Анализ стихотворения поэма без героя ахматовой

Начиная анализ произведения Ахматовой «Поэма без героя», нельзя обойти вниманием толкование, которое дал сам автор. Триптих — произведение из трёх частей. Три посвящения, и при этом в самом начале Ахматова приводит личное «оправдание этой вещи»: память о тех, кто погиб в осаждённом Ленинграде. И затем поясняет, что поэму нужно воспринимать как есть, не пытаясь найти тайный смысл.

Но после столь долгого предисловия текст как раз создаёт впечатление загадки и ребуса. Вступление, ещё до первой части, написано в разные годы: довоенная и осаждённая северная столица, Ташкент в годы войны, первая весна после Победы… Разрозненные обрывки связывает то, что все они — воспоминания, взгляд автора сквозь годы.

Стихотворный размер поэмы ближе к анапесту, хотя меняющийся размер строк, пропуск ударных позиций в некоторых местах делают его более похожим на акцентный стих.

То же касается и способа рифмовки: две идущих подряд строки с одинаковым окончанием подчёркиваются третьей, она же повторяется в шестой строке. Это создаёт впечатление торопливости, быстрого разговора, «спешки за убегающей мыслью».

Основная тема первой части — фантасмагория, герои — рой образов, потусторонних существ, вымышленных персонажей.

Действие происходит в 1913 году, и перекликаясь с «чёртовой дюжиной» даты, сквозь все строчки просвечивает присутствие нечистой силы.

«Без лица и названья», «бесноватый город», «призрак», «демон», «козлоногая» — вся эта часть поэмы пересыпана подобными наименованиями, поэтому после прочтения оставляет ощущение морока, бреда воспалённого сознания.

Вторая часть удивляет приведёнными словами «недовольного редактора». Он озвучивает как раз те мысли про поэму, которые приходят в голову читателю. И эта нормальность, «трезвомыслие» кажутся чужеродными в тексте.

Но лирическая героиня начинает свои объяснения и вновь погружается в карусель полуреальных образов. Действующими лицами становятся эпоха и романтизма, и двадцатый век; к жизни вызваны призраки великих: Шелли, Шекспир, Софокл, Калиостро, Эль Греко.

Это обилие имён заставляет взглянуть на вторую часть поэмы как на попытку автора осмыслить прошлое — не своё, а целый пласт истории — через творчество людей.

Неожиданная ремарка — «Вой в печной трубе стихает, слышны отдаленные звуки Requiem’a, какие-то глухие стоны. Это миллионы спящих женщин бредят во сне» — заставляет буквально споткнуться, вырваться из опутывающего морока слов. А слово «бредят» опять усиливает ощущение, что поэма — это бессвязная, отрывочная исповедь лирической героини, без композиции и смысла.

Начало третьей части (эпилога) отрезвляет: действие происходит в осаждённом Ленинграде. «Город в развалинах… догорают пожары… ухают тяжёлые орудия.» Реальность со всего маха врывается в повествование, и оно, хоть и остаётся торопливым, экспрессивным, рассказывает уже не о призраках. Лагерная пыль, допрос, донос, наган. Сибирь, Урал, изгнание и наказание детей великой страны.

Заключительные строки поэмы: «Опустивши глаза сухие, и ломая руки, Россия предо мною шла на восток» поражают своей силой и ощущением вездесущей трагедии. После этих слов начинает проступать ирония названия: в «Поэме без героя» героиней является Родина, история, эпоха. И её — той, что была знакома лирической героине, о которой она вспоминает в первых частях, — уже нет.

Двадцать два года (по другим данным — двадцать пять лет) создавалось это произведение, и героем становилась то сама Анна Андреевна, то Петербург, которому написано отдельное посвящение, то девятнадцатый век. Но в итоге все эти «герои» сплавляются в единое действующее лицо — великую страну, о которой остались лишь воспоминания.

• «Реквием», анализ поэмы Ахматовой
• «Мужество», анализ стихотворения Ахматовой
• «Сжала руки под темной вуалью…», анализ стихотворения Ахматовой
• «Сероглазый король», анализ стихотворения Ахматовой
• «Двадцать первое. Ночь. Понедельник», анализ стихотворения Ахматовой
• «Сад», анализ стихотворения Анны Ахматовой
• «Песня последней встречи», анализ стихотворения Ахматовой
• «Родная земля», анализ стихотворения, сочинение
• «Вечером», анализ стихотворения Ахматовой
• «Гость», анализ стихотворения Ахматовой
• «Мне голос был», анализ стихотворения Ахматовой
• «Белой ночью», анализ стихотворения Ахматовой
• «Смятение», анализ стихотворения Анны Ахматовой, сочинение
• «Уединение», анализ стихотворения Ахматовой
• «Рыбак», анализ стихотворения Анны Ахматовой

• По произведению: «Поэма без героя»
• По писателю: Ахматова Анна Андреевна

Источник: https://goldlit.ru/ahmatova/352-poema-bez-geroya

Анализ произведения Ахматовой А.А. "Поэма без героя"

Введение

На рубеже веков, накануне революции 1917 года, во время Первой и Второй мировых войн в России появилось творчество А.А. Ахматовой, одно из самых значимых в мировой литературе. Как считал А.Коллонтай: «Ахматова написала целую книгу женской души». Анна Андреевна стала новатором в области поэзии.

Почти во всех произведениях у Ахматовой прослеживается Любовь к Родине. Анна Ахматова прожила долгую жизнь, в которой было и счастье, и горе. Ее муж был расстрелян, сын репрессирован. Поэтесса в своей жизни познала много лишений и горя, но с Родиной никогда не расставалась.

«Для меня в стихах – связь со временем, с новой жизнью моего народа… Я счастлива, что жила в эти годы и видела эти события…» — так писала Анна Андреевна о своей жизни.

Анна Ахматова жила в эпоху трагических событий. Противоречивое время наложило отпечаток, поэтесса стала «железной». Она не желала подстраиваться под обстоятельства, была независима в своих суждениях. И эта «железность» стала драмой жизни.

В творчестве Ахматовой главное место занимает «Поэма без героя». По мнению многих литературоведов, это произведение стало нововведением в области литературы: поэтическим повествованием о себе, о времени, судьбе своего поколения.

Как считала сама поэтесса, поэма явилась «вместилищем тайн и признаний». В этом произведении Ахматова соединила поэзию, драматургию, автобиографию и мемуары, литературоведческие исследования о творчестве таких людей, как Пушкин, Лермонтов, Достоевский.

В ходе исследования материалов, написанных о «Поэме без героя», было обнаружено много различных интерпретаций данного произведения. Ахматова же объяснила смысл поэмы цитатой Понтия Пилата: «Еже писахъ – писахъ».

Цель данной работы заключается в том, чтобы обобщив известные труды и интерпретируя текст, представить свое понимание данной поэмы.

Опыт прочтения

Сравнивая разные редакции можно заметить, что в более поздних вариантах появляются эпиграфы, новые варианты эпизодов, подзаголовки, ремарки. Эти элементы также представляют интерес у читателя. Каждая деталь поэмы вызывает множество интерпретаций.

