Повесть о двух городах — краткое содержание романа диккенса

«Повесть о двух городах» – один из поздних романов Чарльза Диккенса, увидевший свет в последнее десятилетие творческой карьеры писателя. Опубликованный в 1859 году, он стал хрестоматийным произведением и ключевым историческим романом английской прозы. В то же время для отечественного читателя этот роман не является приоритетным в литературном наследии Диккенса и явно уступает таким культовым вещам, как «Оливер Твист», «Дэвид Копперфильд», «Домби и сын» и другим.

Любимый роман англичан был неоднократно экранизирован Великобританией. В 1958 году одноименную ленту выпустил режиссер Ральф Томас, в 1980-м Майкл Э. Брайант снял многосерийный фильм с тем же названием.

От Соединенных Штатов с экранизациями выступали Джек Конуэй и Джим Годдар. Австралийский режиссер Уорвик Гилберт в 1984 году выпустил мультипликационную версию знаменитого романа.

Давайте вспомним сюжет «Повести о двух городах», истории, которая продолжает вдохновлять спустя столетия.

Прекрасный ужасный век

XVIII век – самый прекрасный, ужасный, кровопролитный, жизнеутверждающий и самый противоречивый. «Век мудрости, век безумия, дни веры, дни безверия, пора света, пора тьмы, весна надежд, стужа отчаяния… У нас было все впереди, у нас впереди ничего не было, мы то витали в небесах, то вдруг обрушивались в преисподнюю…»

Это было лето 1775 года. Две великие европейские державы – Англия и Франция – погрязли в грехе, разврате, жестокости и несправедливости. Францией правил король с тяжелой челюстью и красивая королева. Франция транжирила деньги и быстро катилась под гору. А еще она смотрела, чтобы ее подданные вели себя пристойно. Так, одному негодному юнцу, который не упал на колени перед шестью монахами в дождливую погоду, отрубили обе руки, вырвали язык и после всех пережитых мучений сожгли живьем.

Англией правил король с тяжелой челюстью и некрасивая королева. Англия кичилась своим порядком и благоденствием, в то время как разбои проходили сплошь и рядом. Грабили и убивали не только на больших дорогах, но и в городах.

Не зная страху, разбойничьи шайки орудовали в королевских лесах, в театральных ложах и сияющих гостиных. Закон карал виновников выборочно: в один день он вешал убийцу и насильника, в другой – мелкого воришку, укравшего кусок булки.

Социальная нищета

Города этих двух держав находились под гнетом неизменных властелинов – Холода, Грязи, Болезни, Невежества, Нужды и Голода. Особенно чудовищной была сила Голода.

Он, как мельница с огромными жерновами, превращал молодых в стариков. Печать Голода лежала на каждом лице горожанина.

Голод лез из старых домов, из убогого тряпья, он прятался в подвалах, глазел из печных труб, он облизывал полки булочных и бакалейных и утробно выл в пустых животах.

Немногие знали, но уже тогда в городах и маленьких деревушках зарождалась неведомая новая сила. Совсем скоро она даст о себе знать. И имя ей Революция.

Возрождение семейства Манетт

Пока в мире намечались коренные перемены, банковского служащего мистера Лорри занимали совсем другие вопросы. Дело в том, что в данный момент он направлялся во Францию на встречу с одной молодой особой.

Юную знакомую мистера Лорри звали Люси Манетт. За свои семнадцать лет девушка никогда не знала родительской ласки. Круглая сирота, она лишилась отца и матери, будучи еще совсем малышкой.

Ее отец пропал без вести, а мама сгорела от горя в считанные месяцы.

В свое время мистер Лорри был поверенным Александра Манетта, отца Люси. Это он вывез двухлетнюю сиротку из страны и устроил, чтобы она ни в чем не нуждалась. Теперь Лорри встретился с Люси, чтобы сообщить ей шокирующую весть – ее отец жив!

Оказывается, на протяжении восемнадцати лет Александр Манетт был несправедливо заключен в тюрьме. Теперь он освобожден, находится у своего друга Дефаржа, однако сильно сдал за годы пребывания в заточении. Он практически никого не признает, часто впадает в забытье и думает, что по-прежнему находится в темнице.

Люси вместе с мистером Лорри отправляется знакомиться с «воскресшим» родителем. Вид Александра Манетта приводит визитеров в шок. Бывший заключенный больше похож на живой труп. Его голос походит на эхо, которое уже давным-давно отзвучало. Это был голос человека, утратившего все надежды, мечты, стремления, человека, погибшего безвозвратно.

Однако облик Люси, ее золотистые локоны, точь-в-точь такие же, как у покойной матери, ее нежный голос и ласковые прикосновения пробуждают «мертвеца», он выходит из забытья и плачет вместе со своей новообретенной дочерью.

Дурная наследственность Чарльза Дарнлея

Проходит пять лет. В Олд-Бейли (прим. – традиционное название лондонского суда) судят только что прибывшего Чарльза Дарнлея. Молодого человека обвиняют в государственной измене. На судебном заседании присутствует семейство Манетт, отец и дочь. Они становятся свидетелями того, как адвокат Сидни Картон с блеском выигрывает дело и обеспечивает своему подопечному свободу.

Чарльз Дарнлей появился в английской столице под вымышленным именем. На самом деле его семейство носит фамилию Эвремонд.

Эвремонды – высокопоставленные особы, печально знаменитые среди английского народонаселения своей ненавистью к простым людям. Народ платит Эвремондам тем же.

В день освобождения Чарльза из-под стражи разъяренный горожанин убил маркиза Эвремонда (дядю Дарнлея) за то, что он переехал каретой его брата и не понес наказания.

Чарльз, однако, не скорбит по безвременно почившему родственнику – он страстно влюблен в Люси Манетт и больше всего на свете мечтает, чтобы она стала его женой.

