Москва — петушки — краткое содержание рассказа ерофеева

История поэмы

Венедикт Ерофеев, создавший поэму, страдал алкоголизмом, что не мешало ему творить. Как рассказывает писатель, ничто не предвещало увлечения спиртным. Проблема подкралась неожиданно: когда он прогуливался по Москве, возникло желание купить водки — она была выставлена на витрине. В дополнение Венедикт Васильевич приобрёл пачку «Беломора». Выпив один раз, он уже не сумел остановиться.

По словам современников, хорошо знавших писателя, он вёл нищенский образ жизни и был практически бездомным.

Но пьянство не было обусловлено одним лишь слабоволием, как это обычно случается у людей, страдающих разного рода зависимостями.

Ерофеев протестовал против общепринятых норм, традиций и устоев, а спиртное стало наиболее подходящим и простым способом выразить свою позицию.

Произведение «Москва — Петушки» задумывалось как автобиографическое, и даже главного героя зовут так же, как автора. Создание поэмы началось в 1969 г., а в 1970 г. произведение было готово. Об издании в СССР в те годы не могло быть и речи. Сначала распространению поэмы способствовал Самиздат.

Автор не ожидал, что его детище станет популярным.

По его словам, поэма о путешествии алкоголика на небольшое расстояние была написана для нескольких друзей, чтобы в первой части они посмеялись, а во второй — задумались и опечалились.

Во вступлении Ерофеев предупредил, что в главе «Серп и молот — Карачарово» много матерщины, но впоследствии предпочёл убрать из текста почти все нецензурные выражения, так как на него ополчились критики.

Первое издание «Москва — Петушки» вышло в Израиле в 1973 г., а в СССР публикации пришлось ждать до 1980 г. Произведение появилось в журнале «Трезвость и культура», но не целиком: оно подверглось серьёзной цензуре и было опубликовано в урезанной версии. Спустя 10 лет Ерофеев скончался от рака горла.

Примечательно, что сына писателя тоже зовут Венедиктом, и живёт он именно в Петушках.

Образ жизни во многом похож на отцовский, с той разницей, что отпрыск не работает, не занимается творчеством и в целом не имеет источника дохода, кроме переиздания книг Ерофеева.

Журналисты неоднократно спрашивали Венедикта Венедиктовича о том, не жаль ли ему бездарно прожитых лет. Он отвечал так: «Жизнь прошла, как прошла, ну и чёрт с ней».

Схема произведения

Книга «Москва — Петушки» Венедикта Ерофеева — это одновременно и поэма в прозе, и автобиографическая повесть. По объёму она небольшая, и прочесть весь текст можно за 2,5−3,5 часа. Структура довольно необычна для такого произведения: текст разделён на множество коротких глав, причём длина некоторых не превышает 2−3 абзацев. Это авторский приём, цель которого — показать связь между событиями и отрезками пути.

Действие каждой главы разворачивается в промежутке между двумя соседними остановками. Похожую структуру ранее использовали и другие авторы, в основном те, которых можно причислить к новаторам.

Первые главы, где рассказывается о приключениях Вени до того, как он покинул Москву, тоже небольшие.

Они поделены по такому принципу: каждая миниатюрная часть посвящена событиям, случившимся с героем в определённом месте:

• на пути к Курскому вокзалу;
• на площади;
• в ресторане;
• по дороге из магазина на электричку.

Краткое содержание

Проводить анализ произведения «Москва — Петушки» невозможно без ознакомления с сюжетом. Повесть начинается с того, что главный герой направляется к Курскому вокзалу, чтобы посмотреть расписание и сесть на электричку до Петушков, а по дороге вспоминает, как провёл вчерашний день. Его мучает сильное похмелье, но приобрести спиртное негде, потому что магазины ещё закрыты. Венедикт заходит в ресторанчик, где надеется выпить, но получает отказ. Герой упорствует в своём стремлении купить «хересу», и в итоге сотрудники заведения вышвыривают его с чемоданом на улицу.

Путь на Курский вокзал продолжается, и по дороге герою всё же удаётся раздобыть алкоголь. Он идёт к поезду и ведёт мысленную беседу с читателем. В чемодане у любителя выпить лежат 3 бутылки со спиртным, из которых одна уже наполовину выпита. Кроме «Российской» и «Кубанской» водки, персонаж запасся бутербродами, чтобы было чем закусить.

Сначала герой пребывает в плохом настроении, но по мере приближения к электричке понемногу оживляется.

В дороге он разговаривает с ангелами, Богом и непонятными людьми, причём все персонажи — плод воспалённого воображения. По ходу повествования к Вене будут являться и другие сущности, например, Сфинкс.

Добравшись до электрички, Веня выпил, но приободриться ему удалось не сразу, а только у станции Карачарово.

Воспоминания Вени и знакомство с попутчиками

Ерофеев, с которым можно отождествлять главного героя, разбавляет повествование историями, происходившими в его жизни в разное время. Обо всём он рассказывает с чёрным юмором, в характерной издевательской манере, которая сохраняется на протяжении всей повести. Пример — увольнение с должности бригадира.

На работе бригада Венедикта должна была разматывать барабан с кабелем. Затем провода укладывали под землю.

На самом деле рабочие весь день распивали алкоголь, а «наверх» регулярно отправляли отчёты, из которых следовало, что рабочий процесс идёт своим чередом. Однажды Вениамин решил усовершенствовать досуг рабочих и ввёл систему графиков.

С того дня каждый рабочий должен был отчитываться о количестве выпитого. Бумаги с графиками случайно увидело руководство, после чего Веничку «наконец-то, и попёрли».

От расстройства незадачливый герой решил «плюнуть на каждую ступеньку общественной лестницы». Он предвкушает встречу с подругой, живущей в Петушках. Чтобы развлечь себя в дороге, Веничка пьёт «Кубанскую». Философские монологи продолжаются. Теперь герой рассказывает, как вызвать икоту и отыскать периодичность в её появлении. Веня подходит к исследованию серьёзно, составляя сложные уравнения.

Рассуждения об икоте сменяются рецептами алкогольных напитков. Это не простые коктейли, а «благородные» составленные из парфюмерных средств и других компонентов, не предназначенных для внутреннего употребления. Например, в состав «Ханаанского бальзама» входят такие жидкости:

• очищенная политура;
• бархатное пиво;
• денатурат.

Ещё один загадочный коктейль — «Дух Женевы». По мнению Венички, его следует пить вместо «бальзама», чтобы предотвратить «вызревание тёмных сил». Рецепт благородного напитка, приведённый героем:

• спиртовой лак — 150 г;
• пиво «Жигулёвское» — 200 г;
• средство от потливости ног — 50 г;
• одеколон «Белая сирень» — 50 г.