Сама Ахматова дает толкование «Поэмы без героев». Триптих – произведение, представляющее собой три части – три посвящения тем, кто погиб в блокадном Ленинграде. Структура произведения не менялась.

Вступление, главы, посвящения, части поэмы создавались в разные временные отрезки, «Поэма без героя» — целостный текст с определенной структурой, которую можно представить в виде схемы: первая часть – преступление, вторая – наказание, третья – искупление.

В тексте «Вместо предисловия» автор сам поясняет, что не нужно искать тайный смысл произведения, а воспринимать как есть.

Поэма — это размышления поэтессы о своем времени, о месте человека в этом мире, о его предназначении и о смысле жизни. Это отражено в эпиграфе «Deus conservat omnia» — Господь сохраняет всё.

Заглавие — «Поэма без героя», парадоксально само по себе и исключительно. Ему сложно дать однозначное толкование. Ведь не бывает поэм без героя.

Поэму можно даже отнести к мистерии или феерии. Ахматова соединила в основе сюжета библейские мотивы и бытовые сцены жизни.

• Что интересно, по словам же самой Анны Андреевны, поэма «с помощью скрытой в ней музыкой дважды уходила в балет»:
• «А во сне всё казалось, что это
• Я пишу для кого-то либретто,
• И отбоя от музыки нет…».
• Это своеобразный спектакль, в котором действующие лица представлены некими голосами: «слова из мрака», «голос, который читает», «ветер, не то вспоминая, не то пророчествуя, бормочет», «говорит сама тишина», «голос автора»
• Таким образом, в поэме перекликаются разные жанры, формы и виды искусства.

Заглавия в поэме состоят из уровней: заглавие самого произведения, подзаголовок – «Триптих», подзаголовки частей. Триптих указывает на то, что произведение состоит из трех частей – «1913 год», «Решка», «Эпилог».

Первая часть имеет подзаголовок «Петербургская повесть», который, по мнению А.В. Платоновой, связан с «Медным всадником» А.С. Пушкина. Тем самым исследователь обращает внимание на синтез родов литературы, поэзии и прозы.

Кто же главный герой? На этот вопрос пытались ответить такие исследователи, как К.Чуковский, М. Филькенберг, А.Хейт, З.Есипова и другие. Однозначного ответа никто не смог дать.

В самой поэме слово герой употребляется два раза. В первой части: «Героя на авансцену!» и во второй «И кто автор, кто герой…» Больше ничего не говорит о его присутствии в произведении. В поэме нет ни одного имени – только маски, некие марионетки, которыми кто-то управляет. Они не могут быть героями.

Интересно, что поэма не распадается при отсутствии героя. В ней прослеживается время и точка зрения автора, лирической героини, которая повествует об определенном времени и оценивает его. Ахматова через поэму беседует с читателем.

«Поэма без героя» о времени, в котором отсутствовали герои. Судьбами людей управляло время, когда жизнь человеческая не имела ценности.

Эпиграфы в композиции «Поэмы без героев» играют важную роль. Это цитаты из стихотворений разных поэтов или самой Ахматовой. С помощью эпиграфов можно увидеть интертекстуальность произведения.

Они подводят нас к определённым идеям поэмы, пониманию смысла, становятся в какой-то степени элементами диалога. Как считает Т.В.

«Поэма без героя» сама по себе парадоксальна за счет того, что нет связующего героя, они размыты. Только Образ автора в «Поэме без героя» является связующим звеном между миром персонажей. Л.Г. Кихней отмечает, что поэма представляет собой монолог автора.

В целом, первая часть «Девятьсот тринадцатый год. Петербургская повесть» является самой событийной. В основе сюжета взята реальная драматическая история поэта В. Князева и актрисы О. Глебовой-Судейкиной. Любовная история закончилась печально — молодой человек покончил жизнь самоубийством из-за несчастной любви к ветреной и непостоянной актрисе.

Фантасмагория – вот основная тема первой части.

Особенностью повести стало то, что Ахматова показала жизнь целой эпохи. Люди – актеры, скрываются под масками, а их жизнь – маскарад. Они только играют жизнь, играют определенные роли:

«Петербургская кукла, актёрка…»

Как отмечает Л.Лосев, герои выдают себя не за тех, кем они являются. Жизнь как фарс. И итог этой игры – смерть, как расплата за участие.

Вместо приглашенных гостей к лирической героине на празднование Нового года приходят тени: Дон Жуан, Фауст, Глан, Дориан, Дапертутто, Иоканаан. Эти герои символизируют беззаботную и грешную молодость автора.

Смешение этих образов говорит нам о том, что добро и зло всегда вместе, они неразрывны. Это является главным грехом молодого поколения.

1. Петербург 1913 года – тоже один из главных персонажей произведения:
2. «И валились с мостов кареты,
3. И весь траурный город плыл…
4. По Неве или против теченья, —
5. Только прочь от своих могил».
6. 1913 год – это время Распутина, череда самоубийств, предчувствие конца жизни.
7. Река Нева является символом течения жизни, «убыстряющийся полет», движется, несет с собою. И для Ахматовой эта скоротечность времени наиболее ощутима в Петербурге:
8. «Я с тобою неразлучима,
9. Тень моя на стенах твоих».

Печальный исход первой части поэмы — смерть юноши, который не смог принять измену любимой женщины, только начало расплаты. Не случайно Ахматова вспоминает в блокадном Ленинграде то, «с чем давно простилась».

Во второй части поэмы «недовольный редактор» задает вопросы о смысле поэмы, ее «непонятности», недосказанности, запутанности. И автор в своей попытке объяснить погружает нас в эпоху романтизма. Являются призраки Шекспира, Эль Греко, Калиостро, Шелли. С помощью творчества людей автор пытается осмыслить прошлое человечества.

Русско-японская война, Первая мировая война, Революция 1905-1907 годов и Великая Октябрьская революция, репрессии, Великая Отечественная война – это, по мнению автора, расплата за грехи целого поколения. Кара неизбежна. Необходимы искупление и покаяние. А предстать перед «страшным судом» лирическая героиня боится без покаяния и искупления.

• «1913 год» своим сюжетом напоминает бал Сатаны. Тема Апокалипсиса, предчувствие катастрофы была распространена в начале ХХ века:
• «А для них расступились стены,
• Вспыхнул свет, завыли сирены,
• И как купол вспух потолок…
• Однако
• Я надеюсь, Владыку Мрака
• Вы не смели сюда ввести?»

Название второй части – «Решка» — а это оборотная сторона медали. За кажущимся благосостоянием скрыто негативное – аресты, репрессии. Поколение искупает грехи страданиями, гонениями.

Героиня Новый год встречает уже одна, «карнавальной полночью римской и не пахнет». «Напев Херувимский у закрытых церквей дрожит» — поздно каяться, скупать грехи, оправдываться.

