Живые и мёртвые — краткое содержание романа симонова

Роман «Живые и мёртвые» — одно из лучших произведений о Великой Отечественной войне, и о тех — на чьих плечах была выстрадана величайшая победа двадцатого века. Константин Михайлович Симонов сам был на фронте в качестве корреспондента.

Этот роман-эпопея посвящен событиям в истории нашей страны в период с 1941 по 1944 годы. Первая часть трилогии — «Живые и мертвые», вторая — «Солдатами не рождаются» и третья — «Последнее лето».

В центре внимания произведения — Федор Фёдорович Серпилин, начавший войну в должности командира бригады. Серпилин был осужден в 1937 году за то, что при чтении лекций в Академии имени Фрунзе якобы пропагандировал силу фашистской армии. Но он не погиб в лагерях, а вернулся в действующую армию.

Другим главным героем является Иван Синцов — в первые дни войны работник полевой редакции, потом — политрук, а в дальнейшем — полевой командир. Дорогами войны автор ведёт читателя вместе с Синцовым.

С устрашающей правдивостью в первой части романа описаны постоянные отступления, хаос, суматоха, неразбериха, нехватка оружия и техники, командиры, которые не понимают, как воевать и как защищаться.

Автор описал и трусов, и дезертиров, и некомпетентных командиров.

Роман заканчивается трагически — гибелью Серпилина во время наступательной операции в Белоруссии в 1944 году.

Смерть нелепая, от шального осколка, убившего только его одного из четырёх человек, ехавших в машине.

Приказом Верховного главнокомандующего за блестяще проведённую наступательную операцию Серпилину было присвоено звание генерал-полковника, но об этом ему узнать было не суждено.

Интересная статья?

Нажмите палец вверх и подписывайтесь на наш канал, чтобы быть в курсе интересных книг об истории России.

Источник: https://zen.yandex.ru/media/id/5b5c9b2f3c1adb00a86b6c3c/5b8577ac47174c00aab19561

Читать

Константин Михайлович Симонов

Живые и мертвые

Глава первая

Первый день войны застал семью Синцовых врасплох, как и миллионы других семей. Казалось бы, все давно ждали войны, и все-таки в последнюю минуту она обрушилась как снег на голову; очевидно, вполне приготовить себя заранее к такому огромному несчастью вообще невозможно.

О том, что началась война, Синцов и Маша узнали в Симферополе, на жарком привокзальном пятачке. Они только что сошли с поезда и стояли возле старого открытого «линкольна», ожидая попутчиков, чтобы в складчину доехать до военного санатория в Гурзуфе.

Оборвав их разговор с шофером о том, есть ли на рынке фрукты и помидоры, радио хрипло на всю площадь сказало, что началась война, и жизнь сразу разделилась на две несоединимые части: на т у, что была минуту назад, до войны, и на т у, что была теперь.

К тому, что война была несчастьем вообще, в их семье прибавлялось еще свое, особенное несчастье: политрук Синцов с женой были за тысячу верст от войны, здесь, в Симферополе, а их годовалая дочь осталась там, в Гродно, рядом с войной. Она была там, они тут, и никакая сила не могла перенести их к ней раньше чем через четверо суток.

Стоя в очереди к военному коменданту, Синцов пробовал представить себе, что сейчас творится в Гродно. «Слишком близко, слишком близко к границе, и авиация, самое главное — авиация… Правда, из таких мест детей сразу же могут эвакуировать…» Он зацепился за эту мысль, ему казалось, что она может успокоить Машу.

Он вернулся к Маше, чтобы сказать, что все в порядке: в двенадцать ночи они выедут обратно. Она подняла голову и посмотрела на него как на чужого.

• — Что в порядке?
• — Я говорю, что с билетами все в порядке, — повторил Синцов.
• — Хорошо, — равнодушно сказала Маша и опять опустила голову на руки.

Она не могла простить себе, что уехала от дочери. Она сделала это после долгих уговоров матери, специально приехавшей к ним в Гродно, чтобы дать возможность Маше и Синцову вместе съездить в санаторий.

Синцов тоже уговаривал Машу ехать и даже обиделся, когда она в день отъезда подняла на него глаза и спросила: «А может, все-таки не поедем?» Не послушайся она их обоих тогда, сейчас она была бы в Гродно. Мысль быть там сейчас не пугала ее, пугало, что ее там нет.

В ней жило такое чувство вины перед оставленным в Гродно ребенком, что она почти не думала о муже.