Через некоторое время Ерофеев знакомится с соседями по вагону. Среди них тоже есть любители алкоголя, поэтому сразу завязывается непринуждённая беседа.

Веничка рад блеснуть эрудицией и поговорить как о вечном, так и о насущном. Герой увлечённо рассказывал, как свободно он пересекал границы и однажды его представили самой королеве Британии.

На самом интересном месте монолог прервался, потому что в вагон зашли контролёры.

Галлюцинации и забытье

Семёныч был старшим ревизором, и у него было своё правило. Поскольку до Петушков почти все ехали без билетов, он штрафовал «зайцев», но делал это особым образом. С безбилетников пожилой контролёр взимал таксу — по 1 грамму спиртного за километр. Так, если человек ехал в Усад из Чухлинки, он должен был налить 90 граммов. После этого пассажир мог ехать спокойно, что он обычно и делал, вальяжно раскинувшись на сиденье.

Когда контролёры ушли, Веничка и его попутчики продолжили поглощать спиртное, попутно обсуждая политику, культуру, искусство и другие «высокие материи».

Периодически главный герой впадает в забытье, и во время одного такого эпизода к нему приходит Сфинкс. Это фантастический монстр с «бандитской рожей», зато без хвоста и ног. Герою чудится, что Сфинкс загадывает ему загадки, одна сложнее другой.

Веня отказывается разгадывать эти головоломки, ссылаясь на то, что все они с «поросячьим» подтекстом.

Когда изрядно пьяному герою не удалось ответить ни на один вопрос, чудище потащило его в тамбур, а затем, хохоча, растворилось. Путешественник понемногу пришёл в себя и увидел отдаляющуюся надпись «Покров».

Ведь надпись была не с той стороны, где ей положено находиться, когда поезд направляется из Москвы.

Получалось, что Веня ехал в противоположном направлении и скоро должен был снова оказаться на Курском вокзале. Путешественник заметался, пытаясь вспомнить, где стоял его чемоданчик.

Герой снова впал в беспамятство, ему стали чудиться странные вещи и мерещиться разные люди. Одни кричали на него, другие хватали, третьи били, а четвёртые лезли целоваться.

Одна галлюцинация сменяла другую, и всё это напоминало «пламень», «лёд» и «жаркий туман». Когда Ерофеев пришёл в себя, поезд уже прибыл в Москву.

Возвращение в столицу

Когда состав доехал до Курского вокзала и остановился, Веня долго не мог понять, где он находится, и до последнего надеялся, что в Петушках. Улицы подозрительно расширились, и только когда вдалеке показался Кремль, ситуация прояснилась.

Жить герою оставалось недолго, но он об этом ещё не знал. Его поразило, что Кремль, к которому он столько раз шёл, попадая вместо этого на Курский вокзал, сиял «во всём великолепии» именно теперь, когда не нужен. Блуждать по городу мужчине пришлось недолго — на него напали налётчики. Путешественник спасался бегством, молил Господа и ангелов о помощи, но тщетно.

Догнав пьяного героя в подъезде какого-то дома, молодчики стали его избивать, а затем один из них достал шило с деревянной рукояткой. Пока остальные держали мужчину за руки, главарь вонзил остриё Вене в горло. Перед смертью герой увидел большую букву «Ю» и ощутил такую боль, о которой ранее не подозревал.

Литературная ценность

Жанр произведения «Москва — Петушки» — поэма. Текст сложно охарактеризовать как повесть, потому что в нём нет множества событий.

Также он не подходит под определение романа, поскольку отсутствует большое количество сюжетных линий. В основе повествования — похождения и размышления главного героя, но произведение ценно не этим, а богатством лексики.

Автору удалось передать и переплести несколько уровней языка:

• социального дна;
• религии;
• идеологии;
• искусства;
• официальных газет;
• производства.

В обычной жизни они не пересекаются, и герой, пока остаётся трезвым, придерживается рамок. Но как только Веничка напивается, он получает ключ к свободному выражению мыслей, и тогда в его рассуждениях переплетаются все языковые стили. Научные термины соседствуют с матерщиной, а возвышенная лексика — с просторечными выражениями и канцеляритом.

Знатоки русского языка, истории, культуры, философии и религии найдут в этом произведении немало материала для анализа.

Автор проводит параллели с сюжетами из Библии, обогащает текст образами, характерными для Ренессанса и Средневековья, делает отсылки к классическим литературным произведениям, и это только вершина айсберга.

Недаром после публикации полной версии некоторые цитаты стали афоризмами, например, «и немедленно выпить».

Отзывы

В школьные годы поэму «Москва — Петушки» изучали, но то ли я её не читал, то ли не помню впечатлений. По-настоящему открыл для себя это произведение уже в солидном возрасте. Хорошо понимаю автора, так как сам вырос в советское время. С другой стороны, пить или нет — личный выбор каждого, и не стоит оправдывать алкоголизм убеждениями и принципами.

В школе проходили поэму, но восторгов у меня она не вызвала. Думаю, что особого смысла здесь нет, таких «героев» много в каждом городе и посёлке. Просто рассуждения пьющего человека выдали за интеллектуальный юмор.

Автор блестяще передал атмосферу советского периода и показал, каким опасным бывает город ночью. Недаром по мотивам поэмы есть множество театральных постановок. На одном спектакле мне даже удалось побывать, но в комментарии всего не расскажешь. Отмечу только, что сюжет произведения достоин большой сцены, а Ерофеев был настоящим гуманистом, а не просто любителем выпить.

Источник: https://nauka.club/literatura/kratkie-soderzhaniya/moskva-petushki.html

В. Ерофеев, «Москва – Петушки»: краткое содержание по главам

Одним из самых известных советских произведений 70-х гг. является повесть «Москва – Петушки». Краткое содержание книги, написанной Венедиктом Ерофеевым, — это рассказ о главном герое Вене (Веничке), который едет на электричке из столицы СССР в небольшой районный центр во Владимирской области.

Завязка сюжета

Свою самую знаменитую повесть Ерофеев написал в 1970 году. Вскоре она появилась в самиздате. Ни в одном советском издательстве времен застоя ее бы не опубликовали из-за смелого юмора о тогдашней действительности.

«Москва – Петушки» (краткое содержание) — это стилистическая смесь отсылок к Библии, газетным штампам СССР и произведениям классиков.

Необычная структура и язык написанного сделали повесть ярким явлением русского постмодернизма 1970-х.