В 1946 году Ахматовой после встречи с И. Берлином подверглась травли: не печатают её стихи, не принимают в литературные общества. В это время она пишет третью часть – Эпилог. О периоде искупления грехов своей молодости.

Страдания – главный мотив. «Город в развалинах… догорают пожары… ухают тяжёлые орудия» — так начинается третья часть поэмы – эпилог. Здесь нет место призракам. Это реальность.

Ленинград (бывший Петербург) – искупает грехи своих жителей.

Героиня уезжает в Ташкент. Разлука с городом ей невыносима, она чувствует вину, сравнивая себя с эмигрантами. Уехав в тяжелое время, героиня чувствует, что бросила родной город страдать.

Анна Андреевна оставила в Ленинграде часть своей жизни, часть себя, своего внутреннего мира:

«Тень моя на стенах твоих,

Отраженье мое в каналах…»

1. Если в первой части у лирической героини появляется двойник – актер, то в третьей части – двойник – искупитель, который идет с допроса:
2. «Чистоганом, Не глядела,
3. Ровно десять лет ходила
4. А за мной худая слава
5. Под наганом, Шелестела».
6. В «Поэме без героя» прошлое, настоящее, будущее перекликаются:
7. «Как в прошедшем грядущее зреет,

Так в грядущем прошлое тлеет…».

Жизнь представлена как сон: «Сплю — мне снится молодость наша…». И во сне переплетается вся жизнь автора: «снится то, что с нами должно случиться…».

Во всем этом слышится отзвуки прошлого, без которого не может быть настоящего и будущего. Автор вскользь вспоминает свою жизнь, целое поколение прошлой эпохи.

Мотив времени прослеживается на протяжении всего произведения. Оно быстротечно как сон. Время – это история. История личности. История поколения. История Родины.

Память и совесть связывают между собой всех героев «Поэмы без героя». Все соединения, неотделимы друг от друга.

Сам Автор – лирическая героиня – это не конкретный человек, а собирательный образ человека, который отвечает за свою судьбу, судьбу окружающих его людей, его страны.

Петербург в поэме показан одушевленным образом, многоликим, изменчивым, несокрушимым. Петербург предстает в разных обличиях. То он простонародный, площадной. То представлен как город соборов, театров, дворцов. То беспокойный, тревожный.

• Тройственность образа города показывает дисгармоничность происходящих событий, некую парадоксальность:
• «Ветер рвал со стены афиши,
• Дым плясал вприсядку на крыше,
• И кладбищем пахла сирень.
• И, царицей Авдотьей заклятый,
• Достоевский и бесноватый
• Город в свой уходил туман».
• В последней части поэмы — эпилоге рассказывается в целом о России, о том, что она искупает свои грехи репрессиями и войнами.
• «Опустивши глаза сухие,
• И ломая руки, Россия
• предо мною шла на восток…»

Строки, поражающие своей силой и значимостью. После данных слов становится понятным, что Родина является главной героиней, эпоха, история. И той Родины, про которую рассказывал автор, уже нет.

Специфична архитектоника «Поэмы без героя»: судьба целой эпохи рассматривается на примере судьбы лирического героя.

Личная тема героя перерастает в национальную, тему истории России. К этому нас подводят ассоциации и эпиграфы поэмы.

Анна Ахматова предчувствует, что не закончены жертвы, потери. Драматическое настроение присутствует в окончании поэмы, когда проявляется образ Родины.

«Эпилог» был написан во время Великой отечественной войны, времени великой скорби и боли целого народа.

Текст произведения благодаря своей ритмичности и интонации музыкален, пластичен. Во всех трех частях структура строф отличается. В первой «1913 год» нет равномерности, строфы напоминаю нерифмованные, рваные фразы, — как «вихрь Саломеиной пляски…».

Во второй части ритм остается прежним, но прослеживается равномерные пронумерованные строфы. «Эпилог» же структура прочная, четкий ритм, который передает некую плавность, текучесть описанных событий.

В этом проявляется своеобразие динамики текста: от быстро пронесенного вихря событий 1913 года к репрессиям и эшелонам, а затем к Победе.

1. Например, строфы «Решки»:
2. «Между «помнить» и «вспомнить», други,
3. Расстояние, как от Луги
4. До страны атласных баут».

В примечаниях Ахматовой «баут – маска с капюшоном». Во фразе «как от Луги до страны атласных баут» зашифрован смысл очень большое, огромное. Т.е., помнить и вспомнить – это разные понятия. Нужно не вспоминать о прошлом, а нужно помнить. Вот главный смысл этих строк.

Примечательно то, что в конце поэмы Россия описывается молодой, очищенной страданиями, новой. Она идет в надежде на обретение утраченных ценностей.

Анна Андреевна Ахматова, словно пророк, предчувствовала долгожданную победу, которая стала символом завершения страшных потерь и бед.

Заключение

Анна Ахматова принадлежит  к поколению писателей, чьи имена ассоциируются с «серебряным веком» русской поэзии. Поэты этого направления старались показать ценность окружающего мира, ценность слова.

Ахматова начала писать «Поэму без героя» в 50 лет, а закончила через два года. Затем поэма дописывалась, переписывалась на протяжении 25 лет. За время исправлений объем текста увеличился почти в два раза.

Поэма жила вместе с автором, она «реагировала» на реакции читателей: «Их голоса я слышу и вспоминаю их, когда читаю поэму вслух…». Это первые слушатели поэмы, которые погибли во время блокады Ленинграда. 

Вспоминая события 1913 года, репрессии 30-х, Ахматова подводит читателя к переломному моменту для России – Великой Отечественной войне. Поэма начинается трагедией человека, юного поэта, а заканчивается трагедией целого народа.

Нет конкретного героя, так как он существует в неопределённом времени. Все герои соединяются в единое действующее лицо — великую страну – Россию, судьба которой зависит от каждого из нас.

Жанр произведения Анны Андреевны Ахматовой до сих пор вызывает множество вопросов. Поэма здесь рассматривается не в узком смысле этого слова, а в более широком. В этом произведении проявляется синтез жанров и искусств, что является отличительной чертой поэмы.

Размышлять о «Поэме без героя» можно бесконечно, доискиваться до смысла, до деталей произведения. Интерпретаций текста поэмы очень много.

В своей работе я попыталась выразить собственное впечатление от текста. И то, что произведение вызывает интерес у читателя, бесспорно. Это говорит о том, что Поэма будет жить вечно, как и само Время, которое, как считал К.Чуковский, является единственным героем поэмы.

Источник: https://infourok.ru/analiz-proizvedeniya-ahmatovoy-aa-poema-bez-geroya-1605200.html

"Поэма без героя" Ахматовой: анализ

Если Луговской и Твардовский, осмысляя с высот «середины века» пути родины и народа, каждый по-своему стремились к возможной полноте воссоздания большой исторической эпохи, отразившейся в человеческой душе, то для Ахматовой характерно прежде всего обращение к трагическим, узловым моментам, где скрещиваются противоречии времени, для нее важно постичь и раскрыть во всей неповторимости их глубинную суть. «Поэма без героя» Ахматовой — уникальное и, наряду с «Реквиемом», пожалуй, самое, значительное произведение середины столетия — создавалась около четверти века.