Со свойственной ей прямотой она сама вдруг сказала ему об этом.

— А что обо мне думать? — сказал Синцов. — И вообще все будет в порядке.

Маша терпеть не могла, когда он говорил так: вдруг ни к селу ни к городу начинал бессмысленно успокаивать ее в том, в чем успокоить было нельзя.

— Брось болтать! — сказала она. — Ну что будет в порядке? Что ты знаешь? — У нее даже губы задрожали от злости. — Я не имела права уехать! Понимаешь: не имела права! — повторила она, крепко сжатым кулаком больно ударяя себя по коленке.

Когда они сели в поезд, она замолчала и больше не упрекала себя, а на все вопросы Синцова отвечала только «да» и «нет». Вообще всю дорогу, пока они ехали до Москвы, Маша жила как-то механически: пила чай, молча глядела в окно, потом ложилась на свою верхнюю полку и часами лежала, отвернувшись к стене.

Вокруг говорили только об одном — о войне, а Маша словно и не слышала этого. В ней совершалась большая и тяжелая внутренняя работа, к которой она не могла допустить никого, даже Синцова.

1. Уже под Москвой, в Серпухове, едва поезд остановился, она впервые за все время сказала Синцову:
2. — Выйдем, погуляем…
3. Вышли из вагона, и она взяла его под руку.
4. — Знаешь, я теперь поняла, почему с самого начала почти не думала о тебе: мы найдем Таню, отправим ее с мамой, а я останусь с тобой в армии.
5. — Уже решила?
6. — Да.
7. — А если придется перерешить?
8. Она молча покачала головой.
9. Тогда, стараясь быть как можно спокойней, он сказал ей, что два вопроса — как найти Таню и идти или не идти в армию — надо разделить…

— Не буду я их делить! — прервала его Маша.

Но он настойчиво продолжал объяснять ей, что будет куда разумнее, если он поедет к месту службы, в Гродно, а она, наоборот, останется в Москве.

Если семьи эвакуировали из Гродно (а это, наверное, сделали), то Машина мать вместе с Таней уж конечно постарается добраться до Москвы, до своей собственной квартиры.

И Маше, хотя бы для того, чтобы не разъехаться с ними, самое разумное — ждать их в Москве.

• — Может быть, они уже сейчас там, приехали из Гродно, пока мы едем из Симферополя!
• Маша недоверчиво посмотрела на Синцова и опять замолчала до самой Москвы.
• Они приехали в старую артемьевскую квартиру на Усачевке, где так недавно и так беззаботно прожили двое суток по дороге в Симферополь.

Из Гродно никто не приезжал. Синцов надеялся на телеграмму, но и телеграммы не было.

— Сейчас я поеду на вокзал, — сказал Синцов. — Может быть, достану место, сяду на вечерний. А ты попробуй позвонить, вдруг удастся.

Он вынул из кармана гимнастерки записную книжку и, вырвав листок, записал Маше гродненские редакционные телефоны.

— Подожди, сядь на минуту, — остановила она мужа. — Я знаю, ты против того, чтобы я ехала. Но как все-таки это сделать?

Синцов стал говорить, что делать этого не надо. К прежним доводам он прибавил новый: если даже ей дадут сейчас доехать до Гродно, а там возьмут в армию — в чем он сомневается, — неужели она не понимает, что ему от этого будет вдвое тяжелей?

Маша слушала, все больше и больше бледнея.

— А как же ты не понимаешь, — вдруг закричала она, — как же ты не понимаешь, что я тоже человек?! Что я хочу быть там, где ты?! Почему ты думаешь только о себе?

— Как «только о себе»? — ошеломленно спросил Синцов.

Но она, ничего не ответив, горько разрыдалась; а когда выплакалась, сказала деловым голосом, чтобы он ехал на вокзал доставать билеты, а то опоздает.

— И мне тоже. Обещаешь?

Разозленный ее упрямством, он наконец перестал щадить ее, отрубил, что никаких штатских, тем более женщин, в поезд, идущий до Гродно, сейчас не посадят, что уже вчера в сводке было Гродненское направление и пора, наконец, трезво смотреть на вещи.

— Хорошо, — сказала Маша, — если не посадят, значит, не посадят, но ты постараешься! Я тебе верю. Да?

— Да, — угрюмо согласился он.

И это «да» много значило. Он никогда не лгал ей. Если ее можно будет посадить в поезд, он возьмет ее.

