Нетерпение сердца — краткое содержание романа цвейга

Здесь можно купить и скачать «Стефан Цвейг — Нетерпение сердца» в формате fb2, epub, txt, doc, pdf. Жанр: Проза, издательство АСТ, год 2015. Так же Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги на сайте LibFox.Ru (ЛибФокс) или прочесть описание и ознакомиться с отзывами.

На Facebook
В Твиттере
В Instagram
В Одноклассниках
Мы Вконтакте

Описание и краткое содержание «Нетерпение сердца» читать бесплатно онлайн.

Литературный шедевр Стефана Цвейга — роман «Нетерпение сердца» — превосходно экранизировался мэтром французского кино Эдуаром Молинаро.

Однако даже очень удачной экранизации не удалось сравниться с силой и эмоциональностью истории о безнадежной, безумной любви парализованной юной красавицы Эдит фон Кекешфальва к молодому австрийскому офицеру Антону Гофмюллеру, способному сострадать ей, понимать ее, жалеть, но не ответить ей взаимностью…

Стефан Цвейг

Нетерпение сердца

© Перевод. Н. Н. Бунин, наследники, 2014

© ООО «Издательство АСТ», 2015

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес

* * *

…Есть два рода сострадания.

Одно — малодушное и сентиментальное, оно, в сущности, не что иное, как нетерпение сердца, спешащего поскорее избавиться от тягостного ощущения при виде чужого несчастья; это не сострадание, а лишь инстинктивное желание оградить свой покой от страданий ближнего. Но есть и другое сострадание — истинное, которое требует действий, а не сантиментов, оно знает, чего хочет, и полно решимости, страдая и сострадая, сделать все, что в человеческих силах и даже свыше их.

«Нетерпение сердца»

«Ибо кто имеет, тому дано будет» — каждый писатель может с легким сердцем признать справедливость этих слов из Книги Мудрости, применив их к себе: кто много рассказывал, тому многое расскажется.

Ничто так не далеко от истины, как слишком укоренившееся мнение, будто писатель только и делает, что сочиняет всевозможные истории и происшествия, снова и снова черпая их из неиссякаемого источника собственной фантазии.

В действительности же, вместо того чтобы придумывать образы и события, ему достаточно лишь выйти им навстречу, и они, неустанно разыскивающие своего рассказчика, сами найдут его, если только он не утратил дара наблюдать и прислушиваться. Тому, кто не раз пытался толковать человеческие судьбы, многие готовы поведать о своей судьбе.

Эту историю мне тоже рассказали, причем совершенно неожиданно, и я передаю ее почти без изменений.

Из-за первого же столика поднялся знакомый и, проявляя все признаки искренней радости, которой я отнюдь не разделял, предложил подсесть к нему.

Было бы неверно утверждать, что этот суетливый господин сам по себе несносный или неприятный человек; он лишь принадлежал к тому сорту назойливых людей, что коллекционируют знакомства с таким же усердием, как дети — почтовые марки, чрезвычайно гордясь каждым экземпляром своей коллекции.

Для этого чудака — между прочим, дельного и знающего архивариуса — весь смысл жизни, казалось, заключался в чувстве скромного удовлетворения, которое он испытывал, если при упоминании какого-либо имени, время от времени мелькавшего в газетах, мог небрежно обронить: «Это мой близкий друг», или: «Да я его только вчера видел», или: «Мой друг А. говорит, а мой приятель Б. полагает», — и так до конца алфавита. Знакомые актеры всегда могли рассчитывать на его аплодисменты, знакомым актрисам он звонил утром после премьеры, торопясь поздравить их; не бывало случая, чтобы он позабыл чей-нибудь день рождения; пристально следя за рецензиями, он оставлял без внимания малоприятные, хвалебные же вырезал из газет и от чистого сердца посылал друзьям. В общем, это был неплохой малый, ибо в своем усердии он руководствовался самыми добрыми намерениями и почитал за счастье, если кто-либо из его именитых друзей обращался к нему с пустячной просьбой или же пополнял его коллекцию новым экземпляром.

Нет нужды подробней описывать нашего друга «при ком-то» — как в насмешку окрестили венцы этих добродушных прилипал из многоликой породы снобов, — любой из нас встречал их и знает, что только грубостью можно отделаться от их безобидного, но назойливого внимания. Итак, покорившись судьбе, я подсел к нему.

Не проболтали мы и четверти часа, как в ресторан вошел рослый господин с моложавым румяным лицом и сединой на висках; по выправке в нем сразу угадывался бывший военный. Поспешно привстав с места, мой сосед с присущим ему усердием поклонился вошедшему, на что тот ответил скорее безразлично, нежели учтиво.

