Юбилей — краткое содержание рассказа чехова

Ионыч. Художники Кукрыниксы

«Ионыч» является одним из самых известных рассказов великого русского писателя А. П. Чехова
В этой статье представлен краткий пересказ рассказа «Ионыч» Чехова по главам (краткое содержание): изложение основных событий и фактов из каждой главы произведения.

Смотрите: 
Краткое содержание (более сжатое)
Все материалы по рассказу «Ионыч»

Глава I
Конец XIX века. Главный герой рассказа — молодой бедный врач Дмитрий Ионыч Старцев. Он приезжает служить в больницу в местечко Дялиж недалеко от города С.
В городе С. доктор знакомится с семьей Туркиных, милыми и гостеприимными людьми. Семья Туркиных состоит из отца семейства, Ивана Петровича, его жены, Веры Иосифовны, и их 18-летней дочери, Екатерины Ивановны. Девушка любит играть на рояле и хочет поступать в консерваторию, чтобы стать пианисткой. Доктору нравится Екатерина Ивановна. Проведя приятный вечер у Туркиных, он идет домой.

Глава II

После этого доктор Старцев целый год не появляется у Туркиных, так как он очень занят работой в больнице. Наконец по просьбе Веры Иосифовны он приезжает, чтобы помочь ей побороть мигрень. С тех пор доктор часто бывает у Туркиных.

Он влюбляется в Екатерину Ивановну. Однажды он просит ее поговорить один на один. В ответ девушка дает ему записку, в которой назначает ему свидание на кладбище в 11 часов вечера. Доктор едет на кладбище на указанное место, ждет несколько часов, но девушка не появляется.

Он едет домой. 

Глава III

На следующий день доктор Старцев делает Екатерине Ивановне предложение. Девушка отказывает ему. Она объясняет, что семейная жизнь не для нее: она хочет быть артисткой, иметь свободу и славу, а не жить в городе. Доктор тяжело переживает отказ. Вскоре он узнает, что Екатерина Ивановна уехала в Москву в консерваторию. Он приходит в себя и снова живет своей жизнью.  

Глава IV

Проходит 4 года. Доктор Старцев много работает, богатеет и полнеет. Эти годы он не видится с Екатериной Ивановной. Наконец по приглашению Веры Иосифовны он приезжает к Туркиным. Он видит изменившуюся Екатерину Ивановну. Она по-прежнему ему нравится, но он рад, что не женился на ней.

Екатерина Ивановна признается Старцеву, что раньше считала себя талантливой пианисткой, но теперь понимает, что она — посредственность. Она также признается Старцеву, что думала о нем в Москве. Тот ничего ей не отвечает. Он рад, что они тогда не поженились.

После этого Старцев больше не появляется у Туркиных.

Глава V

Проходит еще несколько лет.  Доктор Старцев еще больше богатеет и полнеет. У него есть имение и два дома, но из жадности он продолжает работать. В городе его теперь зовут просто Ионычем. Его характер становится тяжелым и раздражительным. Ионыч живет скучной и одинокой жизнью. Екатерина Ивановна постарела, живет с родителями и по-прежнему играет на рояле.

Конец.

Это был краткий пересказ рассказа «Ионыч» А. П. Чехова по главам (краткое содержание): изложение основных фактов и событий из каждой главы произведения.

Смотрите: Все материалы по рассказу «Ионыч»

Источник: https://www.literaturus.ru/2016/12/kratkoe-soderzhanie-ionych-chehov-po-glavam-pereskaz.html

ЮбилейТекст

• Шипучин Андрей Андреевич, председатель правления N-ского Общества взаимного кредита, нестарый человек, с моноклем.
• Татьяна Алексеевна, его жена, 25 лет.
• Хирин Кузьма Николаевич, бухгалтер банка, старик.
• Мерчуткина Настасья Федоровна, старуха в салопе.
• Члены банка.
• Служащие в банке.
• Действие происходит в N-ском Банке взаимного кредита.

Кабинет председателя правления. Налево дверь, ведущая в контору банка. Два письменных стола. Обстановка с претензией на изысканную роскошь: бархатная мебель, цветы, статуи, ковры, телефон.