Чувства молодых людей взаимны. Главная проблема в отце Люси, ведь именно дядя Чарльза обрек его на восемнадцатилетнее заточение. Александр Манетт дает согласие на брак дочери. Однако от пережитых волнений его психическое состояние сильно ухудшается, и он опять впадает в продолжительное забытье.

Жертвы великой революции

Тем временем во Франции разгорается революция. Дарнлей мчится в Париж, чтобы спасти от расправы своего бывшего слугу, но, как только он оказывается на французской земле, его задерживают, ведь он представитель аристократического рода Эвремондов – прославленных народных угнетателей.

Во время слушания интересы Дарнлея защищает Сидни Картон, в его пользу ходатайствует Александр Манетт, который на правах пострадавшего от аристократического беспредела пользуется уважением революционеров. Тяжба по делу Дарнлея длится практически два года и завершается оправданием подсудимого.

Но не успели друзья и родные заключенного отпраздновать победу, как его вновь берут под стражу. Против Дарнлея выдвинуты новые обвинения. Среди обвинителей мосье Дефарж, его супруга мадам Дефарж и… Александр Манетт. Последний выступает против своего зятя из прошлого.

Дело в то, что в камере Манетта были найдены дневниковые записи, в которых говорилось, что дядя и отец Дарнлея-Эвремонда жестоко обошлись с одной крестьянской семьей: глава семейства был до смерти замучен, брат заколот, а мать, вынашивавшая ребенка, изнасилована. Манетт был приставлен смотрителем за беременной крестьянкой.

Решив предать бесчинства маркизов огласке, Манетт был тут же устранен. Так, собственно, он и попал в тюрьму.

Мадам Дефарж оказалась младшей сестрой замученной крестьянки. Она чудом спаслась и поклялась мстить каждому из рода Эвремондов. Расплачиваться за грехи отцов теперь вынужден Чарльз. Его признали виновным и приговорили к смертной казни через повешение.

Во имя любви

На выручку обреченному Дарнлею вновь приходит Сидни Картон. Его знания по юриспруденции и адвокатское красноречие уже бессильны. Сидни предлагает Дарнлею поменяться местами. Внешне молодые люди очень похожи, так что вряд ли кто-то заметит подмену. План предельно прост. Картон взойдет вместо Дарнлея на эшафот, а тот отправится обратно к семье.

К чему такая жертва? Оказывается, все это время адвокат Сидни Картон был безответно влюблен в Люси Манетт. Его любовь оказалась так благородна и чиста, что самое главное счастьем для него – благополучие возлюбленной. Пусть для этого нужно уступить любимую сопернику, пусть отдать жизнь, главное, чтобы Она была счастлива.

Утром того же дня в Париже казнили Чарльза Дарнлея. Собравшаяся толпа зевак и не подозревала, что настоящий Дарнлей мчался прочь от ненавистного места, а в грязной канаве лежало тело адвоката Сидни Картона.

Источник: https://r-book.club/zarubezhnye-pisateli/charlz-dikkens/povest-o-gorodah.html

Книга недели: «Повесть о двух городах» Диккенса

«Это было лучшее изо всех времен, это было худшее изо всех времен; это был век мудрости, это был век глупости; это была эпоха веры, это была эпоха безверия; это были годы Света, это были годы Мрака; это была весна надежд, это была зима отчаяния; у нас было все впереди, у нас не было ничего впереди…»

Это — первые строки романа Чарлза Диккенса «Повесть о двух городах» (A Tale of Two Cities), которые знакомы любому англоязычному читателю, как русским — первые строки «Евгения Онегина» или «Войны и мира», и подтверждение тому — вот эта карикатура, которую не нужно объяснять ни одному англичанину.

При этом «Повесть о двух городах» — единственный масштабный исторический роман Диккенса (есть еще один, малоизвестный — Barnaby Rudge) — не особо знаком русскому читателю.

Дело в том, что это роман о времени Великой Французской революции — но, повествуя о ней, Диккенс совсем не обличает проклятых буржуев и не славит рабочий класс.

Вместо этого писатель показывает судьбы нескольких людей на фоне ужасного, кровавого времени, символ которого дан еще в первых главах романа, когда на парижской улице разбивается бочка с вином:

Вино было красное, и от него по всей мостовой узкой улочки в парижском предместье Сент-Антуан, где разбилась бочка, остались красные пятна. И у многих лицо, руки, деревянные башмаки или разутые ноги словно окрасились кровью.

Руки человека, пилившего дрова, оставляли красные следы на поленьях; а на лбу женщины с ребенком осталось красное пятно от платка, который она только что окунала в вино, а теперь снова повязала на голову.

У тех, кто облизывал и сосал клепки бочки, рот стал точно окровавленная пасть тигра; а какой-то верзила-зубоскал, в рваном колпаке, свисавшем как мешок у него с макушки, весь вымазавшийся вином, обмакнул палец в винную гущу и вывел на стене: КРОВЬ. Уже недалек тот час, когда и это вино прольется на мостовую и оставит свои следы на очень и очень многих.

Неоднократно в течение книги автор намекает, что революция — это ужас и смерть, и надо всеми силами стараться, чтобы она не случилась в Британии.

Как и вся классическая литература, Диккенс был «причесан» советским литературоведением, где выступления против революции по понятным причинам были не в фаворе.

В результате в статус культовых возвели такие книги Диккенса, как «Оливер Твист» и «Большие надежды», которые хотя бы как-то можно было интерпретировать в духе классовой борьбы.

Между тем, «Повесть о двух городах» — один из самых захватывающих романов Диккенса, ставший для читателей всего мира приглашением в мир его произведений, благодаря не только захватывающему сюжету, но и революционной для того времени композиции, которая буквально не позволяет читателю оторваться от чтения.

Заспойлерить этот великолепный сюжет — все равно что рассказать, чем кончается новый сезон «Игры престолов». Можно сказать, что это роман о перевоплощении и перерождении: в центре сюжета многолетний узник Бастилии, который был объявлен мертвым — чтобы спасти его жизнь и честь его дочери.