Не успел новый посетитель сделать подбежавшему кельнеру заказ, как мой друг «при ком-то», подвинувшись ко мне поближе, тихо спросил:

• — Знаете, кто это?
• Помня его привычку хвастать любым, даже малоинтересным экземпляром своей коллекции и опасаясь слишком пространных объяснений, я холодно бросил «нет» и занялся тортом. Однако мое равнодушие только подзадорило этого собирателя имен; поднося ладонь ко рту, он зашептал:
• — Это же Гофмиллер из главного интендантства; ну, помните, тот, что в войну получил орден Марии-Терезии.

Поскольку этот факт вопреки ожиданию не произвел на меня ошеломляющего впечатления, господин «при ком-то» с патриотическим пылом, достойным школьной хрестоматии, принялся выкладывать все подвиги, совершенные ротмистром Гофмиллером сначала в кавалерии, затем в воздушном бою над Пьяве, когда он один сбил три вражеских самолета, и, наконец, когда его пулеметная рота трое суток сдерживала натиск противника. Рассказ свой господин «при ком-то» сопровождал массой подробностей (я их здесь опускаю) и то и дело выражал безмерное изумление по поводу того, что я никогда не слышал об этом выдающемся человеке, которому император Карл самолично вручил высшую австрийскую военную награду.

Невольно поддавшись искушению, я взглянул на соседний столик, чтобы с двухметровой дистанции увидеть героя, отмеченного печатью истории.

Но я встретил твердый, недовольный взгляд, который словно говорил: «Этот тип уже что-то наплел тебе? Нечего на меня глазеть». И, не скрывая своей неприязни, ротмистр резко передвинул стул и уселся к нам спиной.

Вскоре я распрощался с моим усердным сплетником. При выходе я не преминул отметить про себя, что он уже успел перебраться к своему герою: видимо, не терпелось поскорее доложить ему обо мне, как он докладывал мне о нем.

Вот, собственно, и все. Я бы скоро позабыл эту мимолетную встречу взглядов, но случаю было угодно, чтобы на следующий день в небольшом обществе я оказался лицом к лицу с неприступным ротмистром. В смокинге он выглядел еще более эффектно и элегантно, нежели вчера в костюме спортивного покроя.

Узнав друг друга, мы оба постарались скрыть невольную усмешку, словно два заговорщика, оберегающие от посторонних тайну, известную только им. Вероятно, воспоминание о вчерашнем незадачливом своднике в одинаковой мере раздражало и забавляло нас обоих.

Сначала мы избегали говорить друг с другом, что, впрочем, все равно не удалось бы, поскольку вокруг разгорелся жаркий спор.

Предмет этого спора можно легко угадать, если я упомяну, что он имел место в 1938 году. Будущие летописцы установят, что в 1938 году почти в каждом разговоре — в какой бы из стран нашей испуганной Европы он ни происходил — преобладали догадки о том, быть или не быть новой войне.

При каждой встрече люди, как одержимые, возвращались к этой теме, и порой даже казалось, будто не они, пытаясь избавиться от обуявшего их страха, делятся своими опасениями и надеждами, а сама атмосфера, взбудораженная, насыщенная скрытой тревогой, стремится разрядить в словах накопившееся напряжение.

1. Дискуссию открыл хозяин дома, адвокат по профессии и большой спорщик.
2. Общеизвестными аргументами он пытался доказать общеизвестную чушь, будто наше поколение, уже испытавшее одну войну, не позволит так легко втянуть себя в новую: едва объявят мобилизацию, как штыки будут повернуты в обратную сторону — уж кто-кто, а старые фронтовики вроде него хорошо знают, что их ждет.
3. В тот самый час, когда сотни, тысячи фабрик занимались производством взрывчатых веществ и ядовитых газов, он сбрасывал со счетов возможность новой войны с той же небрежной легкостью, с какой стряхивал пепел своей сигареты.

Его апломб вывел меня из терпения. Не всегда следует принимать желаемое за действительное, весьма решительно возразил я ему. Ведомства и организации, управляющие военной машиной, тоже не дремали. И пока мы тешили себя иллюзиями, они сполна использовали мирное время, чтобы заранее привести массы, так сказать, в боевую готовность.

Если уже сейчас, в мирные дни, всеобщее раболепие благодаря самоновейшим методам пропаганды достигло невероятных размеров, то в минуту, когда по радио прозвучит приказ о мобилизации — надо смотреть правде в глаза, — ни о каком сопротивлении и думать нечего.

Человек всего лишь песчинка, и в наши дни его воля вообще не принимается в расчет.

Конец ознакомительного отрывка

ПОНРАВИЛАСЬ КНИГА?

Эта книга стоит меньше чем чашка кофе! УЗНАТЬ ЦЕНУ

Источник: https://www.libfox.ru/538942-stefan-tsveyg-neterpenie-serdtsa.html

Стефан Цвейг — Нетерпение сердца

Действие романа начинается в 1913 году в небольшом городке неподалёку от Вены. Повествование ведётся от лица главного героя — Антона Гофмиллера.