Через час он с облегчением позвонил ей с вокзала, что получил место на поезд, отходящий в одиннадцать вечера в Минск, — прямо до Гродно поезда нет, — и комендант сказал, что сажать в этом направлении не приказано никого, кроме военнослужащих.

Маша ничего не ответила.

— Что ты молчишь? — крикнул он в трубку.

— Ничего. Я пробовала звонить в Гродно, сказали, что связи пока нет.

— Ты пока переложи все мои вещи в один чемодан.

— Хорошо, переложу.

— Я сейчас попробую пробиться в политуправление. Может быть, редакция куда-нибудь переместилась, попробую узнать. Часа через два буду. Не скучай.

— А я не скучаю, — все тем же бескровным голосом сказала Маша и первая повесила трубку.

Источник: https://www.litmir.me/br/?b=275705&p=1

Анализ романа Симонова "Живые и мертвые" (сочинение)

В конце 50-х — начале 60-х годов прошлого века тема Великой Отечественной войны в советской литературе получила новое развитие: в книгах В. Быкова, В. Гроссмана, К.

Симонова она показана не с «парадной» стороны, а как очень тяжкое испытание.

Эти писатели повествуют в своих произведениях о жизни человека на войне и о тех внутренних противоречиях, которые ощущает всякий, кто оказывается, вольно или невольно, втянутым в военные события.

В романе К. Симонова «Живые и мёртвые» присутствует огромное количество действующих лиц. Обращают на себя внимание такие особенности, как репортёрская точность изложения, «панорамность» описания событий войны, сложные и запутанные пути каждого из героев (судьбы многих из них так и остаются неизвестными для читателя). При этом Симонов уделяет большое внимание раскрытию характеров.

Ещё один отличительный признак романа «Живые и мёртвые» — его документальность. Представленная в книге точка зрения на войну принадлежит не просто писателю-корреспонденту: в лице Симонова мы видим достаточно серьёзного военного историка.

В образе Синцова, одного из главных героев произведения, узнаётся фигура самого автора. Он так же, как и Симонов в своё время, находится в должности военного корреспондента и направляется на самые «огневые» участки фронта, где имеет возможность своими глазами, без прикрас и без утайки видеть всю страшную правду войны.

Именно от лица Синцова Симонов, размышляя о войне, задаёт в своём романе главные вопросы. Одновременно он приоткрывает нам ранее неизвестные страницы истории.

Так, например, мы узнаём, что «внезапность», с которой фашистская Германия напала на Советский Союз, была лишь кажущейся: «Что за внезапность? Как могли не заметить скопления фашистских армий у своих границ?».

Книга Симонова интересна также и тем, что в ней в полный рост выведена фигура командира, трагическая судьба которого была повторена многими тысячами столь же опытных, умелых и твёрдо придерживавшихся своих принципов людей. Таким в романе предстаёт генерал Фёдор Фёдорович Серпилин.

В нём мы видим талантливого полководца и образцового командира, который бережёт солдат, прекрасно понимает военную обстановку, грамотно и уверенно проводит боевые действия. И тем не менее в его адрес звучат нелепые обвинения со стороны «экспертов» из НКВД, которые всю войну просидели в тылу. Серпилин лишается всех орденов, званий и получает десять лет лагерей.

Горькую правду войны мы узнаём и из письма Серпилина Сталину в защиту своего арестованного ранее товарища, комкора Гринько.

В этом письме, как мне кажется, отражена типичная для того времени наивность представлений как о личности Сталина, так и о проводимой им политике.

Ведь за собирательными образами Серпилина, Гринько, Талызина стоят реальные люди, преданные стране командиры, рассуждавшие точно так же.

Люди, по вине которых были исковерканы судьбы талантливейших командиров, представлены в книге Симонова в лице члена Военного Совета Генштаба Львова, отличающегося фанатической приверженностью официальной идеологии.

Конечно, даже несмотря на политическую «оттепель», Симонов не имел возможности написать всю правду о войне. Однако он положил этому начало. И сегодня мы, читатели XXI века, благодарны писателю за его стремление рассказать нам о том, как же всё было на самом деле.

Источник: Школьные сочинения на «пятерку». Для школьников и абитуриентов. — М.: ООО «Мир книги», 2004

Источник: https://classlit.ru/publ/literatura_20_veka/drugie_avtory/analiz_romana_simonova_zhivye_i_mertvye_sochinenie/63-1-0-1832

Константин Симонов «Живые и мёртвые»

В первой книге трилогии «Живые и мертвые» автор воссоздает в судьбах своих героев мужественную борьбу советского народа против фашистских захватчиков в первые месяцы Великой Отечественной войны.