Сюжет начинается следующим образом. Веня Ерофеев (герой является прообразом автора и носит такое же имя и фамилию) на электричке едет из Москвы в небольшой городок Петушки.

Автор с помощью красноречивых описаний намекает, что это место слишком хорошее, чтобы быть правдой.

По привычке Ерофеев берет с собой в качестве гостинца конфеты «Васильки». Вкусы главного героя этим не ограничиваются. «Москва – Петушки» (краткое содержание) — это повесть, рассказывающая о запойном алкоголике, у которого постоянно возникают неприятности и конфликты с окружающими из-за своих пагубных пристрастий.

Структура повести

Повесть «Москва – Петушки» (краткое содержание) не отличается большим объемом. При средней скорости чтения ее можно закончить за три часа. Тем не менее, автор выбрал необычную структуру для такого маленького произведения.

Оно разбито на десятки глав. Некоторые из них по своему размеру не превышают двух абзацев. У такого деления на главы есть своя сюжетная логика.

Каждая озаглавленная часть повести – это отрезок между двумя близлежащими станциями, который проезжает главный герой.

Подобные структурные приемы были присущи новаторским авторам того времени. Был среди них и Венедикт Ерофеев.

«Москва – Петушки» (краткое содержание) в первых нескольких миниатюрных главах рассказывает о приключениях незадачливого путешественника на Курском вокзале, откуда отходит его поезд.

В местном ресторанчике Веничка хочет выпить, но продавщица, к его удивлению, говорит, что алкоголь кончился. Мучившегося от похмелья покупателя вытолкали из ресторана.

Монологи главного героя

Главный герой оказался в электричке с небольшим чемоданом в руке. Внутри лежали две бутылки «Кубанской» водки, еще половина «Российской», а также два бутерброда на закуску. Ерофеев в своем внутреннем монологе делится с читателем разными способами правильного проведения ритуала выпивки.

У главного героя появляются воображаемые собеседники – Бог, ангелы, неизвестные люди. Галлюцинации сопровождают путешественника до самого конца повествования. Сначала Веня пребывает в унынии. В главе «Серп и Молот – Карачарово» он, наконец, в первый раз выпивает в тамбуре, после чего заметно приободряется.

Воспоминания Вени

Ерофеев часто отвлекается от происходящего и рассказывает об историях из его жизни. Все они наполнены черным юмором и издевкой. Это характерные черты повести «Москва – Петушки».

Краткое содержание историй Вени приблизительно одинаковое. Например, Ерофеев вспоминает, как его лишили бригадирства на работе. Он и его подчиненные должны были разматывать кабель.

Вместо этого бригада пила или проводила время за карточной игрой в секу.

Веня, как руководитель, ввел плановые нормы по потреблению алкоголя в коллективе. Каждый член коллектива должен был сдавать ежемесячную отчетность в виде графиков с диаграммами. Эти бумаги случайно оказались у начальства. За свою выходку Веня остался без работы.

Знакомство с попутчиками

После вышеописанного происшествия главный герой, по его собственному выражению, «наплевал на общественную лестницу» и загулял. Теперь он ждет не дождется, когда окажется в Петушках у своей подруги.

Раз в несколько станций Ерофеев пьет «Кубанскую», чтобы скрасить дорогу. В своих монологах путешественник занимается исследованием пьяной икоты с помощью математических уравнений.

Также он открывает перед читателями секреты рецептов алкогольных коктейлей из политуры и средств парфюмерии.

Краткое содержание по главам не может обойтись без упоминания о Семеныче. Так зовут контролера электрички. Он ловит безбилетников и заставляет их платить штраф в виде наливания спиртного. Веничка – единственный пассажир, которому удается избежать такого наказания.

Вместо того чтобы платить алкоголем, главный герой рассказывает Семенычу свои остроумные истории.

Сфинкс

Веничка продолжает пить со своими попутчиками. Он завязывает разговоры о культуре, истории, политике и продолжает поглощать все, что содержит хотя бы малую долю спирта.

Без таких эпизодов сложно представить повесть «Москва – Петушки».

Краткое содержание (Венедикта Васильевича лучше читать в оригинале для восприятия всей колористики его произведения) не может обойтись без упоминания о сфинксе.

Это мифическое существо является главному герою во время его очередного забытья. У монстра нет ног и хвоста, зато он обладает «бандитской рожей». Как и полагается сфинксу, он загадывает Вене загадки. Из-за алкогольного опьянения главного героя они отличаются абсурдностью.

Например, сфинкс спрашивает, сколько раз знаменитый ударник Алексей Стаханов ходил в туалет по малой нужде при условии, что у него почти каждый день был запой.

Вене не удается разгадать загадку, и монстр тащит его в тамбур, после чего незадачливый путешественник, наконец, приходит в себя.

Забытье

Электричка уже приближалась к Петушкам, когда Веничка в алкогольном опьянении в очередной раз забылся. У него начались галлюцинации о том, что в «Петушинском» районе Владимирской области произошла революция. Восставшие избрали Веню президентом. Однако скоро ему пришлось отречься от власти и очнуться.

В этот момент происходит важное событие для сюжета повести «Москва – Петушки». Краткое содержание произведения мы закончим тем, что Веня понимает, что он проспал цель своей поездки. Когда он пришел в себя, электричка уже ехала обратно в Москву.

Возвращение в Москву

Наконец поезд вернулся на Курский вокзал. Веничка вышел на перрон, после чего подвергся нападению четырех преступников. Молодчики избивают путешественника. Это неожиданный поворот в сюжете произведения «Москва – Петушки». Краткое содержание поэмы в прозе будет уместно подытожить следующим образом: это пример повести с необычным форматом и стилем повествования.

Веничка пытается убежать от налетчиков. Он оказывается у Кремля. В самом начале повести главный герой мечтал увидеть брусчатку Красной площади. Теперь его желание, наконец, исполнилось. Однако легче от этого Ерофееву не стало. Веня пробегает мимо памятника Минину и Пожарскому. Его жизнь заканчивается в неведомом подъезде, где преступники настигают главного героя и вонзают ему в горло шило.

Трагическая концовка произведения оказалась пророческой. Автор повести скончался через двадцать лет после ее написания от рака горла.

Источник: https://autogear.ru/article/238/789/v-erofeev-moskva-petushki-kratkoe-soderjanie-po-glavam/

О чем поэма москва – петушки?

Литературоведы пишут множество научных трудов об этом произведении, подвергая его анализу и находя в нем все более глубокие пласты смысла. Поэма переведена на множество языков, по ней поставлены десятки спектаклей. Поэме даже установлен памятник! Но к сожалению, большинство людей считает, что «Москва – Петушки» – это такая забавная история про то, как мужик бухает в электричке.