В начале романа это молодой человек в возрасте 25 лет, лейтенант кавалерии австрийской армии, выросший в небогатой многодетной семье и рано попавший на военную службу, считавшуюся престижной для мужчины.

Молодой человек был избавлен от необходимости принимать самостоятельные решения в своей жизни, от него требовалось только выполнять приказы командования, но, с другой стороны, однообразная жизнь в гарнизоне маленького городка и отсутствие перспектив стало быстро тяготить его.

Однажды Антона приглашают на ужин в замок самого богатого землевладельца в округе — господина фон Кекешфальвы. Там он знакомится с двумя очаровательными молодыми девушками: с единственной дочерью хозяина — Эдит — и с её кузиной Илоной. Антон и Илона быстро находят общие темы для разговора, весело проводят время, много танцуют.

Антон, чуть не забывший о дочери хозяина, пригласил Эдит на вальс, но в ответ девушка разрыдалась. Не понимая, что происходит, Антон обращается за разъяснениями к Илоне, которая рассказывает ему, что у Эдит паралич ног и она не может передвигаться без костылей и посторонней помощи. В смятении Антон покидает замок Кекешфальвы, даже забыв попрощаться.

Всю ночь его мучает совесть, он жалеет Эдит и даже испытывает невольный стыд из-за своего крепкого здоровья, чего с ним прежде никогда не случалось. На следующее утро на последние деньги Антон покупает огромный букет алых роз и посылает их Эдит вместе с запиской с извинениями.

Эдит пишет в ответ, что не обижена, благодарит за цветы и приглашает бывать у них в гостях в любое время.

Антон начинает проводить всё своё свободное время в замке, стараясь развлечь девушек. Все обитатели замка очень рады его визитам и принимают как родного.

В одном из разговоров Илона рассказывает, что у неё есть жених, но из любви к кузине и по просьбе дяди она согласилась повременить с замужеством и всё своё время и силы посвящает уходу за Эдит.

Поначалу Антону нравится общаться с семьёй Кекешфальвы, ведь здесь молодой человек нашёл то, чего ему недоставало долгие годы: дом, семейный уют, комфорт, общение с образованными людьми, приятное женское общество.

Тем временем в замок приезжает доктор Кондор для нового медицинского обследования Эдит. Кекешфальва просит Антона выяснить у доктора, когда Эдит выздоровеет. Антон растерян, но под давлением Кекешфальвы и желая помочь, соглашается.

Кондор в разговоре с Антоном рассказывает о прошлом Кекешфальвы: о его еврейском происхождении, об источнике его богатства, о смерти его жены и о несчастном случае с дочерью.

Также Кондор рассказывает Антону о своей слепой жене — бывшей пациентке — на которой доктор женился после того, как понял, что не сможет её вылечить, тем самым взяв на себя ответственность за другого человека.

Кондор пытается дать понять молодому человеку разницу между жалостью и помощью другому человеку, а о состоянии здоровья Эдит доктор говорит, что у девушки сейчас улучшение. Антон и Кекешфальва неверно истолковывают слова Кондора: молодой человек думает, что доктор уверен в скором выздоровлении Эдит, а отец поторопился обрадовать дочь. Доктор сурово отчитывает Антона за ложную надежду, невольно поданную семье Кекешфальвы.

Постепенно Антон понимает, что знакомство с семьёй Кекешфальвы, начавшееся с приятного времяпрепровождения, всё больше стало тяготить его. Однажды Эдит сама первая целует Антона, и это становится для него полной неожиданностью.

Молодой человек не знает, что ему дальше делать и, в особенности, как ему в дальнейшем вести себя с Эдит и не готов к ответственности за неё. Вскоре он получает от Эдит любовные письма. Она осознает всю безнадежность своей любви, но надеется, что они смогут быть вместе, когда Эдит поправится.

Получивший письма Антон в ужасе от этой непрошенной страсти. Он принимает решение оставить службу и уехать из Австрии. Антон заходит к доктору Кондору попрощаться и признается ему в том, что больше не способен выносить любовь Эдит, причем его пугает скорее общественное мнение, а не увечье девушки.

Тем не менее доктору Кондору удается убедить Антона остаться, ведь своим бегством он подписывает смертный приговор Эдит. Антон соглашается остаться до отъезда Эдит в Швейцарию для продолжения нового курса лечения.

Через три дня фон Кекешфальва сам посещает Антона, умоляя его спасти Эдит, помочь ей. Терзаемый жалостью и состраданием, Антон просит передать Эдит, что они будут вместе, когда девушка выздоровеет. Под давлением Кекешфальвы Кондора Антон соглашается на помолвку с Эдит.

Однако он по-прежнему испытывает к ней лишь сострадание, а не любовь, и опасается насмешек товарищей. К тому же его смущает еврейское происхождение отца девушки, он боится общественного мнения.