Экранизация: 1964 г. «Живые и мёртвые»

Впервые в журнале «Звезда Востока», 1959, № 10—12; то же: «Знамя», 1959, № 10—12.

• В произведение входит:
• Обозначения:   циклы   романы   повести   графические произведения   рассказы и пр.
• Входит в:
• Экранизации:
• — «Живые и мертвые» 1963, СССР, реж: Александр Столпер

1961 г. 1961 г. 1968 г. 1972 г. 1976 г. 1980 г. 1981 г. 1982 г. 1982 г. 1989 г. 1994 г. 1998 г. 2004 г. 2004 г. 2006 г. 2009 г. 2010 г. 2013 г. 2014 г. 2015 г. 2016 г. 2016 г. 2018 г. 2018 г. 2018 г. 2020 г. 1960 г. 1960 г. 2014 г.
Сортировка: по дате | по рейтингу | по оценке

Prokhor, 16 апреля 2019 г.

Очень сильная книга. До мурашек пробирает чувство потерянности, безысходности, где-то паники, где-то мужества и героизма первых месяцев войны. Хаос, неразбериха. Кто-то отступает, кто-то бежит, кто-то дерется. Сильно задумываешься о предках через это прошедших, ставишь себя на их место…. и очень много вопросов к себе сразу возникает.

1. Как это могло печататься и экранизироваться в 50-е и 60-е?
2. Очень поразило такое спокойное, будничное отношение к смерти, к расстрелам.
3. Обязательно к прочтению лицам всем возрастов и политических убеждений.

urs, 19 апреля 2012 г.

Интересно, как классификатор отнес эту эпопею (право слово, непривычно воспринимать в таком качестве эти три относительно тоненьких книжицы) к историческим романам. В момент написания они воспринимались как откровение, как рассказ о пережитом старшими современниками. Элемент подлинности в них присуствовал, это точно.

Элемент приукрашивания действительности тож. Действительно Симонов многое видел собственными глазами, и лично воспринимался с большой симпатией. Пожалуй, его любили. Во всяком случае в нашей семье.

И что же выходит? Это Война и Мир двадцатого века? И никто не превзошел? Действительно, лейтенанты-артиллеристы, Бондарев, Быков, Бакланов, не написали ничего более фундаментального. Более яркое им удавалось, а фундаментальное — нет. Странно. Видно и современники и участники видели нечто недосказанное в этой войне.

Кстати: я поставил галочки в пунктах «темный властелин» и «спасение мира». Разве не так?

Вихрь, 8 мая 2013 г.

К аннотации к моему изданию, роман «Живые и мертвые» сравнивается с эпопеей Льва Толстого «Война и мир». Не знаю, насколько верно подобное сравнение, ибо «Войну и мир» пока не читал (отрывки, с коими нас познакомили в школе не в счёт), но «Живые и мертвые», однозначно, стоящая весчь. Прочитать её стоит обязательно. Признанная классика ж…

К тому же, читается она довольно легко — текст не перегружен всякими описаниями природы, которые порой сильно затрудняют чтение. Константин Симонов пишет кратко, чётко и ясно.

А уж какие персонажи в книге: Синцов, Серпилин, Малинин … Настоящие люди… Богатыри!! Какие трудности и лишения им только не пришлось пережить. И мы после этого,ещё говорим, что сейчас мы живём плохо!! Блин, по сравнению с тем великим и трудным временем, мы живём очень даже хорошо.

taipan, 22 марта 2019 г.

• «Живые и мертвые» — написанный в 1959-1971 годах, трехтомник Константина Симонова, выпускника Литинститута и фронтового корреспондента «Красной звезды», Отечественную войну закончившего полковником, объездившего полмира и побывавшего почти во всех «горячих точках» своей эпохи – от Халхин-Гола до Даманского.
• Главный герой, политработник Синцов, в июне 41-го человек военный скорее формально, а по сути – литератор, журналист, попадает в самое пекло первых месяцев отступления и, оставшись без документов, вынужден начинать службу «с нуля».
• От рядового ополченца — до начштаба, Синцов проходит через страшные и величественные этапы: оборона Москвы, битва за Сталинград, белорусская наступательная операция «Багратион»…
• Симонов суммирует собственный военный опыт и наблюдения, руководствуясь написанными ранее дневниковыми заметками, статьями и очерками.
• «Живые и мертвые» — многофигурная панорама, с запоминающимися и яркими героями, подкупающая острейшим психологизмом, засасывающей детализацией (сейчас такое называют «мокьюментари») и сдержанной авторской интонацией.
• Герои Симонова, без всякого надрыва и пафоса, без рефлексии, войной занимаются, как работой – смертельно опасной, но необходимой; пусть вокруг полыхает огненный ад, враг давит числом и техникой, перебои со снабжением и подкреплениями, эти военные люди, сцепив зубы, просто выполняют поставленные задачи, какими бы невыполнимыми те не казались.