История

Автор поэмы «Москва–Петушки» Венедикт Ерофеев сам очень много пил. Как он сам рассказывал, его алкоголизм наступил мгновенно. Во время прогулки по Москве он вдруг увидел на витрине магазина водку. Зашел, купил «четвертинку» и пачку «Беломорканала». Выпил и больше не останавливался.

Как следствие, Ерофеев жил в нищете и был чуть ли не бомжом. Но современники, хорошие знакомые писателя, уверяют, что это не было следствием слабости или болезненного алкоголизма. Пьянство Ерофеева не было самоцелью. Это был сознательно выбранный путь в жизни – протест общественным устоям.

Это отражено и в поэме «Москва–Петушки». Не случайно главного героя произведения тоже зовут Веничка. Произведение во многом автобиографическое. Поэма писалась в 1969-1970-х годах. Естественно, в Советском Союзе долгое время не издавалась и распространялась посредством Самиздата. Впервые была напечатана в 1973 году в Израиле. В СССР официально была впервые опубликована лишь в конце 80-х в очень урезанном виде в журнале «Трезвость и культура».

В 1990 году Венедикт Ерофеев умер от рака горла. Его сын – тоже Венедикт – живет в Петушках. Нигде не работает, ничего не умеет, кормится с переизданий книг покойного родителя. На вопрос, не жалеет ли, что так бездарно прожег свою жизнь, цитирует отца: «Жизнь прошла, как прошла, и х… с ней».

Сюжет

Веня Ерофеев едет в электричке из Москвы в Петушки к любовнице и ребенку. В пути он много пьет, разговаривает с другими алкоголиками на различные философские темы и размышляет. Периодически он видит галлюцинации. Петушки в его монологах представляются неким райским утопическим местом.

Ему не терпится туда попасть: «Петушки — это место, где не умолкают птицы ни днем ни ночью, где ни зимой, ни летом не отцветает жасмин. Первородный грех — может, он и был — там никого не тяготит.

Там даже у тех, кто не просыхает по неделям, взгляд бездонен и ясен…» Вдруг Веничка обнаруживает, что едет не из Москвы в Петушки, а из Петушков в Москву: пока он был мертвецки пьян, поезд развернулся и поехал обратно. Когда Веня возвращается в Москву, за ним бросаются в погоню четверо неизвестных.

Они догоняют его и закалывают шилом в горло. Поэма заканчивается следующими словами:

«С тех пор я не приходил в сознание, и никогда не приду».

Композиция

Поэма начинается в неизвестном подъезде, где с похмелья просыпается Веничка. Он идет на Курский вокзал, покупает алкоголь, и отправляется на поезде в Петушки. Сюжет отмеряется станциями, которые проезжает главный герой. Это отражено в названиях глав: «Реутово – Никольское», «Никольское – Салтыковская», «Салтыковская – Кучино» и т. д.

Наибольшую известность получила глава «Серп и молот – Карачарово». Она состоит лишь из обрывка фразы: «И немедленно выпил…» В предисловии ко второму изданию Венедикт Ерофеев объясняет это так: «Первое издание «Москва — Петушки», благо было в одном экземпляре, быстро разошлось.

Я получил с тех пор много нареканий за главу «Серп и молот — Карачарово», и совершенно напрасно.

Во вступлении к первому изданию я предупреждал всех девушек, что главу «Серп и молот — Карачарово» следует пропустить, не читая, поскольку за фразой «и немедленно выпил» следует полторы страницы чистейшего мата, что во всей этой главе нет ни единого цензурного слова, за исключением фразы «и немедленно выпил».

Так будет лучше, потому что, во-первых, меня станут читать подряд, а во-вторых, не будут оскорблены».

Еще одна примечательная глава – «Электроугли – 43-й километр». В ней автор отступает от своей манеры повествования и дает рецепты совершенно безумных коктейлей, в которые входят преимущественно одеколоны, лосьоны и разного рода технические жидкости.

О чем произведение?

Несмотря на то, что произведение «Москва–Петушки» написано в прозе, оно называется поэмой. И это неспроста. Это не роман, поскольку «Москва–Петушки» – не жизнеописание человека. Это именно поэма и текст является именно поэтическим. Следить при чтении этой поэмы важнее не за похождениями Венички, а за изменениями языка, которым написано произведение.

В этом кроется самое интересное! В поэме отражены некоторые «уровни» русского языка, которыми пользовались в то время (да и сейчас): *Язык идеологии
*Язык официозных газет
*Язык производства
*Язык религии
*Язык искусства
*Язык социального дна

И каждый из этих «уровней» – это некие рамки, за которые в обыденной жизни ни в коем случае нельзя выходить.

Ерофеев же как бы говорит, что он не укладывается в эти рамки. Он бесконечен!

Главный герой, стараясь придерживаться определенного «уровня» языка, напиваясь, выходит за эти рамки. Алкоголь – лишь некое средство, ключ к свободе. Он раскрепощает лирического героя, и Веничка скачет с одного «уровня» на другой. Поэтому в тексте поэмы в одном абзаце могут быть употреблены строгие политические термины, возвышенная лексика искусства и рядом с ними – гадкие матерки: «Как бы то ни было — меня поперли. Меня, вдумчивого принца-аналитика, любовно перебиравшего души своих людей, меня — снизу — сочли штрейкбрехером и коллаборационистом, а сверху — лоботрясом с неуравновешенной психикой. Низы не хотели меня видеть, а верхи не могли без смеха обо мне говорить. «Верхи не могли, а низы не хотели». Что это предвещает, знатоки истинной философии истории? Совершенно верно: в ближайший же аванс меня будут п..дить по законам добра и красоты, а ближайший аванс — послезавтра, а значит, послезавтра меня измудохают».

И это даже не вершина айсберга, а его самая макушечка. В поэме «Москва–Петушки» для филологов заложен неиссякаемый материал для анализа. Здесь и параллели с библейским сюжетом, и отсылки к классической литературе, и мотивы карнавальной культуры Средневековья и Ренессанса, и много-много чего помимо этого.

Если вы уже читали «Москва–Петушки», настоятельно рекомендуем прочитать еще раз. С каждым новым прочтением поэма будет открываться для вас с новой стороны. И вы, наконец, увидите, что забавные байки про алкашей – лишь тонкий слой пыли на толще глубокого смысла произведения.