 – Полдень.

Хирин один; он в валенках.

Хирин (кричит в дверь). Пошлите взять в аптеке валериановых капель на пятнадцать копеек да велите принести в директорский кабинет свежей воды! Сто раз вам говорить! (Идет к столу.) Совсем замучился. Пишу уже четвертые сутки и глаз не смыкаю; от утра до вечера пишу здесь, а от вечера до утра – дома.

(Кашляет.) А тут еще воспаление во всем теле. Зноб, жар, кашель, ноги ломит и в глазах этакие… междометия. (Садится.) Наш кривляка, этот мерзавец, председатель правления, сегодня на общем собрании будет читать доклад: «Наш банк в настоящем и в будущем». Какой Гамбетта, подумаешь… (Пишет.

) Два… один… один… шесть… ноль… семь… Затем, шесть… ноль… один… шесть… Ему хочется пыль пустить, а я вот сиди и работай для него, как каторжный!.. Он в этот доклад одной только поэзии напустил и больше ничего, а я вот день-деньской на счетах щелкай, черт бы его душу драл!.. (Щелкает на счетах.

) Терпеть не могу! (Пишет.) Значит, один… три… семь… два… один… ноль… Обещал наградить за труды. Если сегодня все обойдется благополучно и удастся очки втереть публике, то обещал золотой жетон и триста наградных… Увидим. (Пишет.

) Ну, а если труды мои пропадут даром, то, брат, не взыщи… Я человек вспыльчивый… Я, брат, под горячую руку могу и преступление совершить… Да!

За сценой шум и аплодисменты. Голос Шипучина: «Благодарю! благодарю! Тронут!» Входит Шипучин. Он во фраке и белом галстуке; в руках только что поднесенный ему альбом.

Шипучин (стоя в дверях и обращаясь в контору). Этот ваш подарок, дорогие сослуживцы, я буду хранить до самой смерти как воспоминание о счастливейших днях моей жизни! Да, милостивые государи! Еще раз благодарю! (Посылает воздушный поцелуй и идет к Хирину.) Мой дорогой, мой почтеннейший Кузьма Николаич!

Все время, пока он на сцене, служащие изредка входят с бумагами для подписи и уходят.

Хирин (вставая). Честь имею поздравить вас, Андрей Андреич, с пятнадцатилетней годовщиной нашего банка и желаю, чтоб…

Шипучин (крепко пожимает руку). Благодарю, мой дорогой! Благодарю! Для сегодняшнего знаменательного дня, ради юбилея, полагаю, можно и поцеловаться!..

Целуются.

Очень, очень рад! Спасибо вам за службу… за все, за все спасибо! Если мною, пока я имею честь быть председателем правления этого банка, сделано что-нибудь полезное, то этим я обязан прежде всего своим сослуживцам. (Вздыхает.) Да, батенька, пятнадцать лет! Пятнадцать лет, не будь я Шипучин! (Живо.) Ну, что мой доклад? Подвигается?

Хирин. Да. Осталось всего страниц пять.

Шипучин. Прекрасно. Значит, к трем часам будет готов?

Хирин. Если никто не помешает, то кончу. Пустяки осталось.

Шипучин. Великолепно. Великолепно, не будь я Шипучин! Общее собрание будет в четыре. Пожалуйста, голубчик. Дайте-ка мне первую половину, я проштудирую… Дайте скорее… (Берет доклад.

) На этот доклад я возлагаю громадные надежды… Это мое profession de foi[1], или, лучше сказать, мой фейерверк… Фейерверк, не будь я Шипучин! (Садится и про себя читает доклад.

Читайте также:  Примеры и аргументы сострадания из литературы

) Устал я, однако, адски… Ночью у меня был припадочек подагры, все утро провел в хлопотах и побегушках, потом эти волнения, овации, эта ажитация… устал!

Хирин (пишет). Два… ноль… ноль… три… девять… два… ноль… От цифр в глазах зелено… Три… один… шесть… четыре… один… пять… (Щелкает на счетах.)