Роман о человеке сомнительных моральных качеств, которого безответная, но искренняя любовь толкает на самопожертвование. О кровной мести и о том, что даже самые благородные и великодушные люди могут иметь за душой кровавый секрет, который мешает им жить. О безжалостной судьбе, которая расставляет все по своим местам, даже когда, казалось бы, жребий уже брошен.

И, конечно, это великолепный бытовой роман о великой эпохе, написанный так, что будто чувствуешь запахи того времени, слышишь крики и выстрелы на улицах Парижа, морщишься от дыма в лондонских трактирах или бредешь в горку за каретой по совсем размытой от дождя дороге на порт Дувр.

А еще этот роман, как и вообще творчество Диккенса, установил законы художественной композиции, которые очень хорошо знакомы нам по сериалам HBO или Netflix. Как это случилось? Надо сказать, что так были устроены многие европейские романы того времени, и во многом это было связано со спецификой их издания и распространения. Пример Диккенса — пожалуй, самый яркий.

Диккенса часто сравнивают с Достоевским. И причиной тому не только внешнее сходство низкорослых и бородатых писателей, не только психические заболевания обоих (Достоевский, как мы помним, был эпилептиком, а Диккенс слышал голоса и видел своих персонажей — как писал психолог Нандор Фодор, «лишь творческий характер этих галлюцинаторных приключений удерживает нас от упоминания о шизофрении»).

И Диккенс, и Достоевский издавали свои романы за материальное вознаграждение. «Повесть о двух городах» выходила в журнале по частям в течение 31 недели. И, чтобы привлечь внимание читателя и гарантировать, что он будет покупать каждый следующий номер журнала, Диккенс применял приемы, впоследствии хорошо знакомые нам по сериалам.

Каждая глава заканчивается cliffhanger’ом — захватывающим и интригующим поворотом сюжета, который заставляет ожидать следующей части.

Напряжение в определяющих сюжет диалогах между персонажами нарастает как в хорошем хип-хопе. Игра слов совершенна даже в переводе (выполненный в советское еще время, он более чем достоин оригинала).

Но главное, конечно — сюжетные повороты, перевоплощения персонажей, любовная драма и реки крови.

Конечно, не все так остросюжетно, как в нынешних сериалах: с одной стороны, нужно выдержать сентиментальную сцену воссоединения дочери и отца после восемнадцати лет разлуки; но с другой — есть шанс оказаться прямо в Бастилии в момент ее взятия 4 июля 1789 года.

Если вам по душе такие эмоциональные качели — вам сюда. Как точка входа в творчество Диккенса — это одно из самых подходящих и при этом не набивших оскомину произведений.

Источник: https://disgustingmen.com/reading/a-tale-of-two-cities

Повесть о двух городах

XVIII век. Высокопоставленный служащий известной банковской конторы едет во Францию с весьма непростым поручением: он должен сообщить дочери своего старого клиента Люси Манетт о том, что её отец жив. Доктор Манетт провёл в Бастилии восемнадцать лет, всё это время его семья ничего о нём не знала. Дочь считала, что отец давно умер.

Люси поражена известием. Вместе со служащим она отправляется забрать отца. Пребывая в состоянии сильного душевного расстройства, Доктор Манетт жил у своего старого слуги и не понимал, что уже свободен. Люси с отцом отправляются в Англию.

Дочери удаётся пробудить отца к жизни, теперь он достаточно редко вспоминает о том, что он пережил, и живёт почти нормально.

Продолжение после рекламы:

Пять лет спустя семья Манетт участвует в судебном процессе над Чарльзом Дарнеем, которого обвиняют в государственной измене. Благодаря стараниям адвоката Картона, Дарнея полностью оправдывают и отпускают. Чарльз и Люси влюбляются друг в друга и женятся.

Чарльз Дарней живёт в Англии под чужим именем, во Франции он принадлежал к аристократическому роду, от которого всячески пытался откреститься, отказавшись от наследственных прав. Его французский род известен своим жестоким отношением к простому народу.

Именно за это маркиза, дядю Чарльза, убивают так называемые патриоты, будущие революционеры, а весь его род приговаривают к уничтожению.

Во Франции начинается революция, власть захватывают широкие народные массы. В стране начинается хаос, французская аристократия бежит, король схвачен, старые законы заменяются новыми, бушует другая, новая жизнь, с насилием над теми, кто многие века угнетал народ. Чарльз Дарней решает ехать в Париж, чтобы спасти от расправы своего управляющего.

Брифли существует благодаря рекламе:

Он тайком от семьи уезжает во Францию, где его арестовывают и заточают в тюрьму как представителя ненавистной аристократии. В Париж приезжает вся семья Чарльза, чтобы вызволить его.

Доктор Манетт, которого революционеры уважают за его трудное тюремное прошлое, разворачивает бурную деятельность и настраивает всех в пользу Чарльза. Спустя два года суд признаёт Чарльза невиновным и освобождает из-под стражи.

В этот же день его снова арестовывают по доносу трёх лиц: старого слуги, у которого после Бастилии жил Маннет, его одержимой местью жены и некого неизвестного человека.

Над Чарльзом начинается новый суд. Публике сообщают, что третьим человеком, по доносу которого судят Чарльза, является отец Люси.

Выяснилось, что после штурма Бастилии старый слуга обыскал бывшую камеру Манетта и нашёл написанный им дневник, в котором доктор Манетт рассказывает историю надругательства отца и дяди Дарнея над семьёй крестьян: беременная крестьянка была изнасилована, её мужа замучили до смерти, брата женщины закололи, а сестру спрятали неизвестно где. Манетт был приглашён в дом маркизов, чтобы присмотреть за изнасилованной крестьянкой и её братом. Они рассказали об бесчинствах маркиза, и доктор решил сообщить об этом министру. Однако донесение не дошло, а сам Манетт был заключён в Бастилию. В дневнике он проклинает весь род маркизов. После прочтения этих записей вслух у Чарльза не было ни одного шанса: он единогласно признан виновным и приговорён к смертной казни.