Источник:

Ссылки по теме:

Источник: https://fishki.net/1892643-o-chem-pojema-moskva—petushki.html

Венедикт Ерофеев — Москва — Петушки

Поэма «Москва — Петушки» — самое популярное произведение потаенной русской литературы последних десятилетий, переведенное почти на двадцать языков мира.

В. С. Муравьев

Предисловие

автор которого не знает, зачем нужны предисловия и пишет нижеследующее по инерции отрицания таковых, пространно извиняясь перед мнимым читателем и попутно упоминая о сочинении под названием «Москва — Петушки».

Для начала — для пущей честности, для непрофессиональной искренности — надо признаться, что пес его знает, зачем и для кого предисловия пишутся. Я их много написал — и вот чем дальше, тем больше… недоумеваю.

Нет, зачем печатаются — это я знаю: чтоб у книги было предисловие, а то как же без предисловия? Бог один знает, что могут (а ведь могут — в третьем безличном лице множественного числа) подумать. Подумают: почему это книга вдруг без предисловия? А не значит ли это?

— Для начальства, что ли? — грубо и напрямик спросит кто-нибудь, и я задумчиво покачаю головой: нет, вряд ли. Не читает начальство предисловий, ей-Богу, не читает.

Ну за каким, сами посудите, лешим начальству, будь оно, как Змей Горыныч, минимум о семи головах, читать, что, положим, Радищев «заполнил целый этап, воплотив собой вершину»? Или что Гоголь, век мне — или ему? — свободы не видать, «стремился пробудить у читателей чувство протеста»? Или даже что новоявленный Венедикт Ерофеев, о котором какая ни на есть речь ниже, «резок, беспощаден и безбоязнен в обличении пороков своих сограждан»? Ишь Ювенал выискался!

Если бы пропускное начальство это прочло и этому поверило, оно бы нипочем не пропустило напечатанную вслед за вышепроцитированным предисловием С.

 Чупринина «беспощадно и безбоязненно» изрезанную, но все же сногсшибательную поэму Ерофеева в журнале «Трезвость и Культура» (№№ 12/1988, 1–3/1989).

Нет, скажу я еще раз, тоже грубо и тоже напрямик, не читает начальство предисловий, разве что по-печатному, в качестве докладов, нимало не вникая в смысл написанного печатными буквами. Но это особь-статья, тем более, что так оно и надо.

Стало быть, не для начальства — а для кого тогда? Кто это, интересно бы знать, вместо того чтобы прочесть первую магическую фразу поэмы «Все говорят — Кремль, Кремль» — и, разиня рот, отфыркиваться от дальнейшей прозы с восклицаньями «то есть как это?», «то есть что же это?» или наоборот «Ба! Ура! Ого-го! Эх! Ух! Чу!» и т. д. — кто, собственно, будет читать и одобрять это вот предисловие, которое я пишу непонятно для кого и Бог весть зачем? Ах, да — пишу, чтобы все-таки было хотя бы предисловие, а то ведь могут подумать…

Ну, если на то пошло, я его не пишу, а, выражаясь профессионально, кое-как моделирую спиральную композицию поэмы — на кого, что называется, тот же Бог пошлет, на того и моделирую. А уж что смоделируется… об этом пока молчок.

Живучи на Руси, нельзя не путешествовать хотя бы туда-сюда; иначе, чего доброго, окажется, что и не на Руси живешь, а в каком-то славяно-греко-латинском захолустье, из которого, пожалуй что, и не выберешься без посторонней, предположительно революционной помощи.

Рискну даже предположить, что и руку-то за этой опасной помощью протягивали (а ведь протягивали! увы, и кому только не протягивали!) от страха, если не от ужаса все перед той же славяно-греко-латинской Русью, ужаса мучительного, трясучего и, что хуже всего, беспомощного.

А может быть — и, пожалуй, даже наверняка — ужаса безотчетного.

«Я взглянул окрест меня» — и отправился в путешествие: «ужели сия грозная мачеха (природа, чтоб вы чего не подумали — В. М.

) произвела нас для того, чтоб чувствовали мы бедствия, а блаженство николи»? И в дорогу без оглядки — айда, ребята, узнавать-выяснять, кому на Руси жить хорошо, а то вот нам-то что-то почему-то плоховато.

Сыщем-отыщем, кому хорошо, вытянем его за ушко да на солнышко, разберемся с ним по-свойски — и тады ой, тады мы, ладно, и дальше согласны терпеть, а так хоша мы и терпим и на все готовы, но терпежу нашего больше нет.

Терпежу и правда как есть нету — и кого ни линчуй, а станет его еще меньше — только вот на Руси вовсе не так уж плохо жить, и об этом, верьте слову, все-все у Ерофеева, с первой до последней строчки. Мало того, есть мнение и возникает подозрение, что хорошо-то жить на Руси не иному кому, как самому Веничке, его-то и надо за ушко… «Мне, например, здесь очень нравится.

Если что не нравится — так это запрет на скитальчество. И — неуважение к Слову. А во всем остальном…» — так говорит иудейскими устами «сегодняшнего дня крикогубый Заратустра» в веничкиной пиэсе, и недаром говорит, даром что иудейскими устами. И стало быть, линчевать за благоденствие следует не кого иного как… Но не будем забегать вперед. Линчуют, будьте благонадежны, обоих.

Однако сорвались — точь-в-точь как «платоновцы» из более чем гениального «Происхождения мастера» — искать напропалую и познавать на опыте. Как герои-посланцы Платонова, как Радищев.

Я, конечно, путаю, и путаю нарочно: однако же, изволите или не изволите видеть, но нет этой пропасти между русской интеллигенцией (если только не обзывать ее «образованщиной» и не отчислять по разряду злокозненных инородцев) — и русским народом.

Надо ли объяснять, какой «этой» пропасти? Не надо — нету ее, и все тут, и поэма Венедикта Ерофеева — тому живое и трепетное доказательство.

Путь у них у всех один и тот же, путь правдоискательства, хоть и в разные стороны — из Петербурга ли в Москву, из Москвы ли в Петербург, он же Санкт-Ленинград… вот он и пролег, брякая железнодорожными названиями, аж от Москвы до самых до Петушков — ну, правда, в Петушках ни правдо-счастья-искателю Веничке, ни его читателям, увы, не бывать.

Как не находится пути в Москве к Кремлю (к тому, о котором «все говорят: Кремль, Кремль»), так же нет его, и пути из Москвы. Интересно бы хоть обозначить ту кривую, по которой движется автор-повествователь. Скорее всего, это лента Мёбиуса. И на мой взгляд, это ленточное развертывание сюжета (и встречного антисюжета) — такое же, как у Радищева, как у Пушкина.