Когда товарищи в казарме прямо спрашивают Антона, правда ли, что он обручился с дочерью Кекешфальвы, у него не хватает смелости признаться, и он всё отрицает. Подавленный Антон решается на самоубийство, но встречает полковника, которому рассказывает о своей лжи.

Полковник обещает все уладить и отправляет Антона в Чаславице. Перед поездкой Антон оставляет доктору Кондору письмо, в котором просит все рассказать Эдит. Тем не менее, Антон не отрекается от помолвки, просит у девушки прощения и хочет остаться с ней, искупив свою трусость, свою ложь.

Антон посылает телеграмму, которая позже не дойдет до адресата. В поездке Антон пытается дозвониться до замка Кекешфальвы и доктора Кондора, но все линии перегружены.

Эдит, не получив вестей от жениха и случайно услышав обвинения в свою сторону, выбирает момент, когда Илона не успевает уследить за ней, бросается вниз с террасы замка и разбивается насмерть.

Антон винит себя в случившемся, размышляя над тем, что Эдит была единственным человеком, который его по-настоящему любил, которому он был по-настоящему нужен. Мучаясь угрызениями совести, Антон отправляется на фронт, убегая от жизни, ищет в бою смерти, но выживает и в возрасте 28 лет его награждают за проявленную в войне храбрость орденом Марии-Терезии.

Но однажды в 1938 году в театре Венской оперы Антон Гофмиллер случайно видит доктора Кондора с женой, — человека, «чьё сострадание было не убийственной слабостью, как моё, а спасительной силой и самопожертвованием, – единственный, кто мог осудить меня, единственный, перед кем мне было стыдно!с той минуты я окончательно убедился, что никакая вина не может быть предана забвению, пока о ней помнит совесть.».

Источник: https://KnigoPoisk.org/books/stefan_tsveyg_neterpenie_serdtsa

Нетерпение сердца

В 1938 г. рассказчик случайно познакомился с кавалером ордена Марии Терезии Антоном Гофмиллером, который поведал ему о том, что случилось с ним четверть века назад, когда ему было двадцать пять лет. Рассказчик записал его рассказ, изменив в нем лишь имена да некоторые мелкие подробности, позволяющие угадать, о ком и о чем идет речь.

Антон Гофмиллер был сыном бедного чиновника, обремененного большой семьей. Его отдали в военное училище, и в восемнадцать лет он окончил его. Благодаря дальней родственнице, он попал в кавалерию. Служба в этом роде войск не всякому по средствам, и молодой человек оказался окружен гораздо более состоятельными товарищами. В конце 1913 г.

эскадрон, где он служил, перевели из Ярославице в небольшой гарнизонный городок у венгерской границы. В мае 1914 г. местный аптекарь, он же помощник бургомистра, представил Антона самому богатому человеку в округе — господину фон Кекешфальве, чья племянница поразила Антона своей красотой. Антона пригласили в дом к Кекешфальвам, и он пришел в восторг от радушного приема.

Он много танцевал и с племянницей Кекешфальвы Илоной, и с другими девушками, и только в половине одиннадцатого спохватился, что забыл о дочери хозяина и не пригласил ее на вальс. Антон поторопился исправить оплошность, но в ответ на его приглашение Эдит Кекешфальва разрыдалась.

Антон не мог понять, в чем дело, и Илона объяснила ему, что у Эдит парализованы ноги и она не может ступить ни шагу без костылей. Смущенный, Антон поспешил уйти.

Он чувствовал себя так, словно хлыстом стегнул ребенка, а потом убежал, как преступник, даже не попытавшись оправдаться. Чтобы загладить свою вину, Антон на последние деньги купил огромный букет роз и послал его Эдит. Девушка ответила ему благодарственным письмом и пригласила на чашку чая.

Когда Антон пришел, Эдит и Илона обрадовались и приняли его как дорогого друга.

Он стал бывать у них запросто и очень привязался к обеим, но Илона казалась ему настоящей женщиной, с которой ему хотелось танцевать и целоваться, а Эдит в свои семнадцать-восемнадцать лет выглядела ребенком, которого хотелось приласкать и утешить.

Ее отец приглашал самых знаменитых врачей в надежде, что те вылечат ее, — ведь еще пять лет назад она была жизнерадостным, подвижным ребенком. Он просил Антона не обижаться на Эдит: она часто бывает резкой, но сердце у нее доброе. Антон чувствовал безграничное сострадание и даже испытывал стыд из-за своего здоровья.

Как-то раз, когда он мчался галопом на лошади, он вдруг подумал о том, что если Эдит видит его из окна усадьбы, то ей, быть может, больно глядеть на эту скачку. Он рванул поводья и отдал своим уланам команду перейти на рысь и, только когда усадьба скрылась из виду, снова позволил им перейти на галоп.

Антон испытал прилив горячего сочувствия к несчастной больной девушке, он даже попытался скрасить ее тоскливую жизнь: видя, как девушки радуются его приходу, он стал бывать у них почти каждый день: рассказывал веселые истории, развлекал их как мог.