Шипучин. Тоже неприятность… Сегодня утром была у меня ваша супруга и опять жаловалась на вас. Говорила, что вчера вечером вы за нею и за свояченицею с ножом гонялись. Кузьма Николаич, на что это похоже? Ай-ай!

Хирин (сурово). Осмелюсь ради юбилея, Андрей Андреич, обратиться к вам с просьбой. Прошу вас, хотя бы из уважения к моим каторжным трудам, не вмешивайтесь в мою семейную жизнь. Прошу!

Шипучин (вздыхает). Невозможный у вас характер, Кузьма Николаич! Человек вы прекрасный, почтенный, а с женщинами держите себя, как какой-нибудь Джэк. Право. Не понимаю, за что вы их так ненавидите?

Источник: https://www.litres.ru/anton-chehov/ubiley-146407/chitat-onlayn/

29 января – 160 лет со дня рождения выдающегося русского писателя Антона Чехова

29 января исполняется 160 лет со дня рождения Антона Павловича Чехова – русского писателя, прозаика, драматурга. Его произведения переведены более чем на 100 языков.

Его пьесы, в особенности «Чайка», «Три сестры» и «Вишнёвый сад» на протяжении более 100 лет ставятся во многих театрах мира.

За 25 лет творчества Чехов создал более 500 различных произведений (коротких юмористических рассказов, серьёзных повестей, пьес), многие из которых стали классикой мировой литературы.

Чехов жил  в строгой семье. У Антона было четыре брата и две сестры, одна из которых умерла в раннем возрасте. Ежедневно в пять часов утра дети пели в церковном хоре, а после школы помогали отцу в бакалейной лавке. Все дети должны были изучать ремесло: Антон, например, познавал профессию портного.

1879 году будущий писатель переезжает в Москву и поступает в Московский университет имени И.М. Сеченова на медицинский факультет. В студенческие годы познакомился с заведующим Воскресенской земской больницей, доктором Павлом Архангельским.

Здесь же Чехов прошел практику, а после окончания университета остался работать уездным врачом. Летом 1884 года он перешел на должность заведующего звенигородской больницей.

Занятия в университете Антон Чехов совмещал с постоянной литературной работой.

Книги Антона Чехова

Дебют в печати Чехова состоялся еще на первом курсе института, когда юный писатель отправил в журнал «Стрекоза» свои рассказ «Письмо к ученому соседу» и юмореску «Что чаще всего встречается в романах, повестях и т.п.».

Рассказы Чехова были впервые изданы книгой «Сказки Мельпомены» в 1884 году. На его творчество того периода значительное влияние оказали произведения Л.Толстого.

Материал для своих произведений Антон Чехов искал в путешествиях. Так, отправившись на юг, проехавшись по «гоголевским местам», Крыму, Кавказу он собрал материал для таких повестей: «Драма на охоте», «Степь», «Огни» и «Скучная история». В 1887 году появился еще один сборник Чехова «В сумерках», за который в 1888 году писатель получил половинную пушкинскую премию Академии наук.

В 1890 году писатель совершил путешествие в Сахалин, который на него произвел впечатление. Его произведения «В ссылке», «Остров Сахалин», «Палата № 6» отражают его впечатления о поездке. Из путешествия Чехов привез сборник очерков «По Сибири» и книгу «Остров Сахалин».

В 1892 году писатель осуществил свою давнюю мечту и купил усадьбу в Мелихово, где и были написаны многие известные произведения Чехова, например, пьесы «Чайка» и «Дядя Ваня».

В 1900 году драматург создал пьесу «Три сестры», а в 1903 году – произведения «Вишневый сад».

Пьеса «Вишневый сад» стала последней работой русского классика.

Поздние годы жизни и причина смерти Антона Чехова

Последние годы у Чехова наблюдалось обострением туберкулеза, которым он болел. Первые признаки чахотки были обнаружены еще в 24 года, но писатель в молодости не занимался лечением туберкулеза, полагая, что у него симптомы другой болезни.