Первоначальная редакция «Поэмы без героя» (1940—1942, Ленинград — Ташкент) печаталась в отрывках, начиная с 1944 г.

Наиболее полной прижизненной публикацией стала ее первая часть — «Девятьсот тринадцатый год», напечатанная в итоговом сборнике «Бег времени» (1965), хотя туда и не вошли две другие части поэмы.

Тем не менее известны, опубликованные в 3-м томе 6-томного Собрания сочинений 4 редакции (1943. 1946, 1956 и 1963 гг.), хотя работа над «Поэмой…» продолжалась буквально до последних дней. Четвертая редакция под названием «Поэма без героя. Триптих. 1940—1965», — по мнению специалистов, наиболее полно отражает волю автора.

Уже в названии обозначена прямая ссылка на традицию («поэма ») и одновременно полемический отказ от нее, точнее, переосмысление и обновление канонических требований жанра (романтический герой, динамический сюжет и т.п.).

В 1959 г. А. Ахматова пишет: «Поэма оказалась вместительнее, чем я думала… я вижу ее совершенно единой и цельной». Тем не менее двумя годами позже появляется новая запись: «Поэма опять двоится. …она так вместительна, чтобы не сказать бездонна».

Эти высказывания и подзаголовок «Триптих», указывающий на трехчастное построение и перекликающийся со словами автора: «У шкатулки ж тройное дно», — говорят об удивительной глубине, многослойности произведения, и об особенностях его свободной структуры.

Основная часть поэмы носит название «Девятьсот тринадцатый год», снабжена подзаголовком «Петербургская повесть». В тот год, последний перед мировой войной, столица Российской империи жила в преддверии грядущих катастроф и перемен.

К этой поре своей молодости автор обращается из совсем другой эпохи, обогащенный опытом исторического видения, с некой вершины оглядываясь на прошлое и одновременно предощущая новые испытания. Именно так звучит «Вступление», датированное «25 августа 1941.

Осажденный Ленинград».

Первая глава этой части предваряется двумя стихотворными эпиграфами, которые определяют время действия и адресуют читателя к вершинам русской поэзии XIX—XX веков. Вслед за ними идет проза веский текст — своего рода сценическая ремарка.

К.И.

Чуковский, назвавший Ахматову Анну Андреевну«мастером исторической живописи» и показавший ее великолепное мастерство, подлинное чувство истории на множестве примеров, в частности, заметил, что настоящий герой в «Поэме без героя» есть, и это – Время. Можно, конечно, по-разному относиться к этому суждению, но, думается, оно нисколько не принижает роли и места лирического героя поэмы, и автора, организующего и определяющего ее жанровую специфику, делающего ее единой и цельной.

Интересно сопоставить с выше приведенными словами К. Чуковского свидетельство самой А. Ахматовой из ее «Примечания» в «Прозе о Поэме»: «Героиня Поэмы (Коломбина) вовсе не портрет О.А. Судейкиной. Это скорее портрет эпохи — это 10-е голы, петербургские и артистические…». Характерно, что здесь речь идет, во-первых, о героине и, во-вторых, об эпохе, как у Чуковского.

Назвав первую часть своего «Триптиха» — «Петербургской повестью», А. Ахматова не только обозначила место действия и соотнесенность с классической, пушкинской традицией, но и указала на особенности ее построения.

Здесь действительно есть приметы повествовательного жанра и прежде всего то, что в центре — романтическая история любви и самоубийства юного поэта, «глупого мальчика», «драгунского Пьеро», которого увлекла, а затем изменила ему «петербургская кукла, актерка», «Коломбина десятых годов».

Эта история, данная в отдельных звеньях, смутная и зашифрованная, разворачивается на фоне маскарада и «бала метелей», «бездонной», бесконечно длящейся новогодней ночи. Сами судьбы персонажей (а за ними стоят реальные прототипы: актриса Ольга Глебова-Судейкина, поэт Всеволод Князев) — зеркало переживаний автора. И героиня — «белокурое чудо», «голубка, солнце, сестра» — двойник его души.

Своеобразие «повести» Ахматовой в том, что ее сюжет и конфликт — формы выражения авторского переживания эпохи.

Не случайно четыре основных главы этой части, в которых к автору приходят воспоминания — «тени из тринадцатого года», окружены таким плотным лирическим «кольцом», обрамлены Посвящениями, Вступлением, Послесловием.

Условные «персонажи» (Ветер, Тишина), конечно, тоже лишь двойники авторского лирического «я». Но их появление симптоматично. Они возникают тогда, когда нужно дать наиболее полную характеристику сложного и противоречивого времени, и свидетельствуют, насколько проницательным и углубленным стало у поэта чувство эпохи и истории.

И вот — от фантастического «новогоднего бала метелей», «адской арлекинады», «полночной Гофманианы» и «Петербургской чертовни» с ее первыми жертвами — до зловещих событий, «пыток и казней» конца 30-х годов и всенародной трагедии военных лет.

От чувства обреченности поколения к ощущению неустойчивости и гибельности самого времени — таково движение мысли-переживания. В ходе работы над произведением расширялась его тематика и масштабность, шло углубление в суть исторических событий, постижение связи времен («Как в прошедшем грядущее зреет, / так в грядущем прошлое тлеет…»), понимание сути эпохи, всего XX столетия.

Во 2-й части поэмы — «Решка» — представление об эпохе еще более расширяется и одновременно конкретизируется, показывая, каким обернулся «Настоящий Двадцатый Век» в судьбе самого поэта и многих людей.

Здесь уже нет каких-либо элементов повествовательности — все подчинил себе лирический голос автора, который звучит с предельной откровенностью, особенно в строфах, ранее опущенных и замененных точками по цензурным соображениям. И особенно впечатляющ финал «Решки» — прямая перекличка с «Реквиемом» в двух последних строфах, предваряемых авторской ремаркой: «(Вой в печной трубе стихает…)».

Эта часть поэмы («Решка») в значительной степени представляет разговор с различными собеседниками: с непонятливым редактором, с читателем-другом, наконец, с таким условным персонажем, как «столетняя чаровница» — романтическая поэма XIX века. Именно к последней обращены трагические финальные строфы, с особой силой выявляющие и акцентирующие своеобразие лиро-эпоса Ахматовой в русле и на фоне отечественной и мировой традиции («Обезумевшие Гекубы / и Кассандры из Чухломы»),

Третья часть поэмы — «Эпилог», обращенный к родному городу. Вводная ремарка рисует осажденный Ленинград в развалинах и пожарах под орудийный грохот июня 1942 года. Автор, находящийся за 7 тысяч километров, в Ташкенте, охватывает мысленным взором всю страну и видит ее целиком — от прифронтовых рубежей до отдаленных ГУЛАГовских мест заключения.

В «Поэме без героя», особенно в ее первой части, есть условный сюжет, зарисовки быта, специально обозначенные «лирические отступления» и прямые авторские монологи и обращения. В ней отчетливо выразилось музыкальное начало. А.