Продолжение после рекламы:

Доктор Манетт не может ничего сделать для Чарльза и снова впадает в беспамятство. Чарльза спасает адвокат Картон, влюблённый в Люси и готовый на всё не только ради неё, но и ради всей её семьи. Он пользуется схожестью с Дарнеем и помогает ему бежать, оставшись в камере вместо него. Дарней с семьёй благополучно выезжает из Франции. Картон казнён вместо Чарльза.

История заканчивается описанием последующих событий: большое количество «патриотов» очень скоро последовало за своими жертвами на гильотину. Чарльз и Люси назвали своего ребёнка в честь Картона и передали эту историю потомкам.

Источник: https://briefly.ru/dikkens/povest_o_dvukh_gorodakh/

Краткое изложение романа Диккенса «ПОВЕСТЬ О ДВУХ ГОРОДАХ»

Диккенс всегда любил театр. Он с увлечением играл на домашней сцене. Он часто принимал участие в любительских спектаклях, которые ставились в поместье его друга, романиста и драматурга Булвера-Литтона.

Играл в пьесах самого Литтона и молодого писателя Уилки Коллинза; например, в его мелодраме «Замерзшая пучина». Здесь Диккенс превосходно выступил в роли трагического героя, пожертвовавшего жизнью за соперника ради счастья любимой женщины.

Тогда же, летом 1857 года, Диккенс знакомится с молодой актрисой Эллен Тернак.

Еще со времен «Дэвида Копперфилда» Диккенс знал, что его брак не удался. Между ним и Кэтрин нет взаимного понимания. Она равнодушна (как он считает) к его делам, трудам, дому и даже к детям.

Для человека импульсивного, искреннего, крайне впечатлительного, которого к тому же угнетают уныние и разочарование в делах общественных, это невыносимо. Встреча с миссис Винтер и любовь к Эллен Тернан, любовь тоже безрадостная, усугубляют чувство горечи.

Он принимает бесповоротное решение расстаться с Кэтрин и зажить отдельным домом.

Диккенс обосновался в поместье Гэдсхилл-Плейс, в окрестностях Чэтэма. Когда-то в детстве, гуляя здесь с отцом, он любовался этим прекрасным особняком, а теперь стал его хозяином.

С Диккенсом поселились обе дочери и свояченица Джорджина. Старший сын, Чарльз, родившийся еще при жизни Мери Хогарт, остался с матерью.

Другие сыновья, кроме самого младшего, шестилетнего, учились в закрытых асколах (они приезжали на каникулы) или служили за границей.

Диккенс решается еще на один смелый шаг: 12 июня 1858 года он публикует в своем журнале обращение к читателям и объясняет свой поступок.

Объяснение было принято сочувственно; во всяком случае, когда в июне того же года Диккенс выступил с чтением своих произведений, зал встретил его восторженно.

И еще одно важное решение принял Диккенс: он создает новый журнал «Круглый год», а чтобы привлечь читателей, начинает печатать на сто страницах роман «Повесть о двух городах». Это был второй исторический роман Диккенса. От «Барнеби Раджа» его отделяло почти двадцать лет.

А за это время многое переменилось в жизни писателя.

Однако как бы горьки ни были личные разочарования, как бы ни мучило гражданское отчаяние и какое бы отвращение ни внушали ему «крикливые», «наглые», «жадные», «тщеславные», он оставался истинным другом народа, писателем-демократом и гуманистом.

Он был гражданином в том высоком смысле слова, что не умел собственные невзгоды отделять от своих общественных страстей. Даже если бы семейная жизнь Диккенса сложилась так же благополучно, как у Дэвида Копперфилда, он бы и тогда не чувствовал себя вполне счастливым и умиротворенным, живя в обществе, где царит социальное зло.

Отсюда все возрастающая горечь, разочарованность, непримиримость его социальных романов 50-х годов. Эта непримиримость вызывает нападки буржуазной прессы, которой особенно не понравилась «Крошка Доррит». Чего Диккенс хочет? — с негодованием спрашивало «Эдинбургское обозрение».

Почему он проявляет политическую «безответственность», рисуя в неприглядных красках государственный аппарат? И как должен, по мнению автора, отнестись к этой критике народ?

Оки не замечают, что народу надоело терпеть и он в любой момент может перевернуть «стол», и «свечи», и «ставки», и жестокая судьба постигнет самих «игроков». За примером ходить недалеко, Французская революция 1789— 1793 годов — вот яркий пример.

Разве только, пока не пробил роковой час, господствующие классы Англии одумаются и внемлют голосу разума и совести.

Второй исторический роман Диккенса, рожденный этой тревогой и этой надеждой, тоже, как «Барнеби Радж», роман «предупреждение», и поводом для его создания была опять-таки современная Англия. Диккенс тут не оставляет никаких сомнений: «время это было очень похоже на нынешнее»',— пишет он, начиная повествование. И «нынешнее время» должно извлечь урок из «похожего» прошлого.

Роман состоит из трех книг, из которых первая, «Возвращен к жизни», служит вступлением к последующим: «Золотая нить» и «По следам бури». Она знакомит читателя с Францией и Англией в канун Французской революции. Диккенс не только сближает настоящее с прошлым,— он сравнивает Англию и Францию XVIII века и находит много общего при не очень значительных «внешних» различиях:

«В то время на английском престоле сидел король с тяжелой челюстью и некрасивая королева; король с тяжелой челюстью и красивая королева сидели на французском престоле. И в той и в другой стране лорды, хранители земных благ, считали незыблемой истиной, что существующий порядок вещей установлен раз навсегда, на веки вечные»2.

Англия гордится своим порядком и благоденствием, но на самом деле «похвастаться было нечем»3.

Разбой, грабежи, постоянные столкновения толпы с солдатами, когда с обеих сторон летяг пули, палачи, не покладающие рук: то надо клеймить заключенных, то жечь политические памфлеты, то вешать громилу, то воришку, «стянувшего» медяк,— вот каковы эти порядок и благоденствие.