Писателю прописывали посещение различных курортов. Он жил в Ялте и Ницце. Летом 1904 года выехал на курорт в Германию, где и умер 2 июля. Похоронили его рядом с могилой отца на Новодевичьем кладбище.

Источник: https://pronedra.ru/29-yanvarya-160-let-so-dnya-rozhdeniya-vydayushhegosya-russkogo-pisatelya-antona-chexova-445946.html

Юбилей

В гостинице «Карс» происходило скромное торжество: актерская братия давала обед трагику Тигрову в честь его двадцатипятилетнего служения на артистическом поприще. За длинным столом заседал весь персонал за исключением одного только антрепренера, который по скупости в обеденной подписке не участвовал, но обещался приехать к концу обеда.

«Уважаемый товарищ», на правах виновника торжества, сидел на самом главном месте, в кресле с высокой прямой спинкой. Он был красен, много потел, крякал, моргал глазами, вообще чувствовал себя не в своей тарелке. Волновался ли он от наплыва юбилейных чувств, или оттого, что явился к обеду, будучи уже на «седьмом взводе», понять было трудно.

По правую руку его сидела grande-dame Ликанида Ивановна Свирепеева, «обже»[1]

1
  от франц. objet (предмет)

[Закрыть]

антрепренера, в черепаховом pince-nez и с щедро напудренным носом, по левую – ingйnue Софья Денисовна Унылова. От дам по обе стороны стола тянулось два ряда мужчин с бритыми физиономиями.

Перед супом, когда актеры выпили водки и закусили, поднялся резонер Бабельмандебский и произнес:

– Господа! Предлагаю выпить тост за здоровье юбиляра Василиска Африканыча Тигрова! Уррр… а… а!

Актеры рявкнули ура, поднялись с мест и повалили к юбиляру. После долгого чоканья и поцелуев, когда актеры уселись, поднялся jeune premier[2]

2
  первый любовник (франц.)

[Закрыть]

Виоланский, человек бесталанный, но приобревший репутацию актера образованного только потому, что говорит в нос, держит у себя в номере словарь «30000 иностранных слов» и мастер говорить длинные речи.

– Уважаемый товарищ! – начал он, закатывая глаза. – Сегодня исполнилось ровно четверть столетия с того момента, когда ты вступил на тернистую стезю искусства.

Да, то был страшный путь! Вдали мерцала твоя звезда… Окутанный беспросветною тьмою, ты жадно стремился к ней, а на пути твоем лежали пропасти и овраги, полные шипящих змий, амфибий и гадов.

Далее оратор сказал, что ни у кого нет столько врагов, как у актеров.

Выбрасывая в воздух мысль за мыслью, он высказал, что даже посредственный актер, скромно подвизающийся где-нибудь в глуши, приносит человечеству гораздо больше пользы, чем Струве, строящий мосты, или Яблочков, выдумывающий электрическое освещение, что можно еще поспорить о том, что полезнее: театр или железные дороги? Всё более воспламеняясь, он заявил, что, не будь на земле искусств, земля обратилась бы в пустыню, что мир погибает от материализма и что на обязанности людей искусства лежит «жечь сердца» служителей золотого тельца. Чёрт знает, чего он только не говорил, и кончил тем, что погрозил окну кулаком, отшвырнул от себя салфетку и сказал, что оценить Тигрова может одно только благодарное потомство.

Когда он умолк, актеры опять рявкнули ура и, шумно поднявшись с мест, повалили к юбиляру. Виоланский три раза поцеловался с Тигровым и от лица всех товарищей поднес ему небольшой плюшевый альбом с вышитыми на нем золотою канителью литерами «В. Т.».

Растроганный трагик заплакал, обнял всех обедавших, потом в сладостном изнеможении опустился в свое кресло и дрожащими пальцами стал перелистывать альбом. Во всем альбоме было около двадцати фотографий, но не было ни одной мало-мальски приличной, человеческой физиономии.

Вместо лиц были какие-то рожи с кривыми ртами, приплюснутыми носами и с слишком прищуренными или неестественно выпученными глазами. Ни один галстух не сидел на месте, все рожи имели зверское выражение, а голова суфлера Пудоедова имела два контура, из которых один был плохо замазан ретушью.