Ахматова сочувственно отнеслась к мнению Михаила Зенкевича, что это «Трагическая Симфония — музыка ей не нужна, потому что содержится в ней самой». Вместе с тем ее построение напоминает драматургическое произведение (есть даже «Интермедия» — «Через площадку»).

Несомненно влияние на нее драматургии Александра Блока, его лирических драм: «Балаганчика», «Незнакомки», драматической поэмы «Песня судьбы».

И хотя лирическому началу в поэме А. Ахматовой несомненно принадлежит заглавная роль, было бы неверным не замечать ее сложного единства и тенденции к синтезу родовых начал и — шире — различных искусств.

Поэма выявила общее тяготение к художественному синтезу, к углубленному постижению человека, времени, мира в их взаимосвязи.

Следует особо подчеркнуть исключительную широту творчески освоенных в «Реквиеме» и «Поэме без героя» опыта и традиций отечественной и мировой литературы и искусства — опору на фольклор, античную мифологию, Библию богатейшее наследие смежных искусств: театра, живописи, музыки, оперы, балета…

В рамках отличающейся особой плотностью поэтической ткани, вобравшей, сконцентрировавшей в себе пространство и время, людские трагедии и ход истории лирической поэмы-цикла о жестоких испытаниях конца 30-х годов — «Реквием», в «Триптихе» о событиях 10-х и 30—40-х годов — «Поэме без героя», не ограничивающихся тесным взаимодействием лирики и эпоса, но и включающих драматическое, трагедийное начало, на основе глубоко личностного вживания в эпоху, а также подлинно эпического мироощущения А. Ахматова создала уникальные произведения с чертами большого художественного синтеза.

Источник: Зайцев В.А. и др. История русской литературы второй половины XX века. М.: Высшая школа, 2004

Источник: https://classlit.ru/publ/literatura_20_veka/akhmatova_a_a/poehma_bez_geroja_akhmatovoj_analiz/68-1-0-180

«Поэма без героя» как пророчество • Расшифровка эпизода

Содержание третьей лекции из курса «Мир Анны Ахматовой»

«Поэма без героя» — центральное произведение Ахматовой, триптих, который подвергался самым разнообразным толкованиям. И кажется, что сама Ахматова не вполне понимала или, во всяком случае, предпочитала скрывать от себя самой тайный смысл этого внезапно явившегося ей произведения.

Филолог Виктор Жирмунский называл поэму сбывшейся мечтой символистов. И в самом деле, у символистов как-то не очень ладилось с крупной формой.

Символистский роман — это, как правило, произведение чудовищное из-за совершенно неадекватного смешения реальности и самой разнузданной фантастики; именно таков, скажем, роман Сологуба «Навьи чары».

Пришлось Пастернаку написать «Доктора Живаго», чтобы у России появился образцовый символистский роман.

Но, конечно, смысл поэмы гораздо сложнее и гораздо актуальней для 1940 года, нежели попытка осмыслить год 1913-й. Когда в 1941-м Ахматова прочла Цветаевой первую часть триптиха, та язвительно заметила: «Надо обладать большой смелостью, чтобы в 41-м году писать об Арлекинах, Коломбинах и Пьеро».

Между тем никакой особой смелости для этого не требуется — стоит только задуматься, что роднит между собою 1913 и 1940 год.

Мы с некоторым ужасом — во всяком случае, неожиданно для себя — увидим, что эти годы предвоенные, и поэма Ахматовой могла бы с полным основанием называться «Предчувствие Отечественной войны».

Ахматова считала свою поэму достаточно ясной: «Никаких третьих, седьмых и двадцать девятых смыслов поэма не содержит. Ни изменять ее, ни объяснять я не буду. „Еже писахъ — писахъ“». Ее смысл и правда достаточно очевиден, хотя людям 1940 года он не мог открыться, в силу того что их собственное предчувствие Отечественной войны было не таким ясным и не таким мучительным, как у Ахматовой.

Надо сказать, что русская литература и в 1914 году ничего особенного не чувствовала. Ни Мандельштам, ни, в особенности, Пастернак с его вечно радостным мировоззрением подумать не могли, что мир находится на пороге бойни. А Ахматова тогда написала знаменитое пророческое стихотворение «Июль 1914 года»:

Пахнет гарью. Четыре недели Торф сухой по болотам горит. Даже птицы сегодня не пели,

И осина уже не дрожит.

и далее:

• «…Только нашей земли не разделит На потеху себе супостат: Богородица белый расстелет
• Над скорбями великими плат».

С той же остротой она предчувствовала и катастрофу 1941 года. И не только потому, что в 1940-м Вторая мировая уже шла вовсю (хотя надо сказать, что Ахматова была одним из очень немногих поэтов, кто на Вторую мировую сразу же откликнулся скорбными стихами: «Когда погребают эпоху…» и «Лондонцам»; она воспринимала эти события как факты личной биографии, поскольку вся Европа была ее домом).

У болезненно острого предчувствия Ахматовой была еще одна причина, которую не так-то просто назвать вслух. Спросим себя, почему одна Ахматова смогла в 1937–1938 годах написать «Реквием»? Почему вся русская поэзия в это время молчит? Да потому что поди напиши поэму о репрессиях из униженного, раздавленного состояния, из состояния человека, над которым непрерывно глумятся.

А для Ахматовой эта лирическая поза естественна: она никогда не ищет правоты, она в этом смысле поэт ветхозаветный — для нее расплата не имеет моральных причин.

«Я лирический поэт, я могу валяться в канаве», — как она шутя говорила в Ташкенте в 1943 году, когда ей докладывали, что в канаве лежит пьяный Луговской.

Она живет с изначальным сознанием греховности, и поэтому раздавленность в 1938 году — для нее естественная позиция. Это постоянное сознание греховности и заслуженной расплаты всегда витает над ее лирикой, и именно оно позволяет ей почувствовать, что в 1941 году настанет абсолютная и универсальная расплата — всемирная расплата за частные грехи.

Например, для Ахматовой сущим олицетворением греховности был описанный в «Поэме без героя» Михаил Кузмин.

Но почему, не из-за гомосексуализма же, из которого он, между прочим, делал прекрасные стихи? По всей видимости, Ахматова не принимала в Кузмине другого — его ясности, его спокойной радости.

Она не понимала, как можно столько грешить, пройти через такое количество романов — и не мучиться совестью ни секунды, писать легкие, жизнерадостные тексты, так же легко и жизнерадостно отдаваться новому разврату.

Первая часть «Поэмы без героя», которая рассказывает историю самоубийства лирика Всеволода Князева из-за несчастной любви, повествует о том же, о чем Ахматова говорит в давнем стихотворении Серебряного века: «Все мы бражники здесь, блудницы, / Как невесело вместе нам!» Это тоже история о расплате.

По воспоминаниям Гумилева, Ахматова каждое утро терзала его разговором о небывших изменах, говорила ему: «Никола, опять этой ночью снилось мне, что я тебе неверна», — о чем он потом издевательски рассказывал Ирине Одоевцевой.