Хозяин растроганно благодарил его за то, что он вернул Эдит хорошее настроение и она сделалась почти такой же веселой, как прежде.

Антон узнал, что Илона помолвлена с помощником нотариуса из Бечкерета и ждет выздоровления Эдит или улучшения ее состояния, чтобы с ним обвенчаться, — Антон догадался, что Кекешфальва обещал бедной родственнице приданое, если она согласится повременить с замужеством.

Поэтому вспыхнувшее было влечение к Илоне быстро угасло, и привязанность его все больше сосредоточивалась на Эдит, обездоленной и беззащитной. Друзья начали подтрунивать над Антоном, переставшим посещать их вечеринки в «Рыжем льве»: дескать, конечно, у Кекешфальвы угощение лучше.

Увидев у Антона золотой портсигар — подарок Илоны и Эдит ко дню его рождения, — товарищи заметили, что он неплохо научился выбирать себе друзей. Своими насмешками они лишили Антона уверенности в себе.

Кондор сказал ему, что в первую очередь его беспокоит состояние здоровья не Эдит, а ее отца: старик так переживает за дочь, что потерял покой и сон, а при его слабом сердце это может плохо кончиться. Кондор рассказал Антону, считавшему Кекешфальву венгерским аристократом, что на самом деле Кекешфальва родился в бедной еврейской семье и настоящее его имя Леммель Каниц.

В детстве он был мальчиком на побегушках, но каждую свободную минуту отдавал учению и постепенно стал выполнять все более и более серьезные поручения. В двадцать пять лет он уже жил в Вене и являлся агентом солидной страховой компании. Его осведомленность и круг его деятельности с каждым годом становились все шире. Из посредника он превратился в предпринимателя и сколотил состояние.

Однажды он ехал в поезде из Будапешта в Вену. Сделав вид, что спит, он подслушал разговор своих попутчиков. Они обсуждали нашумевшее дело о наследстве княгини Орошвар: злая старуха, поссорившись с родней, оставила все свое состояние компаньонке, фрейлейн Дитценгоф, скромной забитой женщине, терпеливо сносившей все ее придирки и капризы.

Родственники княгини сумели одурачить непрактичную наследницу, и от миллионного наследства у нее осталось только имение Кекешфальва, которое она, скорее всего, тоже проворонит. Каниц решил не теряя времени отправиться в имение Кекешфальва и попытаться дешево купить у фрейлейн Дитценгоф коллекцию старинного китайского фарфора.

Ему открыла женщина, которую он принял за прислугу, но оказалось, что это и была новая хозяйка усадьбы. Разговорившись с ней, Каниц понял, что нежданно свалившееся богатство является для этой не избалованной жизнью женщины не радостью, а, наоборот, бременем, ибо она не знает, что с ним делать. Она сказала, что хотела бы продать усадьбу Кекешфальва.

Услышав это, Каниц сразу решил купить ее. Он умело повел разговор и неверно перевел с венгерского письмо адвоката, в результате чего фрейлейн Дитценгоф согласилась продать усадьбу за сто пятьдесят тысяч крон,  считая эту сумму огромной, меж тем как она была, по меньшей мере, вчетверо меньше ее настоящей цены.

Чтобы не дать доверчивой женщине опомниться, Каниц поспешил поехать с ней в Вену и поскорее оформить бумаги. Когда купчая была подписана, фрейлейн Дитценгоф хотела заплатить Каницу за труды. Он отказался от денег, и она стала горячо благодарить его. Каниц почувствовал угрызения совести. Его никто никогда не благодарил, и ему стало стыдно перед женщиной, которую он обманул.

Фрейлейн была растрогана его вниманием, и он, узнав, что она собирается ехать в Вестфалию к дальним родственникам, с которымиее ничто не связывает, сделал ей предложение. Через два месяца они поженились. Каниц принял христианство, а затем и сменил фамилию на более звучную — фон Кекешфальва. Супруги были очень счастливы, у них родилась дочь — Эдит, но у жены Каница оказался рак и она умерла.

После того как никакие миллионы не помогли ему спасти жену, Каниц стал презирать деньги. Он баловал дочь и швырял деньги направо и налево. Когда пять лет назад Эдит заболела, Каниц счел это карой за его прежние грехи и делал все, чтобы вылечить девочку.

Антон спросил Кондора, излечима ли болезнь Эдит. Кондор честно сказал, что не знает: он пробует разные средства, но пока не добился обнадеживающих результатов.

Он прочитал как-то о методе профессора Вьенно и написал ему, чтобы выяснить, применим ли его метод к такой больной, как Эдит, но ответа пока не получил.

Когда после разговора с Кондором Антон подходил к казарме, он увидел Кекешфальву, который дожидался его под дождем, ибо ему не терпелось узнать, что сказал врач о состоянии здоровья Эдит. У Антона не хватило духу разочаровать старика, и он сказал, что Кондор собирается испробовать новый метод лечения и уверен в успехе.