(Дело в том, что актеры ходили сниматься в Николин день, побывав на трех именинах, и снимал их «фотограф Дергачов из Варшавы», маленький подслеповатый человечек, занимающийся сразу тремя ремеслами: фотографией, зубодерганьем и ссудой денег под залог.)

Перед жарким говорил простак, беспаспортный актер, называющий себя Григорием Борщовым. Он вытянул шею, приложил руку к сердцу и сказал:

– Послушай, Вася… Честное мое слово… накажи меня господь, у тебя есть талант! Всякий тебе скажет, что есть… И ты далеко бы, брат, пошел, если б не эта штука (оратор щелкнул себя по шее) и если б не твой собачий характер… Чёрт тебя знает, везде ты лезешь в драку и в ссору, суешься со своей честностью куда и не нужно… Ты меня, брат, извини, но я по совести… ей-богу! Такой у тебя сволочной характер, что никакой чёрт с тобой не уживется… Это верно! Ты, брат, извини, я ведь тебя люблю… и всякий тебя любит…

Борщов потянулся и поцеловал юбиляра в щеку.

– Извини, душа моя, – продолжал он. – У тебя есть талант! Только ты не тово… не налегай на портвейн. После водки этот сиволдай – смерть!

После Борщова заговорил сам юбиляр. С вдохновенным, плачущим лицом, моргая глазами и терзая в руках носовой платок, он поднялся и начал дрожащим голосом:

– Милые и дорогие друзья мои! Позвольте мне в сей радостный день высказать перед вами всё, что накопилось тут, в груди, под сводами моего душевного здания… Пред вами старец, убеленный сединами, стоящий одною ногою в могиле… Я… я плачу.

Тигров полез в боковой карман, достал оттуда пачку трактирных счетов и потряс ею в воздухе.

– Вот доказательство! – крикнул он, гордо поднимая голову.

 – Счет московской гостиницы «Гранд-Отель», счет харьковской гостиницы «Бель-Вю», пензенской Варенцова, таганрогской «Европейской», саратовской «Столичной», оренбургской «Европейской», тамбовской «Гранд-Отель», архангельской «Золотой якорь» и так далее! Вот! Тридцать шесть городов! И что же?! Не проходило ни одного дня в моей жизни, чтобы я не падал жертвою гнусной интриги.

Такой переход в речи Тигрова не может показаться странным: существует закон природы, по которому русский актер, говоря даже о погоде, не может умолчать об интригах…

– Всякий, кто мог, расставлял передо мной сети ехидства и иезуитизма! – продолжал трагик, сердито вращая глазами. – Я все выскажу! Пусть волосы ваши станут дыбом, пусть кровь замерзнет в жилах и дрогнут стены, но истина пусть идет наружу! Ничего не боюсь!

Но истина не успела выйти наружу, так как отворилась дверь и в залу вошел антрепренер Фениксов-Диамантов, высокий, тощий человек с лицом отставного стряпчего и с большими кусками ваты в ушах.

Вошел он, как входят вообще все российские антрепренеры: семеня ножками, потирая руки и пугливо озираясь назад, словно только что крал кур или получил хорошую встрепку от жены.

Как и все антрепренеры, он имел озябший и виноватый вид, говорил противным, заискивающим тенорком и каждую минуту давал впечатление человека, куда-то спешащего и что-то забывшего.

– Здравствуй, Василиск Африканыч, – быстро заговорил он, подходя к юбиляру. – Поздравляю тебя, голубчик… Ох, замучился! Ну, дай тебе бог, понимаешь… Ведь я тебя пятнадцать лет знаю! Ведь я тебя помню, когда ты еще у Милославского служил! Ох, забегался совсем.

Диамантов пугливо огляделся и, потирая руки, сел за стол.

– Сейчас у городского головы был, – продолжал он, подозрительно оглядывая тарелки. – Приглашал меня к чаю, да я отказался… Просто замучился, бегаючи! В подписке на обед я, кажется, не участвовал, а все-таки я… водки выпью.