Но Франция, где умирает с голоду нищий, задавленный податями народ, где паразитическое дворянство утопает в безумной роскоши, Франция быстро катится «под гору», а Дровосек Судьба и Хозяин Смерть готовят гибель прогнившей монархии. Правда, расплата еще далека. Народ молчит и повинуется.

Это «список» преступных деянии, за которые придется ответить, это имена обидчиков.

Жертвой произвола был и доктор Александр Манетт. Два жестоких брата маркиза д'Эвремонд заточили его в Бастилию, где он провел восемнадцать лет. За это время Манетт почти лишился рассудка.

Мистер Лорри, его бывший поверенный, клерк английского банка Теллсона, приехавший в Париж за Манеттом вместе с его дочерью Люси, не узнает некогда блестящего молодого доктора в старике с безумным взглядом.

Тереза Дефарж занесла в свой вязаный «список» и это преступление.

Доктора увозят в Англию, и там благодаря заботам Лю^и к Манетту опять возвращается разум. Он становится практикующим врачом. Только однажды доктора посетит безумие: сразу после свадьбы дочери, которая выходит замуж за преподавателя французского языка Чарльза Дарнея.

Лишь доктору открылся Чарльз перед свадьбой: он сын одного из маркизов д'Эвремонд и племянник другого. Но злейших врагов Манетта нет в живых, а Чарльз — порядочный, благородный человек.

Он отказался от титула и наследства, он живет своим трудом и Люси любит его, так стоит ли ворошить прошлое? Александр Манетт тоже добр и самоотвержен, он дает согласие на брак, живет одним домом с дочерью и зятем, счастлив их счастьем, своим делом и дружбой с верным мистером Лорри.

Бывает в доме Дарнея и адвокат Сидни Картон. Есть у него примечательная особенность: он так похож на Дарнея, что их принимают за двойников.

Но Сидни Картон похож на Дарнея еще в одном: он безгранично предан Люси Манетт. Редко приходит он в этот счастливый дом, и только Люси знает, как горячо он ее любит.

Итак, жизнь в тихом зеленом тупичке Лондона идет себе безмятежно, и единственный диссонанс в этой уютной тишине — громкий звук шагов прохожих; такое у тупичка странное акустическое свойство. Да еще волнуют вести из Франции. Они становятся все тревожнее, и все громче, настойчивее, оглушительнее звучат «шаги».

Они все ближе и ближе, они наконец врываются в жизнь обитателей домика. Это грозная поступь Революции, и от нее нигде не укрыться. Чарльз Дарней должен ехать во Францию. Если он, эмигрант-аристократ, не вернется, то погибнет заложник, бывший управляющий поместья д'Эврем-ондов. Но на родине Чарльза арестовывают.

Доктору Манетту, приехавшему с дочерью и внучкой во Францию, сначала удалось вызволить Чарльза. Народ чтит бывшего узника Бастилии, из уважения к нему суд пощадил бывшего маркиза Шарля д'Эвремонда, но на следующий день Чарльза снова судят, и на этот раз одним из обвинителей выступает… доктор Манетт.

Правда, не сам: обвиняет скорбная исповедь, которую узник Бастилии писал тайком от тюремщиков собственной кровью и которую читают в суде

…Маркизы д'Эвремонд привезли молодого доктора к больной — красивой крестьянской женщине, потерявшей от горя рассудок. Братья замучили ее мужа. Младший из маркизов надругался над ней самой, смертельно ранил ее брата, вступившегося за честь сестры.

Потрясенный доктор не может молчать.

Он сообщает о преступлении властям, но разве можно надеяться на правосудие в стране, где царит произвол знати? Д'Эвремонды незаконно получают ордер на арест доктора, бросают его в Бастилию, и отчаявшийся узник призывает проклятие на весь род д'Эвремондов, а значит, на своего будущего зятя и на свою внучку. Голос узника Манетта убеждает сильнее, чем доводы доктора Манетта. Чарльз осужден на казнь. Но на помощь приходит Сидни Картон, последовавший за Люси во Францию. Он спасает ее мужа. Проникнув в камеру Дарнея-д'Эвре-монда, Сидни меняется с ним одеждой и усыпляет его наркотиком. Бесчувственного Дарнея выносят из камеры и доставляют в дом Люси, где мистер Лорри уже приготовил карету. Он, Люси и ее дочь, доктор, снова впавший в безумие, и еще бесчувственный Чарльз мчатся в Кале, к Ла-Маншу, к спасению.

А Сидни Картон погибает на гильотине, пожертвовав жизнью во имя счастья любимой женщины

Источник: https://www.uznaem-kak.ru/kratkoe-izlozhenie-romana-dikkensa-povest-o-dvux-gorodax/

Чарльз Диккенс — Повесть о двух городах

Чарлз Джон Гаффам Диккенс (Charles John Huffam Dickens 7 февраля 1812 г. Лендпорт, Портмунд — 9 июня 1870, Гейдсхилл, Кент, Великобритания) Один из самых знаменитых англоязычных романистов, прославленный создатель ярких комических характеров и социальный критик.

„Повесть о двух городах“ (A Tale of Two Cities) — изданный в 1859 году исторический роман Чарльза Диккенса о временах Французской революции.

При тираже в 200 млн экземпляров это не только самое популярное в англоязычных странах произведение писателя, но и главный бестселлер в истории англоязычной прозы.

Чарльз Диккенс

ПОВЕСТЬ О ДВУХ ГОРОДАХ

Идея этой повести впервые возникла у меня, когда я[1] с моими детьми и друзьями участвовал в домашнем спектакле, в пьесе Уилки Коллинза „Застывшая пучина“. Мне очень хотелось войти по-настоящему в роль, и я старался представить себе то душевное состояние, которое я мог бы правдиво передать, дабы захватить зрителя.

