассказать о любви, то по сравнению с любовью Сванна она выглядит бледно и убого, а если это продолжение «Комбре» — то «Любовь Сванна» выглядит огромным булыжником посреди дороги жизни рассказчика. В общем буду читать продолжение, т.к.
есть предположение, что последняя книга здесь просто для связки и чтобы показать что герой не ждет мамочку для вечернего поцелуя, а растет и время его идет.
В целом как отдельные произведения «Комбре» и «Любовь Сванна» великолепны.
Подписаться на отзывы о произведении
Источник: https://fantlab.ru/work261894
По направлению к Свану — Марсель Пруст скачать fb2, txt, pdf на Readly.ru
Прежде всего хочу принести свои извинения господину Оноре де Бальзаку, которого когда-то обозвал «первейшим из зануд». На тот момент еще плохо был знаком с Марселем Прустом.
Вся разница в том, что у Бальзака упоминается форма дверной ручки и начинается ее описание, сравнение, история происхождения, занимающие страниц 5, а у Пруста при этих же обстоятельствах 10 страниц занимают переживания главного героя только по поводу формы этой же дверной ручки. За каких-то 12 лет я прочитал первую половину начала великой прустовской жвачки. Если рассуждать логически, то еще за 12 лет ее вполне можно бы было дочитать. Примерно 24 затраченных года дали бы и за его убийство. Но, нужно отдать Свану должное — его можно бросить на пару лет, продолжить читать с середины, зевать, чихать — восприятие от этого абсолютно не пострадает.
Если бы это был не Марсель Пруст, то можно бы было заподозрить, что автор издевается. Это реальнейший из примеров бессмысленнейшего тысячестраничного порожняка.
Открытия, что делает главный герой, события в его жизни столь велики и необычайны, что могут быть сравнимы с проблемами блохи, хорошо устроившейся в подвальной ветоши с полной уверенностью в том, что ее благополучию ничто не угрожает.
Служанки, папы-мамы, двоюродные бабушки — через час ты уже чувствуешь себя маленьким задротом, обвязанным носовыми платками и мечтающим самолично совершить кругосветное путешествие в свои неполные 20 лет — до ванной комнаты и назад.
Моя двоюродная бабушка заметила как-то в приватной беседе со мною, которую я должен был вести с чуть приотворенной дверью, ибо только так позволяли правила приличия, что при незыблемом и в то же время переменчивом положении вещей писать рецензии на Марселя Пруста очень даже позволительно, но при условии, что единство стиля и содержания будут соответствовать той убийственной природе сомнамбулического увядания, которое свойственно любой престарелой провинциальной кокетке, украшающей своею персоной свет и памятующей еще о своем высшем предназначении. Предложения у него раз в десять длиннее, а мысль порою прерывиста и часто отсутствует в принципе. Нет, она, конечно, есть, но ее можно бы было выразить на 2-3 листах вместо тысячи.
Минуточку, я сейчас отпущу слуг, подождите. Спасибо. А теперь еще немного. Я должен поспать. Страниц 200. В прустовском выражении 200 страниц — это один миг или 12 лет. Выбирайте сами. А теперь еще 200. Не страниц, естественно, а грамм. Великий сакральный смысл построения всего произведения строится на подобных фразах
«Но, когда от давнего прошлого ничего уже не осталось, после смерти живых существ, после разрушения вещей, одни только, более хрупкие, но более живучие, более невещественные, более стойкие, более верные, запахи и вкусы долго еще продолжают, словно души, напоминать о себе, ожидать, надеяться, продолжают, среди развалин всего прочего, нести, не изнемогая под его тяжестью, на своей едва ощутимой капельке, огромное здание воспоминания.»
Вероятно, для подобного вялотекущего существа и ему подобных они имеют огромнейшее основополагающее значение, но для тех, кто живет реалиями жизни — подобные «откровения» вызывают перманентное желание заснуть. Я же, ибо был готов к подобному, от души посмеялся.
В общем и целом этот труд можно бы было назвать «оправданием для пассивных».
Ходят слухи, что далее — там еще бесчисленное количество книг в этом хорроре — Марсель Пруст переживает необычайное потрясение, вызванное началом Первой Мировой Войны и смертью любимого дворецкого. Ути-пути, маленький.
Наш прустик волноваться-волноваться будет, ма-а-альчик. Уверен, что дальнейшем он всегда будет спать вместе с бабушкой, так как подобный перелом в судьбе обязывает желанию себя обезопасить.
P.S. Если бы в этом произведении не упоминалось что-то типа золотого унитаза, то я заподозрил бы свою логику в несостоятельности. Но, как и предполагалось, она меня не подвела, и вот он пришел, наш дорогой золотой унитаз.
» они тешились тем, что, в поэтичных и грубоватых своих фарсах, подобных феерии шекспировской «Летней ночи», превращали мой ночной горшок в сосуд, наполненный благоуханиями»
Речь о поедании спаржи.
p.p.s. Ах, ну да, из плюсов — текст идеален и похож на поэму. Подобные ощущения возникали только при чтении Венедикта Ерофеева. Если выпить до чтения кварту текилы, то, вероятно, это сделает приятным процесс и абсолютно не отразится на восприятии.
Источник: https://readly.ru/book/12410/
Загрузка...