– Продолжай, продолжай! – замахали руками актеры, обращаясь к юбиляру.

• Тигров еще больше нахмурился и заговорил:
• – Ежели, господа, кому-нибудь мои слова не понравились, тот пусть выходит, но я привык правду резать и… и никакого чёрта не боюсь… Никто не смеет мне запретить говорить… Да… Что хочу, то и гово… говорю… Я свободен!
• – Ну и говори!

– Я вообще желаю вам сказать, что в последние годы сценическое искусство па… пало… А почему? А потому, что оно попало в руки… (трагик сделал зверское лицо и продолжал шипящим полушёпотом)… попало в руки гнусных кулаков, презренных рррабов, погрязших в копейках, палачей искусства, созданных, чтоб пресмыкаться, а не главенствовать в храме муз! Да-а!

– Постой, постой, – перебил его Диамантов, накладывая себе в тарелку гуся с капустой.

 – Совсем не то! Искусство, действительно, пало, но почему? Потому что изменились взгляды! Теперь принято требовать для сцены жизненность.

Мамочка моя, для сцены не нужна жизненность! Пропади она, жизненность! Ее ты увидишь везде: и в трактире, и дома, и на базаре, но для театра ты давай экспрессию! Тут экспрессия нужна!

– Кой чёрт экспрессия! Нужно, чтоб жуликов да прохвостов поменьше было, а не экспрессия! Чёрт ли в ней, в экспрессии, если актеры по целым месяцам жалованья не получают!

– Вот видишь, какой ты! – вздохнул антрепренер, делая плачущее лицо. – Всегда ты норовишь сказать какую-нибудь колкость! И к чему эти намеки, полуслова? Говорил бы прямо, в глаза… Впрочем, мне некогда, я ведь на минутку забежал… Мне еще в типографию сбегать нужно…

Диамантов вскочил, помялся около стола, тоскливо покосился на гуся и, отдав общий поклон, засеменил к выходу.

– А креслице-то вы из театра взяли! – сказал он, подойдя к двери и указывая на кресло, на котором сидел юбиляр. – Не забудьте назад принести, а то «Гамлета» придется играть, и Клавдию не на чем сидеть будет. Доброго здоровья!

По его уходе юбиляр надулся.

– Так порядочные люди не делают, – заворчал он. – Это подло с вашей стороны… Отчего вы меня не поддержали? Я хотел этого собаку вдрызг разбить…

Когда после десерта дамы распрощались и уехали, юбиляр совсем раскис и стал неприлично браниться. Винные бутылки были уже пусты, а потому актеры опять начали с водки. Со всех концов стола посыпались анекдоты, а когда запас анекдотов иссяк, начались воспоминания о пережитом. Эти воспоминания всегда служат лучшим украшением актерских компаний.

, повествует о виденном и слышанном… Иногда достаточно бывает выслушать какого-нибудь захудалого, испитого комика, вспоминающего былое, чтобы в вашем воображении вырос один из привлекательнейших, поэтических образов, образ человека легкомысленного до могилы, взбалмошного, часто порочного, но неутомимого в своих скитаниях, выносливого, как камень, бурного, беспокойного, верующего и всегда несчастного, своею широкою натурой, беззаботностью и небудничным образом жизни напоминающего былых богатырей… Достаточно послушать воспоминаний, чтобы простить рассказчику все его прегрешения, вольные и невольные, увлечься и позавидовать.

В часу десятом обедающие стали расплачиваться за обед, что, конечно, не обошлось без длинных разговоров и вызова хозяина гостиницы. Так как рано еще было спать, из «Карса» все актеры отправились в «Грузию», где играли на биллиарде и пили пиво.

– Господа, шампанского! – разошелся юбиляр. – Сегодня же… желаю пить шампанское! Угощаю всех!

Но шампанского не пришлось пить, так как у трагика в карманах не нашлось ни копейки.

– Грриша! – бормотал он, выходя из «Грузии» с Борщовым и Виоланским. – Нам бы еще в «Пррагу» съездить… Рано еще спать! Где бы пять целковых достать?

Актеры остановились и начали думать.