По мере того как у меня складывалось представление о моем герое, оно постепенно облекалось в ту форму, в которую и вылилось окончательно в этой повести. Я поистине перевоплотился в него, когда играл. Я так остро пережил и перечувствовал все то, что выстрадано и пережито на этих страницах, как если бы я действительно испытал это сам.

• Во всем, что касается жизни французского народа до и во время Революции, я в своих описаниях (вплоть до самых незначительных мелочей) опирался на правдивые свидетельства очевидцев, заслуживающих безусловного доверия.
• Я льстил себя надеждой, что мне удастся внести нечто новое в изображение той грозной эпохи, живописав ее в доступной для широкого читателя форме, ибо, что касается ее философского раскрытия, вряд ли можно добавить что-либо к замечательной книге мистера Карлейля[2].
• Ноябрь 1850 г.

КНИГА ПЕРВАЯ

„ВОЗВРАЩЕН К ЖИЗНИ“

Это было самое прекрасное время, это было самое злосчастное время, — век мудрости, век безумия, дни веры, дни безверия, пора света, пора тьмы, весна надежд, стужа отчаяния, у нас было все впереди, у нас впереди ничего не было, мы то витали в небесах, то вдруг обрушивались в преисподнюю, — словом, время это было очень похоже на нынешнее, и самые горластые его представители уже и тогда требовали, чтобы о нем — будь то в хорошем или в дурном смысле — говорили не иначе, как в превосходной степени.

В то время на английском престоле сидел король с тяжелой челюстью и некрасивая королева[3]; король с тяжелой челюстью и красивая королева сидели на французском престоле[4]. И в той и в другой стране лорды, хранители земных благ, считали незыблемой истиной, что существующий порядок вещей установлен раз навсегда, на веки вечные.

Стояло лето господне тысяча семьсот семьдесят пятое. В ту благословенную пору Англия, как и ныне, сподобилась откровения свыше.

Да и коклейнский призрак угомонился всего лишь каких-нибудь двенадцать лет[5], не больше, после того как он, точь-в-точь как наши прошлогодние духи (проявившие сверхъестественное отсутствие всякой изобретательности), простучал все, что ему было положено.

И только совсем недавно от конгресса английских подданных в Америке до английского престола и народа стали доходить сообщения на простом, человеческом языке о вполне земных делах и событиях[6], и, сколь это ни странно, оные сообщения оказались чреваты много более серьезными последствиями для человечества, нежели все те, что поступали от птенцов коклейнского выводка.

Франция, которая не пользовалась таким благоволением духов, как ее сестрица со щитом и трезубцем[7], печатала бумажные деньги, транжирила их и быстро катилась под гору.

Следуя наставлениям своих христианских пастырей, она, кроме того, изощрялась в высокочеловеколюбивых подвигах; так, например, одного подростка приговорили к следующей позорной казни: ему отрубили обе руки, вырвали клещами язык, а потом сожгли живьем за то, что он не преклонил колен в слякоть перед кучкой грязных монахов, шествовавших мимо него на расстоянии пятидесяти шагов.

Не лишено вероятности, что в ту пору, когда предавали казни этого мученика, где-нибудь в лесах Франции и Норвегии росли те самые деревья, уже отмеченные Дровосеком Судьбой, кои предрешено было срубить и распилить на доски, дабы сколотить из них некую передвижную машину с мешком и ножом[8], оставившую по себе страшную славу в истории человечества.

Не лишено вероятности, что в убогом сарае какого-нибудь землепашца, под Парижем, стояли в тот самый день укрытые от непогоды, грубо сколоченные телеги, облепленные деревенской грязью — на них, как на насесте, сидели куры, а тут же внизу копошились свиньи, — и Хозяин Смерть уже облюбовал их как собственные двуколки Революции.

Но эти двое — Дровосек и Хозяин, — хоть они и трудятся не переставая, но трудятся оба беззвучно, и никто не слышит, как они тихо шагают приглушенными шагами, а если бы кто и осмелился высказать предположение, что они не спят, а бодрствуют, такого человека тотчас же объявили бы безбожником и бунтовщиком.

Даже в столице каждую ночь происходили вооруженные грабежи, разбойники врывались в дома, грабили на улицах; власти советовали семейным людям не выезжать из города, не сдав предварительно свое домашнее имущество в мебельные склады; грабитель, орудовавший ночью на большой дороге, мог оказаться днем мирным торговцем Сити; так однажды некий купец, на которого ночью напала разбойничья шайка, узнал в главаре своего собрата по торговле и окликнул его, тот предупредительно всадил ему пулю в лоб и ускакал; на почтовую карету однажды напало семеро, троих кондуктор уложил на месте, а остальные четверо уложили его самого — у бедняги не хватило зарядов, — после чего они преспокойно ограбили почту; сам вельможный властитель города Лондона, лорд-мэр, подвергся нападению на Тернемском лугу, какой-то разбойник остановил его и на глазах у всей свиты обобрал дочиста его сиятельную особу; узники в лондонских тюрьмах вступали в драку со своими тюремщиками и блюстители закона усмиряли их картечью; на приемах во дворце воры срезали у благородных лордов усыпанные бриллиантами кресты; в приходе Сент-Джайлса солдаты врывались в лачуги в поисках контрабанды, из толпы в солдат летели пули, солдаты стреляли в толпу, — и никто этому не удивлялся. В этой повседневной сутолоке беспрестанно требовался палач, и хоть он работал не покладая рук, толку от этого было мало; то вздергивал он рядами партии осужденных преступников, то под конец недели, в субботу, вешал попавшегося во вторник громилу, то клеймил дюжинами заключенных Ньюгетской тюрьмы[9], то перед входом в Вестминстер жег на костре кучи памфлетов; нынче он казнит гнусного злодея, а завтра несчастного воришку, стянувшего медяк у деревенского батрака.

Все эти происшествия и тысячи им подобных, повторяясь изо дня в день, знаменовали собой дивный благословенный год от Рождества Христова тысяча семьсот семьдесят пятый.