Однако у Ерофеева есть кое-что новое — удивляться не будем! — и очень даже новое.

Отчасти новизна эта связана с развертыванием сюжета — таким же, да не таким. Отчасти, да не совсем. Целиком, да не полностью. С развертыванием, сказал я. А можно бы — с вытряхиванием или даже выпряданием, а еще лучше — с самоходной инсценировкой российской фантасмагории.

Новизну эту впервые замечаем у позднего Щедрина, и Ерофеев щедринствует гораздо больше, чем это заметно с первого, второго и третьего взгляда.

(Тут автор данного предисловия в очень выгодной ситуации: перепечатав по случаю советских 1970-х поэму раз эдак шесть, он имел некоторую возможность присмотреться к тексту.)

Оставляя Гоголя в стороне («Гордый гоголь быстро несется», — как говаривал автор «Тараса Бульбы»), я считаю — или, если угодно, мне представляется, что противоирония в русской литературе впервые отчетливо явлена у Козьмы Пруткова; она разбросана по всем сочинениям А. К.

 Толстого, даже не скажу, что по ироническим в особенности; и пышным расцвела она цветом в позднещедринских сочинениях — скажем, в «Письмах к тетеньке», «Современной идиллии», «За рубежом». Сочинениях изумительно неоцененных, ибо в них искались исключительно обличения. Как бы даже и находились, но какие-то странные, вкривь и вкось.

Никак нельзя согласиться с Набоковым, который устами любимого героя полагал, будто бы Щедрин так-таки «дерется оглоблей». Он это полагал с чужих слов, и глуповато полагал: жаль, возражателей не нашлось, но откуда они взялись бы! Перемерли они, возражатели.

А возразил бы ему некто Писарев, Дмитрий Иваныч. У него, у Писарева, был революционный образ мысли, обостренный чуть не лермонтовской иронией, и уж ему-то, почти как Лермонтову, все было иронически понятно на сто с лишним процентов, а витиеватое и как-то не прямо идущее к делу щедринское остроумие расцветало для него «цветами невинного юмора».

В чем, впрочем, нет ничего удивительного: с тем и возьмем. Москва, говорите, Петушки? Есть у нас попутный маршрут величайшего и непроизвольного мастера противоиронии: Игоря Северянина.

Из Москвы — в Нагасаки! А из Нью-Йорка — куда бы вы думали? На Марс! Что из Нью-Йорка, кроме как на Марс, некуда — это наперебой доказывает вся нынешняя американская литература, да разве только американская? А вот из Москвы… неужели так уж обязательно — в Нагасаки? Чего мы там не видели — в Нагасаках? Атомного взрыва? Может, коли на то пошло, лучше все-таки — в Петушки? «В Петушки, где…» Поворот по правилам противоиронии, на неверные сто восемьдесят градусов.

Источник: https://mybrary.ru/books/proza/sovremennaja-proza/124579-venedikt-erofeev-moskva—petushki.html

«Москва—Петушки»

Веничка Ерофеев едет из Москвы в подмосковный районный центр под названием Петушки. Там живёт зазноба героя, восхитительная и неповторимая, к которой он ездит по пятницам, купив кулёк конфет «Васильки» в качестве гостинца.

Веничка Ерофеев уже начал своё странствие. Накануне он принял стакан зубровки, а потом — на Каляевской — другой стакан, только уже не зубровки, а кориандровой, за этим последовали ещё две кружки жигулёвского пива и из горлышка — альб-де-десерт.

«Вы, конечно, спросите: а дальше, Веничка, а дальше, что ты пил?» Герой не замедлит с ответом, правда, с некоторым трудом восстанавливая последовательность своих действий: на улице Чехова два стакана охотничьей. А потом он пошёл в Центр, чтобы хоть раз на Кремль посмотреть, хотя знал, что все равно попадёт на Курский вокзал.

Но он и на Курский не попал, а попал в некий неведомый подъезд, из которого вышел — с мутной тяжестью в сердце, — когда рассвело.

На вокзале он заходит в ресторан, и душа его содрогается в отчаянии, когда вышибала сообщает, что спиртного нет. Его душа жаждет самую малость — всего-то восемьсот граммов хереса. А его за эту самую жажду — при всем его похмельном малодушии и кротости — под белы руки подхватывают и выталкивают на воздух, а следом и чемоданчик с гостинцами («О звериный оскал бытия!»).

Пройдут ещё два «смертных» часа до отправления, которые Веничка предпочитает обойти молчанием, и вот он уже на некотором подъёме: чемоданчик его приобрёл некоторую увесистость. В нем — две бутылки кубанской, две четвертинки российской и розовое крепкое. И ещё два бутерброда, потому что первую дозу Веничка без закуски не может.

Это потом вплоть до девятой он уже спокойно без неё обходится, а вот после девятой опять нужен бутерброд. Веничка откровенно делится с читателем тончайшими нюансами своего способа жизни, то бишь пития, плевал он на иронию воображаемых собеседников, в число которых попадают то Бог, то ангелы, то люди. Больше всего в его душе, по его признанию, «скорби» и «страха» и ещё немоты, каждый день с утра его сердце источает этот настой и купается в нем до вечера. И как же, зная, что «мировая скорбь» вовсе не фикция, не пить кубанскую?

Так вот, осмотрев свои сокровища, Веничка затомился. Разве это ему нужно? Разве по этому тоскует его душа? Нет, не это ему нужно, но — желанно. Он берет четвертинку и бутерброд, выходит в тамбур и выпускает наконец погулять свой истомившийся в заключении дух.

Он выпивает, пока электричка проходит отрезки пути между станциями Серп и Молот — Карачарово, затем Карачарово — Чухлинка и т. д.

Он уже способен воспринимать впечатления бытия, он способен вспоминать разные истории своей жизни, раскрывая перед читателем свою тонкую и трепетную душу.

Одна из этих, полных чёрного юмора историй — как Веничку скинули с бригадирства. Производственный процесс работяг состоял из игры в сику, питья вермута и разматывания кабеля.

Романтик в душе, Веничка, заботясь о подчинённых, ввёл индивидуальные графики и ежемесячную отчётность: кто сколько выпил, что и отражал в диаграммах. Они-то и попали случайно вместе с очередными соцобязательствами бригады в управление.

С тех пор Веничка, скатившись с общественной лестницы, на которую теперь плюёт, загулял. Он ждёт не дождётся Петушков, где на перроне рыжие ресницы, опущенные ниц, и колыхание форм, и коса от затылка до попы, а за Петушками — младенец, самый пухлый и самый кроткий из всех младенцев, знающий букву «ю» и ждущий за это от Венички орехов.