И для Ахматовой, с ее с болезненным постоянным сознанием собственной вины, Всеволод Князев — это тоже олицетворение того самого частного греха, за который скоро придется расплачиваться всем.

Не только в том, что Паллада Богданова-Бельская, самая известная петербуржская развратница, становится музой всех салонов и героиней всех поэтов.

Ужас в том, что Серебряный век — это непрерывная игра, это постоянный карнавал, в котором нет ничего серьезного. И за эту игру наступает самая серьезная и трагическая расплата.

«Поэма без героя» обычно рассматривается в одном контексте с ахматовскими стихами Серебряного века, но это не совсем верно: ее надо рассматривать вместе с другими предвоенными сочинениями ее великих ровесников, таких как Пастернак и Мандельштам.

Мандельштам в это время пишет полную таких же таинственных предчувствий ораторию «Стихи о неизвестном солдате». Роднит эти вещи не только непонятность, не только своеобразная галлюцинаторная природа, но то, что они пропитаны предчувствием огромных жертв.

Ахматова пишет:

1. Как в прошедшем грядущее зреет, Так в грядущем прошлое тлеет —
2. Страшный праздник мертвой листвы.

А вот Мандельштам:

Ясность ясеневая, зоркость яворовая Чуть-чуть красная мчится в свой дом.

Из всех расшифровок этой метафоры самой верной мне кажется такая: это просто листья падают на землю точно так же, как в земле растворяются миллионы жизней, миллионы трупов.

В этом контексте находится и во многом еще не объясненный пастернаковский цикл 1940 года, так называемый переделкинский. Там есть знаменитое стихотворение «Вальс с чертовщиной», в котором, как и в «Поэме без героя», описана веселая пляска со зловещим подтекстом:

• Реянье блузок, пенье дверей, Рев карапузов, смех матерей. Финики, книги, игры, нуга,
• Иглы, ковриги, скачки, бега.

Почему в 1940 году два поэта, у которых и содержательные, и формальные параллели очень редки, вдруг одновременно обращаются к теме новогоднего зловещего карнавала? Это, я думаю, отражает страшную и праздничную атмосферу советского 1940 года, необычайно похожую на атмосферу предвоенного 1913 года. Все участвуют в одном карнавале, все носят маски, и все понимают, что этот карнавал обречен, что скоро за эту всеобщую ложь и веселье придется расплачиваться.

У Булгакова, который в то же время пишет окончательный вариант «Мастера и Маргариты», постоянно присутствует тема страшного праздника, бесовского карнавала. Все и осознают террор, и празднуют с утроенной силой, потому что зрелище всеобщей смерти страшным образом подзаводит этот праздник. Как и у Ахматовой, и у Пастернака, главная тема здесь — театр террора, театральность насилия.

И по Ахматовой, расплатой, как и в 1913 году, становится военная катастрофа.

Логично спросить: что такого ужасного сделали Князев и Глебова-Судейкина? Почему весь мир так жестоко наказан за обычный адюльтер, за обычную бисексуальность, за обычную любовную игру? Но главная идея «Поэмы без героя» в том, что грех всегда бывает частным, а расплата — всеобщей: за множество мелких частных грехов наступает расплата, несоизмеримая с грехом.

Всеобщая греховность 1940 года, когда все пляшут и нарочно не замечают гибели, этой страшной подкладки, обернется расплатой в планетарном масштабе. Неслучайно вторая часть поэмы, которая уже вплотную подводит к событиям войны, называется «Решка», то есть оболочка, реверс, изнанка празднества, его страшное подполье, страшная расплата за всеобщую ложь.

Сама структура «Поэмы без героя» наводит на мысль о триптихе в религиозном смысле, а значит — об искуплении. В первой части триптиха, в историческом экскурсе, рисуется страшная бесовская пляска 1913 года.

Во второй части возникает тема мрачного ожидания расплаты.

А в третьей части, написанной в Ташкенте, возникает тема искупления, потому что война 1941–1945 годов — это такой подвиг и возрождение народного духа, который искупает страшный грех всеобщей лжи 1930-х. В этой части поэмы появляется герой:

1. Опустивши глаза сухие И ломая руки, Россия
2. Предо мною шла на восток.

Герой — это Россия, которая прошла через очистительное пламя.

Есть много расшифровок названия «Поэмы без героя». Лев Лосев полагал, что ПбГ — это зашифрованное название Петербурга, который и есть главный герой. Можно увидеть намек на то, что герой поэмы — невидимка, таинственный призрак.

«С детства ряженых я боялась», потому что среди ряженых затесался кто-то невидимый. Но мне кажется, что смысл названия очень простой.

«Поэма без героя» — это поэма негероического времени, поэма времени, в котором нет героя, а есть только страшный карнавал ряженых.

И герой своим появлением искупает эту трагедию. Появляясь в третьей части поэмы, российский народ становится тем героем, которого не хватает времени. Этот террор, этот страшный театр, эта невротизация общества ничем, кроме подвига, кроме появления героя, не могут быть искуплены.

И именно поэтому «Поэма без героя», героиня которой находится по ту сторону ада, все-таки в целом имеет такое оптимистическое звучание. Страшный театральный призрачный карнавал миновал, и страна увидела свое собственное лицо. 

Источник: https://arzamas.academy/materials/1010

Анна Ахматова — Поэма без героя: читать стих, текст стихотворения поэта классика на РуСтих

Часть I Тринадцатый год

(1913)

• Di rider finirai Pria dell’ aurora.
• Don Giovanni *
• «Во мне еще как песня или горе Последняя зима перед войной»
• «Белая Стая»
• _________________________________ * Смеяться перестанешь Раньше, чем наступит заря.

Дон Жуан (ит.).

ВСТУПЛЕНИЕ

1. Из года сорокового, Как с башни на все гляжу. Как будто прощаюсь снова С тем, с чем давно простилась, Как будто перекрестилась
2. И под темные своды схожу.
3. 1941, август Ленинград
4. (воздушная тревога)

ПОСВЯЩЕНИЕ

А так как мне бумаги не хватило Я на твоем пишу черновике. И вот чужое слово проступает И, как снежинка на моей руке, Доверчиво и без упрека тает. И темные ресницы Антиноя Вдруг поднялись, и там — зеленый дым, И ветерком повеяло родным… Не море ли? — Нет, это только хвоя Могильная и в накипаньи пен Все ближе, ближе … «Marche funebre»…*

Шопен

26 декабря 1940 года. _______________________

* Похоронный марш (фр.).

• I
• «In my hot youth — when George the Third was King…»
• Byron. *
• ____________________ * В мою пылкую юность — Когда Георг Третий был королем…

Байрон (англ.).

Я зажгла заветные свечи И вдвоем с ко мне не пришедшим Сорок первый встречаю год, Но Господняя сила с нами, В хрустале утонуло пламя И вино, как отрава жжет… Это всплески жуткой беседы, Когда все воскресают бреды, А часы все еще не бьют… Нету меры моей тревоги, Я, как тень, стою на пороге Стерегу последний уют.