Кекешфальва рассказал обо всем Эдит, и девушка поверила в то, что скоро будет здорова. Узнав, что Антон от его имени обнадежил больную, Кондор очень рассердился. Он получил ответ профессора Вьенно, из которого стало ясно: новый метод не подходит для лечения Эдит. Антон стал убеждать его, что открыть сейчас Эдит всю правду — это значит убить ее.

Ему казалось, что воодушевление, приподнятое настроение могут сыграть положительную роль, и девушке станет хоть немного лучше. Кондор предупредил Антона, что тот берет на себя слишком большую ответственность, но это не испугало Антона.

Во сне старик из сказки приобрел черты Кекешфальвы, а сам Антон превратился в несчастного юношу. Когда он назавтра пришел к Кекешфальвам, Эдит объявила ему, что через десять дней уезжает в Швейцарию на лечение. Она спрашивала, когда Антон приедет туда навестить их, и когда юноша сказал, что у него нет денег, ответила, чтоее отец с радостью оплатит его поездку.

Гордость не позволяла Антону принять такой подарок. Эдит начала выяснять, зачем он вообще бывает у них, говоря, что не в силах выносить всеобщую жалость и снисходительность. И неожиданно сказала, что лучше броситься с башни, чем терпеть такое отношение. Она так разволновалась, что хотела ударить Антона, но не удержалась на ногах и упала.

Антон не мог понять причиныее гнева, но вскоре она попросила прощения и, когда Антон собрался уходить, вдруг прильнула к нему и страстно поцеловала в губы, Антон был ошеломлен: ему и в голову не приходило, что беспомощная девушка, по сути калека, может любить и желать быть любимой, как любая другая женщина.

Позже Антон узнал от Илоны, что Эдит давно уже любит его, и Илона, чтобы не расстраивать ее, все время убеждала больную родственницу, что та несомненно нравится Антону. Илона уговаривала Антона не разочаровывать бедную девочку сейчас, на пороге выздоровления — ведь лечение потребует от нее много сил. Антон почувствовал себя в ловушке.

Он получил любовное письмо от Эдит, следом за ним другое, где она просила его уничтожить первое. От волнения во время учений Антон отдал неправильную команду и навлек на себя гнев полковника.

Антон хотел уволиться, уехать из Австрии, даже попросил знакомого помочь ему, и вскоре ему предложили место помощника казначея на торговом судне. Антон написал прошение об отставке, но тут вспомнил о письмах Эдит и решил посоветоваться с Кондором, как быть.

Он поехал к врачу домой и с изумлением обнаружил, что Кондор женат на слепой женщине, что он живет в бедном квартале и с утра до ночи лечит бедняков. Когда Антон рассказал все Кондору, тот объяснил ему, что, если он, вскружив девушке голову своим прекраснодушным состраданием, теперь удерет, это убьет ее.

Но Илона сообщила ему, что отъезд откладывается. Видя, что Антон не испытывает к ней ничего, кроме сострадания, Эдит раздумала лечиться: ведь она хотела быть здоровой только ради него. Кекешфальва на коленях умолял Антона не отвергать любовь Эдит.

Антон пытался объяснить ему, что все непременно решат, будто он женился на Эдит ради денег, и станут презирать его, да и сама Эдит не поверит в искренность его чувств и станет думать, что он женился на ней из жалости. Он сказал, что потом, когда Эдит выздоровеет, все будет по-другому. Кекешфальва ухватился за его слова и попросил разрешения передать их Эдит.

Антон, твердо зная, что болезнь ее неизлечима, решил ни в коем случае не идти дальше этого, ни к чему не обязывающего обещания. Перед отъездом Эдит Антон пришел к Кекешфальвам и, когда все подняли бокалы за ее здоровье, в приливе нежности обнял старика отца и поцеловал девушку. Так состоялась помолвка. Эдит надела на палец Антону кольцо — чтобы он думал о ней, пока ее не будет.

Антон видел, что он подарил людям счастье, и радовался вместе с ними. Когда он собрался уходить, Эдит попыталась сама, без костылей проводить его. Она сделала несколько шагов, но потеряла равновесие и упала. Вместо того чтобы броситься к ней на помощь, Антон в ужасе отшатнулся.

Он понимал, что именно сейчас должен доказать ей свою верность, но у него уже не было сил на обман и он малодушно бежал.

С горя он зашел в кафе, где встретил друзей. Аптекарь уже успел рассказать им со слов одного из слуг Кекешфальвы, что Антон обручился с Эдит. Антон, не зная, как объяснить им то, что он еще и сам как следует не понял, сказал, что это неправда.

Осознав глубину своего предательства, он хотел застрелиться, но решил прежде рассказать обо всем полковнику. Полковник сказал, что глупо из-за такой ерунды пускать себе пулю в лоб, вдобавок это бросает тень на весь полк.