Царица небесная, как далеко ещё до Петушков! Разве ж можно так просто это вытерпеть? Веничка выходит в тамбур и там пьёт кубанскую прямо из горлышка, без бутерброда, запрокинув голову, как пианист.

Выпив же, он продолжает мысленную беседу то с небесами, на которых волнуются, что он опять не доедет, то с младенцем, без которого чувствует себя одиноким.

Нет, Веничка не жалуется.

Прожив на свете тридцать лет, он считает, что жизнь прекрасна, и, проезжая разные станции, делится обретённой за не столь уж долгий срок мудростью: то занимается исследованием пьяной икоты в её математическом аспекте, то развёртывает перед читателем рецепты восхитительных коктейлей, состоящих из спиртного, разных видов парфюмерии и политуры. Постепенно, все более и более набираясь, он разговаривается с попутчиками, блещет философским складом ума и эрудицией. Затем Веничка рассказывает очередную байку контролёру Семенычу, берущему штрафы за безбилетный проезд граммами спиртного и большому охотнику до разного рода альковных историй, «Шахразада» Веничка — единственный безбилетник, кому удалось ни разу не поднести Семенычу, каждый раз заслушивающемуся его рассказами.

Так продолжается до тех пор, пока Веничке вдруг не начинают грезиться революция в отдельно взятом «Петушинском» районе, пленумы, избрание его, Венички, в президенты, потом отречение от власти и обиженное возвращение в Петушки, которых он никак не может найти.

Веничка вроде приходит в себя, но и пассажиры чему-то грязно ухмыляются, на него глядя, то обращаются к нему: «товарищ лейтенант», то вообще непотребно: «сестрица». А за окном тьма, хотя вроде бы должно быть утро и светло.

И поезд идёт скорее всего не в Петушки, а почему-то в Москву.

И вот он — Кремль, который он так мечтал увидеть, вот она — брусчатка Красной площади, вот памятник Минину и Пожарскому, мимо которого пробегает спасающийся от преследователей герой.

И все трагически кончается в неведомом подъезде, где бедного Веничку настигают те четверо и вонзают ему шило в самое горло…

Веничка Ерофеев едет к своей подруге из Москвы в Петушки. Каждую пятницу он посещает ее с гостинцами.

Путь получил свое начало. Изначально Венечкой было выпито: стакан зубровки, после другой стакан кориандровой, а потом ещё две кружки жигулёвского пива. Но это еще не все. Заключительным этапом стало два стакана охотничьей. Теперь можно и в Центр – на Кремль посмотреть, а оттуда на Курский вокзал. Но попал он в какой-то незнакомый подъезд, из которого вышел только на рассвете.

В состоянии похмельной тошноты Веничка все же направился на вокзал, чтобы попасть в Петушки. На Курском он зашел в ресторан, чтобы облегчить головную боль восемьсот граммами хереса, но получает ответ о том, что в продаже спиртного нет. Ко всему прочему его недостаточно вежливо попросили выйти из помещения, выбросив вслед гостинцы.

Спустя некоторое время, чемоданчик Венички несколько прибавил в весе благодаря двум бутылкам кубанской, двум четвертинкам российской и розовому крепкому. Также нашлось место для двух бутербродов.

Ерофеев продолжает рассказывать своему читателю о способе своей жизни. Он жалуется на судьбу и окружающих людей. Каждый проведенный день похож как один на предыдущий. Но отказаться от кубанской он не в состоянии. Венечка едет в электричке. И здесь он продолжает жалеть себя, выпивая очередную четвертинку в тамбуре.

Последнее Ерофеев решил не делать вообще. Оказывается, Венечка был последним романтиком и очень заботился о своих подчиненных. Он составил график распития каждого работника и отразил количество в диаграммах.

Эта интересная бумага попала в управление.

Эти события привели Венечку к разгулу. И теперь он с нетерпением ждет своей станции, где ждут его рыжие ресницы и длинная коса верной подруги. А за Петушками ждет его маленький младенец.

И снова мужчина пьет из горлышка, разговаривая с небесами. Тем не менее, Веничка считает, что жизнь прекрасна. Мысли его путаются.

То Ерофеев ведет философские беседы с попутчиками, то рассказывает байки контролеру Семенычу.

Потом молодому человеку начинает мерещиться революция в «Петушинском» районе. Он погружается в сон, после приходит в себя и не может разобраться, что происходит вокруг. Выходит Веничка почему-то в Москве.

На него нападают четверо незнакомцев и начинают его избивать. Парень убегает, и вот он желанный Кремль и памятник Минину и Пожарскому.

Для Венечки все заканчивается трагическим исходом, когда догоняют его нападавшие и вонзают в горло карманное шило.

Источник: https://www.allsoch.ru/erofeev/moskvamdashpetushki/

Анализ поэмы Ерофеева «Москва — Петушки» | Литерагуру

Поэма Венедикта Васильевича Ерофеева «Москва — Петушки», написанная в 1969-1970х годах, с первого взгляда может показаться произведением странным и совершенно непонятным, даже грязным.

В процессе чтения в глаза бросаются непомерное стремление главного героя напиться любым доступным способом и одновременно его абсолютно парадоксальная и неоспоримая эрудиция.

Таким образом, книга состоит из пересечений «высокого» и «низкого» начал, и в этой неоднозначности можно усмотреть попытку постичь многогранность человеческой личности.

История создания

Венедикт Ерофеев, как и другие постмодернисты, стремился  создать нечто особое и из ряда вон выходящее. Свои творческие амбиции он воплотил в поэме «Москва-Петушки».

Писатель с самых ранних лет стремился выделиться из серой массы, что отразилось как на его книгах, так и на жизненной позиции.

Что же такого крамольного написал автор? В его произведении бдительные цензоры усмотрели опасность, сравнимую с эффектом радищевского «Путешесвия» в царской России. Слишком много видел из окна своей электрички пьяный и честный герой Ерофеева, чересчур остро передается атмосфера безысходности обреченной на гибель страны.

В чем суть произведения?

В основе произведения лежит история подмосковных скитаний Венички – интеллигентного человека средних лет, злоупотребляющего спиртным. Он сначала собирался, а потом добирался из Москвы в Петушки на пригородной электричке навстречу свой возлюбленной. Собственно, главной является непосредственно сама поездка, главы делятся по станциям и местам пребывания героя.

На протяжении всего повествования он выпивает все спиртное, что попадается на его пути. Немыслимые коктейли вдохновляют его на откровения. Он ведет беседы со случайными спутниками, а когда остается 1 станция до Петушков, Веничка засыпает и просыпается уже на пути в обратно в Москву. Там  его начинают преследовать «четверо», которые и подводят героя к трагичному финалу.