И я слышу звонок протяжный, И я чувствую холод влажный. Холодею, стыну, горю И, как будто припомнив что-то, Обернувшись в пол оборота Тихим голосом говорю: Вы ошиблись: Венеция дожей Это рядом. Но маски в прихожей И плащи, и жезлы, и венцы Вам сегодня придется оставить. Вас я вздумала нынче прославить, Новогодние сорванцы.

Этот Фаустом, тот Дон Жуаном… А какой-то еще с тимпаном Козлоногую приволок. И для них расступились стены, Вдалеке завыли сирены И, как купол, вспух потолок. Ясно все: не ко мне, так к кому же?! Не для них здесь готовился ужин И не их собирались простить. Хром последний, кашляет сухо. Я надеюсь, нечистого духа Вы не смели сюда ввести.

Откроем собранье В новогодний торжественный день. Ту полночную Гофманиану Разглашать я по свету не стану, И других бы просила… Постой, Ты как будто не значишься в списках, В капуцинах, паяцах, лизисках — Полосатой наряжен верстой, Размалеванный пестро и грубо — Ты — ровесник Мамврийского дуба, Вековой собеседник луны.

Не обманут притворные стоны: Ты железные пишешь законы, — Хамураби, Ликурги, Солоны У тебя поучиться должны. Существо это странного нрава, Он не ждет, чтоб подагра и слава Впопыхах усадили его В юбилейные пышные кресла, А несет по цветущему вереску, По пустыням свое торжество.

И ни в чем не повинен,- ни в этом, Ни в другом, и ни в третьем. Поэтам Вообще не пристали грехи. Проплясать пред Ковчегом Завета, Или сгинуть… да что там! про это

Лучше их рассказали стихи.

* * *

Крик: «Героя на авансцену!» Не волнуйтесь, дылде на смену Непременно выйдет сейчас… Чтож вы все убегаете вместе, Словно каждый нашел по невесте, Оставляя с глазу на глаз Меня в сумраке с этой рамой, Из которой глядит тот самый До сих пор не оплаканный час. Это все наплывает не сразу. Как одну музыкальную фразу, Слышу несколько сбивчивых слов. После… лестницы плоской ступени, Вспышка газа и в отдаленьи

1. Ясный голос: «Я к смерти готов».
2. II
3. Ты сладострастней, ты телесней Живых, блистательная тень.
4. Баратынский

Распахнулась атласная шубка… Не сердись на меня, голубка, Не тебя, а себя казню. Видишь, там, за вьюгой крупчатой, Театральные арапчата Затевают опять возню. Как парадно звенят полозья И волочится полость козья.

Мимо, тени! Он там один. На стене его тонкий профиль — Гавриил, или Мефистофель Твой, красавица, паладин? Ты сбежала ко мне с портрета, И пустая рама до света На стене тебя будет ждать — Так пляши одна без партнера.

Я же роль античного хора

На себя согласна принять…

*

Ты в Россию пришла ниоткуда, О, мое белокурое чудо, Коломбина десятых годов! Что глядишь ты так смутно и зорко? — Петербургская кукла, актерка, Ты, один из моих двойников. К прочим титулам надо и этот Приписать. О, подруга поэтов! Я — наследница славы твоей. Здесь под музыку дивного мэтра, Ленинградского дикого ветра

Вижу танец придворных костей,

* * *

Оплывают венчальные свечи, Под фатой поцелуйные плечи, Храм гремит: «Голубица, гряди!..» Горы пармских фиалок в апреле И свиданье в Мальтийской Капелле,

Как отрава в твоей груди.

Дом пестрей комедьянтской фуры, Облупившиеся амуры Охраняют Венерин алтарь. Спальню ты убрала, как беседку. Деревенскую девку-соседку —

• Не узнает веселый скобарь.
• И подсвечники золотые, И на стенах лазурных святые — Полукрадено это добро. Вся в цветах, как «Весна» Боттичелли, Ты друзей принимала в постели,
• И томился дежурный Пьеро.
• Твоего я не видела мужа, Я, к стеклу приникавшая стужа Или бой крепостных часов. Ты не бойся, дома не мечу, Выходи ко мне смело навстречу, —
• Гороскоп твой давно готов.
• III

«Падают брянские, растут у Манташева. Нет уже юноши, нет уже нашего».

Велимир Хлебников

Были святки кострами согреты. И валились с мостов кареты, И весь траурный город плыл По неведомому назначенью По Неве, иль против теченья, — Только прочь от своих могил. В Летнем тонко пела флюгарка И серебряный месяц ярко

1. Над серебряным веком стыл.
2. И всегда в тишине морозной, Предвоенной, блудной и грозной, Потаенный носился гул. Но тогда он был слышен глухо, Он почти не касался слуха
3. И в сугробах Невских тонул
4. * * *

Кто за полночь под окнами бродит, На кого беспощадно наводит Тусклый луч угловой фонарь — Тот и видел, как стройная маска На обратном «Пути из Дамаска» Возвратилась домой не одна.

Уж на лестнице пахнет духами, И гусарский корнет со стихами И с бессмысленной смертью в груди Позвонит, если смелости хватит, Он тебе, он своей Травиате, Поклониться пришел. Гляди. Не в проклятых Мазурских болотах.

Не на синих Карпатских высотах… Он на твой порог… Поперек..,

• Да простит тебе Бог!
• * * *
• Это я — твоя старая совесть — Разыскала сожженную повесть И на край подоконника В доме покойника
• Положила и на цыпочках ушла.
• * * *

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Все в порядке; лежит поэма И, как свойственно ей, молчит. Ну, а вдруг как вырвется тема, Кулаком в окно застучит? И на зов этот издалека Вдруг откликнется страшный звук Клокотание, стон и клекот…

И виденье скрещенных рук.

26 декабря 1940 г. Ленинград. Фонтанный Дом

(Ночь)

Часть II-ая

РЕШКА

(Intermezzo) В.Г.Гаршину

«Я воды Леты пью… Мне доктором запрещена унылость»

Пушкин

Мои редактор был недоволен, Клялся мне, что занят и болен, Засекретил свой телефон… Как же можно! три темы сразу! Прочитав последнюю фразу,

Не понять, кто в кого влюблен.

Я сначала сдалась. Но снова Выпадало за словом слово, Музыкальный ящик гремел. И над тем надбитым флаконом, Языком прямым и зеленым,

Неизвестный мне яд горел.

А во сне все казалось, что это Я пишу для кого-то либретто, И отбоя от музыки нет. А ведь сон — это тоже вещица! «Soft embalmer»*, Синяя птица. /* «Нежный утешитель» из стихотоврения Джона Китса «Ода ко сну»

1. Эльсинорских террас парапет.
2. И сама я была не рада, Этой адской арлекинады, Издалека заслышав вой. Все надеялась я, что мимо Пронесется, как хлопья дыма,
3. Сквозь таинственный сумрак хвой.