И меж тем как в их сомкнутом круге неслышно трудились Дровосек и Хозяин, те двое с тяжелыми челюстями и еще двое — одна некрасивая, другая прекрасная собою, шествовали с превеликой пышностью, уверенные в своих божественных правах.

Так сей тысяча семьсот семьдесят пятый год вел предначертанными путями и этих Владык и несметное множество ничтожных смертных, к числу коих принадлежат и те, о ком повествует наша летопись.

В пятницу поздно вечером в самом конце ноября перед первым из действующих лиц, о коих пойдет речь в нашей повести, круто поднималась вверх дуврская проезжая дорога. Дороги ему, собственно, не было видно, ибо перед глазами у него медленно тащилась, взбираясь на Стрелковую гору, дуврская почтовая карета.

Хлюпая по топкой грязи, он шагал рядом с каретой вверх по косогору, как и все остальные пассажиры, не потому, что ему захотелось пройтись, вряд ли такая прогулка могла доставить удовольствие, но потому, что и косогор, и упряжь, и грязь, и карета — все это было до того обременительно, что лошади уже три раза останавливались, а однажды, взбунтовавшись, потащили карету куда-то вбок, поперек дороги, с явным намерением отвезти ее обратно в Блэкхиз. Но тут вожжи и кнут, кондуктор и кучер, все сразу принялись внушать бедным клячам некий параграф воинского устава, дабы пресечь их бунтарские намерения, кои вполне могли бы служить доказательством того, что иные бессловесные твари наделены разумом: лошадки мигом смирились и вернулись к своим обязанностям.

Понурив головы, взмахивая хвостами, они снова поплелись по дороге, спотыкаясь на каждом шагу, и с такими усилиями выбираясь из вязкой грязи, что при каждом рывке казалось — они вот-вот развалятся на части.

Всякий раз, как кучер, дав им передохнуть, тихонько покрикивал „н-но-но двигай!“ — коренная из задней пары отчаянно мотала головой и всем, что на нее было нацеплено, и при этом с такой необыкновенной выразительностью, как если бы она всеми силами давала понять, что втащить карету на гору нет никакой возможности.

Источник: https://mybrary.ru/books/proza/klassicheskaja-proza/135286-charlz-dikkens-povest-o-dvuh-gorodah.html

Повесть о двух городах — Чарльз Диккенс — читать книгу онлайн, на iPhone, iPad и Android

1. «Это было самое прекрасное время, это было самое злосчастное время, — век мудрости, век безумия, дни веры, дни безверия, пора света, пора тьмы, весна надежд, стужа отчаяния, у нас было все впереди, у нас впереди ничего не было, мы то витали в небесах, то вдруг обрушивались в преисподнюю, — словом, время это было очень похоже на нынешнее»

   Наконец-то я добралась и до Диккенса! Об этом авторе точно слышал каждый, ведь Чарльз Диккенс – это просто жемчужина английской классики. Честно говоря, к произведениям этого знаменитого и многоуважаемого автора я не хотела приступать довольно долго.

   Во – первых пугал объем книг, уж слишком он большой и, во-вторых, я слышала что Диккенс очень трудно читаемый автор, который при этом затрагивает глобальные и серьезные проблемы Англии прошлых веков.

   И мне читать серьезные произведения в последнее время совершенно не хотелось, но тут голове ни с того ни с сего щёлкнуло: «Хочу прочитать Диккенса» и все.

   Сначала я думала взяться за книгу «Большие надежды», которую мне посоветовали во флэшмобе, но после я наткнулась на «Повесть и двух городах» и решила, что «Большие надежды» могут подождать еще некоторое время.

   Действия разворачиваются в XVIII веке. Высокопоставленный служащий известной банковской конторы едет во Францию с поручением: он должен сообщить дочери своего старого клиента Люси Манетт о том, что её отец – Доктор Манетт жив. И дальше Диккенс переносит нас на пять лет позже и история начинает разворачиваться в совершенно ином русле.

   Семья Маннет принимает участие в судебном процессе Чарльзом Дарнеем, которого обвиняют в государственной измене. В это же время во Франции начинается революция, и власть захватывают широкие народные массы. В стране начинается неразбериха, кругом хаос и страх, король схвачен, а старые законы больше не действительны.

   Во Францию пришла новая власть и вместе с ней новая жизнь, с насилием над теми, кто прежде принижал права народа.

   В романе на протяжении всей истории автор закидывает нас из одной истории в другую, но на меня самое большое впечатление оказала французская революция, а именно то, как Диккенс её изобразил. Сразу очевидно, что автор явно солидарен с народом и защищает его права и интересы. Очень ярко здесь показаны все ужасы революции, хаос, кровожадность, бесчеловечность, дикость.

   И конечно стоит обратить особое внимание на персонажей Чарльза Диккенса. Герои его романа очень глубокие и серьезные личности с богатым внутренним миром, трудной судьбой. Как главные, так и второстепенные персонажи прописаны очень четко и понятно.

   «Повесть о двух городах» – непростая история о жизни непростой семьи, история о Великой Французской революции, которая спасла много человеческих жизней, но ещё больше погубила.

   Прочитано в рамках игры «Игра в классики»

2. Восхитительная книга, которую мне однозначно захочется перечитать.«Повесть о двух городах» достаточно легко читается, возможно, потому, что роман не перегружен историческими фактами и излишней детализацией. Сюжет динамичен, образы героев ярки и непосредственны, у книги непередаваемый «диккенсовский шарм».

   В романе Диккенс рассказывает о событиях народной революции, воспламенившей страну. Франция и Англия изображены в контрастном отражении. Дворянство утопает в роскоши, а народ умирает в нищете.

   Порядок и спокойствие на самом деле достигаются террором и безнаказанностью палачей. Правосудия нет – есть только произвол власти.