Первый и второй тома «Живых и мертвых» были экранизированы режиссером Александром Стоплером в 1964-67-м годах с блестящим актерским ансамблем (Лавров, Папанов, Ефремов, Визбор и др.).

Подписаться на отзывы о произведении

Источник: https://fantlab.ru/work280429

Изложение трилогии Симонова «Живые и мертвые». Книга третья

ПОСЛЕДНЕЕ ЛЕТО. За несколько месяцев до начала Белорусской наступательной операции, весной 1944 г., командарм Серпилин с сотрясением мозга и переломом ключицы попадает в госпиталь, а оттуда в военный санаторий. Его лечащим врачом становится Ольга Ивановна Баранова.

Во время их встречи в декабре 1941 г. Серпилин утаил от Барановой обстоятельства смерти ее мужа, однако она все-таки узнала правду от комиссара Шмакова.

Поступок Серпилина заставил Баранову много думать о нем, и когда Серпилин попал в Архангельское, Баранова вызвалась быть его лечащим врачом, чтобы ближе узнать этого человека.

В полк к Ильину приезжает Синцов. После ранения, с трудом отбившись от белого билета, он попал на работу в оперативный отдел штаба армии, и теперешний его визит связан с проверкой положения дел в дивизии. Надеясь на скорую вакансию, Ильин предлагает Синцову должность начальника штаба, и тот обещает переговорить с Артемьевым.

Синцову остается съездить еще в один полк, когда звонит Артемьев и, сказав, что Синцова вызывают в штаб армии, зовет его к себе. Синцов рассказывает о предложении Ильина, однако Артемьев не хочет разводить семейственность и советует Синцову поговорить о возвращении в строй с Серпилиным.

И Артемьев, и Синцов понимают, что наступление не за горами, в ближайших планах войны – освобождение всей Белоруссии, а значит, и Гродно. Артемьев надеется, что, когда выяснится судьба матери и племянницы, ему самому удастся вырваться хоть на сутки в Москву, к Наде.

Он не видел жену более полугода, однако, несмотря на все просьбы, запрещает ей приезжать на фронт, так как в последний свой приезд, перед Курской дугой, Надя сильно подпортила мужнюю репутацию; Серпилин тогда едва не снял его с дивизии.

Артемьев рассказывает Синцову, что с начальником штаба Бойко, исполняющим в отсутствие Серпилина обязанности командарма, ему работается гораздо лучше, чем с Серпилиным, и что у него как у комдива есть свои трудности, поскольку оба его предшественника находятся здесь же, в армии, и часто заезжают в свою бывшую дивизию, что дает многим недоброжелателям молодого Артемьева повод сравнивать его с Серпилиным и Кузьмичом в пользу последних. И неожиданно, вспомнив о жене, Артемьев говорит Синцову, как плохо жить на войне, имея ненадежный тыл. Узнав по телефону, что Синцову предстоит поездка в Москву, Павел передает письмо для Нади. Приехав к Захарову, Синцов получает от него и начштаба Бойко письма для Серпилина с просьбой о скорейшем возвращении на фронт.

Рекомендуем почитать ►

Сюжет романа Софи Кинселла «Тайный мир шопоголика»

В Москве Синцов сразу же идет на телеграф давать «молнию» в Ташкент: еще в марте он отправил Таню домой рожать, но уже долгое время не имеет сведений ни о ней, ни о дочке. Отправив телеграмму, Синцов едет к Серпилину, и тот обещает, что к началу боев Синцов вновь попадет в строй.

От командарма Синцов отправляется к Наде в гости. Надя начинает расспрашивать о мельчайших подробностях, касающихся Павла, и жалуется, что муж не разрешает ей приехать на фронт, а вскоре Синцов становится невольным свидетелем выяснения отношений между Надей и ее любовником и даже участвует в изгнании последнего из квартиры.