Не отбиться от рухляди пестрой! Это старый чудит Калиостро За мою к нему нелюбовь. И мелькают летучие мыши, И бегут горбуны по крыше,

• И цыганочка лижет кровь.
• Карнавальной полночью римской И не пахнет, — напев Херувимской За высоким окном дрожит. В дверь мою никто не стучится, Только зеркало зеркалу снится,
• Тишина тишину сторожит.
• Но была для меня та тема, Как раздавленная хризантема На полу, когда гроб несут. Между помнить и вспомнить, други, Расстояние, как от Луги
• До страны атласных баут.
• Бес попутал в укладке рыться… Ну, а все же может случиться, Что во всем виновата я. Я — тишайшая, я — простая, — «Подорожник», » Белая Стая » —

Оправдаться? Но как, друзья!?

Так и знай: обвинят в плагиате… Разве я других виноватей?.. Правда, это в последний раз… Я согласна на неудачу И смущенье свое не прячу

Под укромный противогаз.

* * * *

Та столетняя чаровница Вдруг очнулась и веселиться Захотела. Я ни при чем. Кружевной роняет платочек, Томно жмурится из-за строчек

1. И брюлловским манит плечом.
2. Я пила ее в капле каждой И, бесовскою черной жаждой Одержима, не знала, как Мне разделаться с бесноватой. Я грозила ей звездной палатой
3. И гнала на родной чердак,
4. В темноту, под Манфредовы ели, И на берег, где мертвый Шелли Прямо в небо глядя, лежал, И все жаворонки всего мира Разрывали бездну эфира
5. И факел Георг держал,
6. Но она твердила упрямо: «Я не та английская дама И совсем не Клара Газюль, Вовсе нет у меня родословной, Кроме солнечной и баснословной.
7. И привел меня сам Июль».
8. А твоей двусмысленной славе, Двадцать лет лежавшей в канаве, Я еще не так послужу; Мы с тобой еще попируем И я царским моим поцелуем
9. Злую полночь твою награжу.

1941. Январь.(3-5-ого днем) Ленинград. Фонтанный Дом. Переписано в Ташкенте 19 янв 1942 (ночью во время

легкого землетрясения).

ЭПИЛОГ

• Городу и Другу
• Так под кровлей Фонтанного Дома, Где вечерняя бродит истома С фонарем и связкой ключей, — Я аукалась с дальним эхом Неуместным тревожа смехом
• Непробудную сонь вещей,-

Где свидетель всего на свете, На закате и на рассвете Смотрит в комнату старый клен, И, предвидя нашу разлуку, Мне иссохшую черную руку, Как за помощью тянет он. ………….. А земля под ногами горела И такая звезда глядела В мой еще не брошенный дом, И ждала условного звука… Это где-то там — у Тобрука, Это где-то здесь — за углом. Ты мой грозный и мой последний, Светлый слушатель темных бредней: Упованье, прощенье, честь. Предо мной ты горишь, как пламя, Надо мной ты стоишь, как знамя И целуешь меня, как лесть. Положи мне руку на темя. Пусть теперь остановится время На тобою данных часах. Нас несчастие не минует И кукушка не закукует В опаленных наших лесах. А не ставший моей могилой Ты гранитный Побледнел, помертвел, затих. Разлучение наше мнимо, Я с тобою неразлучима Тень моя на стенах твоих Отраженье мое в каналах, Звук шагов в Эрмитажных залах И на гулких дугах мостов, И на старом Волковом Поле, Где могу я плакать на воле В чаще новых твоих крестов. Мне казалось, за мной ты гнался Ты, что там умирать остался В блеске шпилей в отблеске вод. Не дождался желанных вестниц, Над тобой лишь твоих прелестниц Белых ноченек хоровод. А веселое слово- дома Никому теперь незнакомо Все в чужое глядят окно Кто в Ташкенте, кто в Нью-Йорке И изгнания воздух горький, Как отравленное вино. Все мы мной любоваться могли бы, Когда в брюхе летучей рыбы Я от злой погони спаслась И над Ладогой и над лесом, Словно та одержимая бесом, Как на Брокен ночной неслась. А за мной тайной сверкая И назвавшая себя — Седьмая На неслыханный мчалась пир Притворившись нотной тетрадкой Знаменитая Ленинградка

Возвращалась в родной эфир.

Анализ «Поэмы без героя» Ахматовой

Стихотворение «Поэма без героя» — одно из наиболее значительных произведений Ахматовой. Оно создавалось в течение многих лет. Работу над «Поэмой…» Ахматова продолжала до конца своей жизни.

Произведение имеет очень сложную структуру. Оно состоит из трех основных частей. На это указывает авторское название четвертой редакции: «Поэма без героя. Триптих. 1940-1965». В действительности «Поэма…» включает в себя большое количество тем, наслаивающихся и перекликающихся друг с другом.

Основной текст предваряют целых три авторских посвящения. Первая часть носит название «Девятьсот тринадцатый год». Оно отсылает читателя к эпохе молодости поэтессы, когда Россия и весь мир находились в преддверии глобальной катастрофы.

Не случайно выбраны две исторические точки, за каждой из которых последовали мировые войны.

Эпиграфы к первой главе, представляющие собой выдержки из классических образцов русской поэзии, создают нужную атмосферу далекой эпохи. В воображении Ахматовой возникает своеобразный карнавал (арликинада) из таинственных масок и фигур. Главная героиня принимает участие в этом действии, но сама остается загадкой.

Поэтесса утверждала, что ее героиня не имеет реального прототипа. Она скорее «портрет эпохи» дореволюционного Петербурга. Тем не менее в «Петербургской повести» сквозь таинственные и зашифрованные намеки проступает реальная история неразделенной любви и самоубийства молодого поэта (В. Князев и О. Судейкина).

Эта трагическая история разворачивается на фоне разыгравшегося маскарада, она является отражением душевных переживаний поэтессы.

От фантастических картин старого Петербурга Ахматова переходит к суровым 20-м и страшным 30-м годам. Вторая часть поэмы («Решка») описывает наступивший «Двадцатый Век» и те необратимые изменения, которые произошли в России.

Поэтесса с горечью замечает: «карнавальной полночью… и не пахнет». Произведение утрачивает элементы повествования и становится выражением личной боли и отчаяния. Многие места во второй части были вырезаны цензурой.

Ахматова откровенно размышляет о том страшном времени «беспамятного страха».

В третьей части («Эпилог») Ахматова обращается к родному городу, находящемуся в осаде (июнь 1942 г.). Поэтесса была вынуждена эвакуироваться в Ташкент, но расстояние не властно над ее душой.

Ахматова посвятила поэму всем ленинградцам, погибшим в годы фашисткой блокады города.

Читать стих поэта Анна Ахматова — Поэма без героя на сайте РуСтих: лучшие, красивые стихотворения русских и зарубежных поэтов классиков о любви, природе, жизни, Родине для детей и взрослых.

Источник: https://rustih.ru/anna-axmatova-poema-bez-geroya/