Путь его лежал через Вену. Он хотел увидеться с Кондором, но не застал того дома. Он оставил Кондору подробное письмо и попросил немедленно поехать к Эдит и рассказать ей, как он малодушно отрекся от помолвки.

Если Эдит, несмотря ни на что, простит его, помолвка будет для него священна и он навсегда останется с ней независимо от того, выздоровеет она или нет. Антон чувствовал, что отныне вся его жизнь принадлежит любящей его девушке.

Боясь, что Кондор не сразу получит его письмо и не успеет приехать в усадьбу к половине пятого, когда Антон туда обычно приходил, он послал с дороги телеграмму Эдит, но ее не доставили в Кекешфальву: из-за убийства эрцгерцога Франца-Фердинанда почтовое сообщение было прервано.

Антону удалось дозвониться Кондору в Вену, и тот рассказал ему, что Эдит все же узнала о его предательстве. Улучив момент, она бросилась с башни и разбилась насмерть.

Антон попал на фронт и прославился своей храбростью. В действительности дело заключалось в том, что он не дорожил жизнью. После войны он набрался мужества, предал прошлое забвению и стал жить, как все люди. Так как никто не напоминал ему о его вине, он и сам начал понемногу забывать об этой трагической истории.

Лишь однажды прошлое напомнило о себе. В венской Опере он заметил на соседних местах доктора Кондора и его слепую жену. Ему стало стыдно. Он испугался, что Кондор узнает его и, как только после первого акта начал опускаться занавес, поспешно покинул зал.

С той минуты он окончательно убедился, что «никакая вина не может быть предана забвению, пока о ней помнит совесть».

Источник: https://reedcafe.ru/summary/neterpenie-serdca

“Роман Стефана Цвейга “Нетерпение сердца”. Сострадание истинное и мнимое.”

• Городская научно-исследовательская конференция школьников
• ”Интеллект. Карьера»
•            Секция: русская филология
• Тема: “Роман Стефана Цвейга “Нетерпение сердца”
• Сострадание истинное  и  мнимое.”
•                                                                    Работу выполнила:
•                                                                             Мухаметзянова Камилла,
•                                                                              ученица 8 А класса
•                                                                              МБОУ гимназия № 90
•                                                                              Научный руководитель:
• Трошина Надежда Яковлевна                                                                            
• учитель высшей  
• квалификационной  категории  
• МБОУ “Гимназия  № 90”
• Советский район
•                                                         Казань 2013  
• Содержание

1. Введение. Цели и задачи…………………………………………… …3        
2. Краткое содержание романа………………………………………5
3. Характеристики главных героев…………………………………..6
4. Сравнительный анализ сострадания………………   …………….9
5. Великие люди о сострадании ……………………… ……………..11                                  
6. Заключение……………………………………………  ……………12                                                                          
7. Литература………………………………………………  ………….13                                                                            

положительно оценил явление сострадания. Он характеризовал его как источник счастья, как то, что способствует лучшей работе ума и дает внутреннюю силу.[1] Он так же обозначил 3 типа сострадания:

• Направленное на родственников и любимых, основанное на привязанности.
• Направленное на страдающих существ и основанное на жалости к ним.
• Беспристрастное, основанное на понимании и уважении.[2] 

Преподобный Иоанн Дамаскин относил сострадание к одному из неудовольствий:

«Неудовольствие бывает четырех видов: горесть, грусть, зависть, сострадание. Горесть есть неудовольствие, производящее потерю голоса; грусть — неудовольствие, стесняющее сердце; зависть — неудовольствие, испытываемое по поводу чужих благ; сострадание — неудовольствие, испытываемое по поводу чужих несчастий.»

Сострадание – особое качество души человека, готовность без раздумий оказать помощь ближнему.Энциклопедия эзотеризма 

• Сострадание – это внешнее выражение деятельной внутренней любви к ближнему.
• Сострадание – это готовность прочувствовать и принять на себя боль другого человека, физическую или душевную.
• Сострадание – это чуткость и внимательность к окружающим, неподдельное уважение к их интересам и их переживаниям.
• Сострадание- это умение при любых условиях действовать так, чтобы не причинять вреда окружающим людям.

Преимущества сострадания

• Сострадание даёт возможности – к проявлению лучших человеческих качеств.
• Сострадание даёт любовь – к людям.
• Сострадание даёт понимание – библейских заповедей.
• Сострадание даёт освобождение – от озлобленности и равнодушия.
• Сострадание указывает дорогу – к общему благу через благо каждого человека.
• Сострадание даёт радость – от сознания собственных возможностей в помощи окружающим людям.

Проявления сострадания в повседневной жизни

• Библия. Многое в ней говорится о сострадании; особенно выделено сострадание в Евангелии от Луки.
• Волонтерство и благотворительность. Люди, по зову сердца помогающие слабым, немощным, старикам, детям-сиротам – проявляют сострадание к ним.
• Межличностные отношения. Человек, которому свойственны умение сочувствовать неприятностям близких и готовность помочь в беде любому из окружающих людей – проявляет сострадание.
• Военные действия. Умение видеть солдатах неприятеля не только врагов, но и людей – это проявление сострадания.