Особенности книги

Поэма стала культовой не только для своего времени, но и остается таковой до сих пор. Что же стало причиной тому, что подобное неоднозначное произведение стало таким важным пластом литературы 20го века? Я считаю, что именно эта неоднозначность.

Если начать копать глубже, читатель обнаруживает широчайший, глубочайший и разнообразнейший мир аллюзий, ссылок, цитат и интерпретаций. Цитирование составляет основу всего произведения. За эрудицией Венички скрывается истинная эрудиция Ерофеева, охватить которую сложно даже мысленно.

Жанр и композиция

Относить произведение к постмодернизму дают повод не только интертекстуальность, цитирование, но и жанровые особенности.

Разделение глав по станциям на пути Венечки (отданная дань радищевскому «Путешествию из Петербурга в Москву») позволяет провести параллель с жанром сентиментального путешествия, однако у Ерофеева пространство не имеет никаких реальных черт, оно выражается исключительно миром внутри самого героя и ограничивается вагонами и тамбуром электрички с ее пассажирами. Окружающий мир можно рассмотреть разве что мельком, пока Веничка находится в Москве.

Но характеристика главного героя отметает возможность отнесения поэмы к постмодернизму. Беспробудное пьянство сперва-наперво, лично у меня, пробуждает отвращение к самой сущности этого занятия.

Какова же роль алкоголя в поэме Москва-Петушки? Можно предположить, что Венечка переживает «горе от ума», или, иначе говоря, пытается таким образом сбежать от тщетности бытия, притупить чувство безысходности, к которому многие глубокомысленные личности склонны.

Страдания его души очевидны, а внутренний диалогизированный монолог подталкивает к выводу о том, что тут также имеет место жанр исповеди.

В чем проблема героя?

Как сказал Вячеслав Курицын, герой-рассказчик никому и ничему не принадлежит, является нематериальной духовной субстанцией, которая играет какую-то конкретную роль только в условиях «социального дна».

  Для автора и рассказчика существование большинства сограждан немногим отличаются от мира внутри поезда, идущего в Петушки. Это наталкивает Веничку на единственное желание – сбежать.  Жизнь его не устраивает, люди с их принципами – тоже.

Подтверждается это тем, например, как много он по их поводу иронизирует.

Но бежать оказывается некуда, кроме как в себя или в соблазнительную бессознательность пьянства. На эту тему можно много философствовать, а бегство от действительности посредством алкоголизма можно приравнять к позиции экзистенциалиста Альберта Камю, который полагал, что единственным выходом из тщетности бытия является суицид или смирение.

В чем смысл поэмы?

Герой находит еще один путь – путь через грехи и страдания к Богу. Многочисленные отсылки к Евангелию, как эпизодические, так и фабульные (например, ангелы, мотив воскрешения, четверо палачей в конце), доказывают, что именно такой путь в глазах Венички является единственно верным. Он настаивает на этом, несмотря на собственный образ жизни.

Путь в Петушки можно интерпретировать как путь в Эдем, так как Веничка место это идеализирует, оно выглядит для нас местом утопическим, почти нереальным. Но, несмотря на его стремление, от Петушков он только удаляется, в один момент мир «переворачивается» (возможная аллюзия на Данте), и он вновь едет в Москву.

То есть, при всем своем стремлении добраться до конечного пункта и обретения столь желанного покоя, он вновь оказывается в Москве, где его поджидают четверо палачей (возможно, отсылка к палачам Христа), которые  убивают его, «пригвоздив к полу». Последнее распятие нового Христа не заканчивается воскрешением.

  Герой принимает смерть человека, искавшего Бога, но не нашедшего его. Искал ли он вокруг себя или же только внутри?

В произведении имеет место явление «карнавала» по Бахтину, которое подразумевает наличие двух «миров»: второй мир – ненастоящий – является пародией на первый – реальный – но пародия не насмехающаяся, а возрождающая.

В поэме два мира – внешний и внутренний – находятся в постоянном взаимодействии, крутятся, совмещаются и переворачиваются. Причем «переворот» миров происходит не только на уровне личности, но и в буквальном смысле, когда поезд, неожиданно для героя, меняет направление на противоположное.

«Карнавально перевернутые» ценности Венички претерпели фиаско, его мир вновь начал переворачиваться, все стало возвращаться на свои места.

В поэме «Москва – Петушки» «низкое» и «высокое» взаимодействуют, сливаются, создают новое смысловое единство. Одно нисходит до другого, второе возвышается. На таких контрастах построено большинство интересных эпизодов (например, описание «белобрысой дьяволицы», исследование икоты).

Крылатые выражения

Свой текст Венедикт Ерофеев не только насыщает многочисленными средствами выражения, цитатами и отсылками, но и сам текст в последствие читатели буквально разобрали на цитаты, которые уже можно назвать крылатыми фразами. Автор иронизирует, страдает и смеется над собственными страданиями. В результате у него родились ироничные и забавные, но печальные высказывания, которые вызывают полную мучительной боли улыбку.

«Надо чтить, повторяю, потемки чужой души, надо смотреть в них, пусть даже там и нет ничего, пусть там дрянь одна — всё равно: смотри и чти, смотри и не плюй», — говорит рассказчик. Здесь можно рассмотреть один из наглядных примеров того, как посредством иронии Ерофеев доносит до читателя какую-то серьезную жизненную истину.

С другой стороны есть цитаты, которые, казалось бы, выглядят поучительно, но на деле не имеют никакого подтекста, однако читателям они тоже по-своему запоминаются. «Пить просто водку, даже из горлышка — в этом нет ничего кроме томления духа и суеты».

Значение произведения

Поэма «вышла за пределы» советской литературы того времени, взорвала ее своим новаторским подходом к формированию и комбинированию текста. «Мир внутри мира», каковым является для меня это произведение, сложно представить с первого раза.

Различные уровни понимания «Москва – Петушки» можно использовать в качестве мерила собственной глубокомысленности и эрудиции. Я вижу перед собой книгу, вижу слова, но осознание того, что за ними реально скрывается целый мир подтекстов, и его можно расшифровать, не дает мне покоя.

Это похоже на уходящий куда-то внутрь цветастый туннель, колодец, который блестит и переливается. По нему можно пройти, но никогда нельзя узнать, что же на самом дне.

Марина Скоблина

Интересно? Сохрани у себя на стенке!

Источник: https://LiteraGuru.ru/analiz-poemy-erofeeva-moskva-petushki/