– Знаешь что? – надумал Виоланский. – Снесем-ка Дергачову альбом! На кой чёрт он тебе сдался? Ей-богу! Даст три целковых – и будет с нас!

Юбиляр согласился, и через четверть часа трое путников уже стучались в ворота Дергачова.

Источник: https://iknigi.net/avtor-anton-chehov/13213-yubiley-anton-chehov/read/page-1.html

Краткое содержание Юбилей Чехов

Банк N-ского Общества взаимного кредита готовится к 15-летней годовщине. Сотрудники нарядны, в помещении царит праздничная атмосфера.

Бухгалтеру Кузьме Николаевичу Хирину не до торжеств. Четвертые сутки он сидит в кабинете председателя правления Андрея Андреевича Шипучина и пишет юбилейный доклад, подсчитывая цифры на счетах.

Старик устал, он раздражен, к тому же неважно себя чувствует. Нервы успокаивает лишь обещанная премия в виде золотого жетона и трехсот целковых.

Хирин надеется: каторжный труд будет оценен, иначе под горячую руку можно и до преступления дойти.

В кабинет входит расфуфыренный Шипучин с подаренным сослуживцами альбомом. Яркий поношенный пиджак, шарф и валенки Хирина вызывают недоумение щеголя, ведь в любой момент может явиться депутация от членов банка! Шипучин справляется: успеет ли бухгалтер закончить в срок? Тот кивает головой, добавив: осталось листов пять, главное – чтоб никто не мешал.

Шипучин берет часть доклада, начинает читать, но тут же жалуется на собственные проблемы и обращается к Хирину с вопросом – отчего тот так не любит женщин? С утра супруга его с жалобой приходила, дескать, Кузьма Николаевич с ножом за ней гонялся… Хирин просит ради праздника не лезть в его семейные дела, а начет женщин – так от них всякий вред и беспорядок.

Появляется Татьяна Алексеевна, она только с вокзала и переполнена впечатлениями от поездки, которыми хочет поделиться с мужем. Шипучин терпеливо слушает жену. Бухгалтер, перебирая косточки счет, недовольно морщится. Председатель пытается выпроводить гостью, но та считает, что ее рассказ и Гирину будет интересен.

Пока Шипучин изучает прошение, супруга продолжает щебетать о поездке. Хирин сбивается, начинает считать заново. Супруг просит жену пойти пообщаться с его коллегами.

Председатель объясняет посетительнице: ей следует обратиться в ведомство по месту службы мужа. Но та уже в пяти местах побывала – нигде прошение не принимают.

Одна надежда на банкира… Мерчуткина согласна получить от него 15 рублей, остальные подождать. Шипучин терпеливо объясняет старухе нелепость ее просьбы, но она продолжает давить на жалость.

Хирин возмущается – шум мешает сосредоточиться.

Утомленный Шипучин сбегает из кабинета, предлагая бухгалтеру объясниться с Мерчуткиной. Старуха начинает пересказывать историю с мужем и просить денег. Хирин оскорбительным тоном требует покинуть помещение.

Возвращается чета Шипучиных. Татьяна Алексеевна продолжает делиться впечатлениями. Мерчуткина жалуется на грубость бухгалтера.

Хирин призывает гнать ее в три шеи, но банкир не хочет шума и дает старухе 25 рублей. Жена не желает уходить, не досказав историю.

Старуха мнется и, наконец, спрашивает: нельзя ли мужу вернуться на работу?.. Шипучин, чуть не плача, сам просит Хирина выгнать Мерчуткину.

Непонятливость женщины приводит его в бешенство – он угрожает расправой и пускается вдогонку за Шипучиной. На ходу переключается на старуху – она тоже пытается бежать, но падает без чувств в объятия председателя банка.

Татьяна Алексеевна в обморочном состоянии лежит на диване. Разбушевавшийся Хирин грозит расправиться со всеми…

Входит торжественная депутация с поздравлениями и подарками и тут же в смущении покидает кабинет…

(1

Источник: https://rus-lit.com/kratkoe-soderzhanie-yubilej-chexov/