   Насилие и месть, месть и насилие, ставшие смыслом существования, подсоленные изрядной толикой фанатизма – круг замыкается, и в нем заперт простой человек, которому некуда бежать.

   Многострадальный народ молчит лишь до поры до времени, однажды его терпению приходит конец. И трагедия героев романа неразрывно связана с судьбой целого народа. Это история тайн, боли, любви, интриг, страстей и приключений.

   Дальше…

   Вся суть романа раскрыта автором в первой фразе повествования:

   Это было самое прекрасное время, это было самое злосчастное время, — век мудрости, век безумия, дни веры, дни безверия, пора света, пора тьмы, весна надежд, стужа отчаяния, у нас было все впереди, у нас впереди ничего не было, мы то витали в небесах, то вдруг обрушивались в преисподнюю…

   Диккенс пишет о представителях разных сословий и социальных пороках, вызывающих ожесточенность и ненависть. Автор верит в прогресс и по-своему пытается воспитать читателя ради будущего. Ведь, по мнению Диккенса, безнадежных и неисправимых людей нет – каждый может измениться, если будут соответствующие предпосылки и желание. Автор помогает нам переосмыслить человеческие ценности и наделяет знанием, что кара неминуемо настигнет преступников, нужно лишь дождаться. Вот только хватит ли сил терпеть до логической развязки?Диккенс в финале оставляет читателю светлую надежду…

   Советую читать этот роман в дождливый осенний день, предварительно отрешившись от окружающего мира, настроившись на полное погружение в книгу, укрывшись пледом, и балуя себя чашечкой горячего чая с плюшками.Иллюстрация к первому изданию «Повести о двух городах», Лондон (1859)

   Антигуа, 2012. Марка из серии «200 лет со дня рождения Чарльза Диккенса» Марка издана в блоке, на поле блока — портрет Чарльза Диккенса, сама марка представлена иллюстрацией к роману «Повесть о двух городах».

   Дороти Тьютин в роли Люси Манетт в фильме Ральфа Томаса «Рассказ о двух городах» (1958)

Талантливый человек талантлив во всем. К Диккенсу это относится безусловно. Если раньше я познакомилась и влюбилась в Диккенса-романиста, Диккенса-трагика, знатока человеческой природы, Диккенса-общественного деятеля, то прочитав «Повесть о двух городах» узнала Диккенса-историка и полюбила не меньше.

«Повесть о двух городах» — история Великой Французской революции, показанная через призму человеческих судеб.

Диккенс очень ярко, образно, на живых примерах, а не на сухих цифрах, показывает состояние французского общества в последнее десятилетие перед революцией: нищета и убожество простого народа, угнетенное и забитое крестьянство, произвол, жестокость, гнусность обогатившейся аристократии.

Чтобы представить весь ужас, накал ситуации, не нужно штудировать учебники, Диккенсу для этого достаточно описать 2-3 сцены. Вот карета маркиза за всем ходу сбивает ребенка на улице. Вот крестьянская девушка, сошедшая с ума от того, что барин свел в могилу всю ее семью, а над ней надругался.

Вот несчастный доктор, проведший в застенке Бастилии 18 лет и виновный только в том, что был невольным свидетелем злодейства маркиза. Все это ужасает. И становится понятно, почему так долго копившееся народное возмущение вылилось в такую кровавую резню.

Вместе с тем, из романа вполне очевидно, что Диккенс, явно стоящий на стороне народа, тем не менее не приемлет насильственных методов. Он столь же ярко показывает все ужасы революции, кровожадность разбуженной, обезумевшей от свободы и власти толпы, ее бездумную мстительность.

Мы видим, как словно дикари люди топчут окровавленную мостовую под Марсельезу, как каждый день без разбора выносят приговоры сотням невинных, как жестоко расправляются с теми, кто раньше был выше их. Толпа потеряла над собой контроль. Но новая власть умело умудряется с ней обращаться, направляя народный гнев туда, куда ей выгодно.

Не удивительно, что такой строй и такая революция были не по душе писателю.

И на фоне всех этих ужасов разворачивается история семьи Манетт и их друзей. И тут снова перед нами в лучшей Диккенсовской манере — яркие, удивительные характеры и главных героев, и второстепенных.

Сюжет закручен так лихо, что только в самом конце все складывается в окончательную картинку.

Больше всего симпатий, естественно, вызвал Сидни Кранчер, такой с виду никчемный, но такой светлый, стойкий, любящий в душе человек, способный отдать свою жизнь ради спокойствия и счастья любимой женщины, которая никогда не была и не будет его.

Над последними страницами романа я буквально обливалась слезами. И, конечно, стоит особое внимание обратить на второстепенных персонажей: англичанку до мозга костей мисс Просс, невероятного Джерри, мистера Лорри. Все они — восхитительные образцы Диккенсовского мастерства.

Итак, резюме после прочтения таково: очень качественная, сильная, яркая проза, интересный сюжет, яркие герои. Несомненно, рекомендую к прочтению

1. чужие заботы, как платье с чужого плеча, и носить покойно и бросить не жалко.
2. Печально, печально поднялось солнце и осветило печальное зрелище, ибо что может быть печальнее, нежели человек с богатыми дарованьями и благородными чувствами, который не сумел найти им настоящее применение, не сумел помочь себе, позаботиться о счастье своем, побороть обуявший его порок, а покорно предался ему на свою погибель.
3. Странно, как подумаешь, что каждое человеческое существо представляет собой непостижимую загадку и тайну для всякого другого. Когда въезжаешь ночью в большой город, невольно задумываешься над тем, что в каждом из этих мрачно сгрудившихся домов скрыта своя тайна, и в каждой комнате каждого дома хранится своя тайна, и каждое сердце из сотен тысяч сердец, бьющихся здесь, исполнено своих тайных чаяний, и так они и останутся тайной даже для самого близкого сердца. В этом есть что-то до такой степени страшное, что можно сравнить только со смертью.

Источник: https://MyBook.ru/author/charlz-dikkens/povest-o-dvuh-gorodah/