Узнав эти безрадостные новости, Синцов едет к Серпилину в санаторий, и тот предлагает пойти к нему в адъютанты вместо Евстигнеева, женившегося на вдове Вадима. Вскоре Серпилин проходит медицинскую комиссию; перед отъездом на фронт он делает Барановой предложение и получает ее согласие выйти за него замуж по окончании войны.

Встречающий Серпилина Захаров сообщает, что новым командующим их фронта назначен Батюк.

В канун наступления Синцов получает отпуск для свидания с женой. Таня рассказывает об их умершей дочери, о смерти своего бывшего мужа Николая и «старого парторга» с завода; она не называет фамилию, и Синцов так и не узнает, что это умер Малинин. Он видит, что Таню что-то гнетет, но думает, что это связано с их дочкой.

Однако у Тани есть еще одна беда, о которой Синцов пока не знает: бывший командир ее партизанской бригады сообщил Тане, что Маша – сестра Артемьева и п
ервая жена Синцова, – возможно, все еще жива, так как выяснилось, что вместо расстрела ее угнали в Германию. Ничего не сказав Синцову, Таня решает расстаться с ним.

Рекомендуем почитать ►

Прощание с прошлым в поздней лирике Ахматовой

Согласно планам Батюка, армия Серпилина должна стать движущей силой предстоящего наступления. Под командованием Серпилина оказываются тринадцать дивизий; 111-ю выводят в тыл, к недовольству комдива Артемьева и его начштаба Туманяна.

Серпилин же планирует использовать их только при взятии Могилева.

Размышляя об Артемьеве, в котором он видит опыт, соединенный с молодостью, Серпилин ставит в заслугу комдиву и то, что он не любит мельтешить перед начальством, даже перед недавно приезжавшим в армию Жуковым, у которого, как вспомнил сам маршал, Артемьев служил в 1939 г. на Халхин-Голе.

Двадцать третьего июня начинается операция «Багратион».

Серпилин временно забирает у Артемьева полк Ильина и передает его наступающей «подвижной группе», перед которой поставлена задача закрыть противнику выход из Могилева; в случае неудачи в бой вступит 111-я дивизия, перекрывшая стратегически важные Минское и Бобруйское шоссе.

…Таня пишет Синцову, что они должны расстаться, потому что жива Маша, однако начавшееся наступление лишает Таню возможности передать это письмо: ее переводят поближе к фронту следить за доставкой раненых в госпитали.

3 июля Таня встречает «виллис» Серпилина, и командарм говорит, что с окончанием операции пошлет Синцова на передовую; пользуясь случаем, Таня рассказывает Синцову о Маше. В этот же день она получает ранение и просит подругу передать Синцову ставшее бесполезным письмо.

Таню отправляют во фронтовой госпиталь, и по дороге она узнает о гибели Серпилина – он был смертельно ранен осколком снаряда; Синцов, как и в 1941-м, привез его в госпиталь, но на операционный стол командарма положили уже мертвым.

Рекомендуем почитать ►

Вольные переводы Жуковского

По согласованию со Сталиным Серпилина, так и не узнавшего о присвоении ему звания генерал-полковника, хоронят на Новодевичьем кладбище, рядом с Валентиной Егоровной. Захаров, знающий от Серпилина о Барановой, решает вернуть ей ее письма командарму.

Проводив до аэродрома гроб с телом Серпилина, Синцов заезжает в госпиталь, где узнает о Танином ранении и получает ее письмо. Из госпиталя он является к новому командарму Бойко, и тот назначает Синцова начальником штаба к Ильину.

Это не единственная перемена в дивизии – ее командиром стал Туманян, а Артемьева, после взятия Могилева получившего звание генерал-майора, Бойко забирает к себе начальником штаба армии. Придя в оперативный отдел знакомиться с новыми подчиненными, Артемьев узнает от Синцова, что Маша, возможно, жива.

Ошеломленный этим известием, Павел говорит, что войска соседа уже подходят к Гродно, где в начале войны остались его мать и племянница, и если они живы, то все опять будут вместе.

Захаров и Бойко, вернувшись от Батюка, поминают Серпилина, – его операция завершена и армию перебрасывают на соседний фронт, в Литву.

О. А. Петренко

Источник: https://www.getsoch.net/izlozhenie-trilogii-simonova-zhivye-i-mertvye-kniga-tretya/