Как развить в себе сострадание

• Религия. Каждая религия учит сопереживанию и состраданию; проникаясь верой, человек взращивает в себе сострадание.
• Чтение духовной литературы. Чем более духовно богат человек, тем легче он проявляет сострадание к окружающим.
• Благотворительность. Участвуя в благотворительных акциях, человек воспитывает в себе умение сострадать неблагополучию.
• Интерес и внимательность к людям. Будучи внимательным, проявляя искренний интерес к окружающим людям, человек воспитывает в себе умение сострадать им.
• Самосовершенствование. Воспитать в себе сострадание – это значит сознательно отказаться от равнодушия и всех проявлений эгоистичности.

1. Крылатые выражения о сострадании
2. Что для огня дождь, то для гнева сострадание.
3. — Артур Шопенгауэр — 
4. Сострадание – это не чувство; это скорее благородное расположение души, готовое к тому, чтобы воспринять любовь, милость и другие добродетельные чувства.
5. — Данте — 
6. Сострадание примешано ко всем добродетелям, какими только может обладать человек.
7. — Бернардино Сиенский — 
8. Чаще всего сострадание — это способность увидеть в чужих несчастьях свои собственные, это — предчувствие бедствий, которые могут постигнуть и нас.
9. — Ларошфуко — 
10. Сострадание исцелит больше грехов, чем осуждение.
11. — Генри Уорд Бигер — 
12. Сострадание
13. Перевод 
14. Сострадание

Слово «С.» передает два разных понятия, не всегда строго разгранич. в Свящ. Писании: «сопереживание страдающему или разделение с ним скорби (греч.

сюмпатейн, «сочувствовать») и «соучастие в страданиях, переносимых другим лицом» (греч. сюмпасхейн, «страдать вместе»; по-русски можно перевести как «сострадание»). В Синод. пер. др.-евр. и греч.

слова, обозначающие эти понятия, передаются по-разному см. Милосердие см. Внутренности (3) (см. ниже):

1) в 3Цар 2:26 др.-евр. глагол гитана употреблен в значении «переносить страдания вместе с к.-л.» (в Синод. пер. — «терпел»). Царь Соломон пощадил священника Авиафара, враждебно действовавшего против него, поскольку тот переносил бедствия, в т.ч. связ. с войной, вместе с Давидом, его отцом («сострадал» Давиду). Другие места ВЗ говорят о С.

в значении «соболезновать», «сожалеть»: «Ибо кто пожалеет о тебе, Иерусалим? И кто окажет сострадание к тебе?» (Иер 15:5; здесь в оригинале употреблены глаголы хамаль — «смилостивиться» и нуд — «жалеть», ср. Наум 3:7). С. может быть заповедано Богом, но также и запрещено Им (Иер 48:17; ср. Иер 16:5.

В обоих случаях употреблен глагол нуд — «жалеть»); 2) в НЗ С. означает, в первую очередь, глубочайшее единение со Христом, включающее в себя подлинное соучастие в Его жизни, причастность к Его пути через страдания к прославлению. Страдающий вместе со Христом имеет обетование вместе с Ним и прославиться (Рим 8:17,18; 1Пет 4:13).

Кто принимает «участие в страданиях Его», тот уже на земле становится соучастником воскресения мертвых (Флп 3:10) и небесного утешения (2Кор 1:5,7). Страдающим вместе со Христом уже в земной жизни даруется отблеск той славы, причастниками к-рой в полной мере они станут тогда, когда «приидет Сын Человеческий во славе Своей» (Мф 25:31). С.

Христос сострадает Своей общине (Церкви) во время ее преследований (Евр 10:32-34); но и община разделяет страдания каждого своего члена (1Кор 12:26). Путем взаимного С. братство учеников Иисуса достигает совершенства. Так исполняют ученики закон Христов (Гал 6:2; ср. Мф 16:24,25). (см. Ученики см. Крест, распятие на кресте см. Следовать за кем-либо).

Сказанное выше проясняет смысл слов НЗ о С. как о сочувствии. Христос «может сострадать нам в немощах наших», потому что был «подобно нам, искушен во всем», но не совершил греха (Евр 4:15). Понимание Им нашей природы и Его действенное участие в наших нуждах, имеющее спасит. значение, тесно связаны между собой.

Поэтому апостол и призывает христиан к подобному же обращению друг с другом: они должны постоянно проявлять С. и сочувствие к нуждам своих ближних (1Пет 3:8). см. Страдание, страдать.

Библейская энциклопедия Брокгауза. Ф. Ринекер, Г. Майер. 1994. 

• Синонимы:
• гуманность, жалость, милосердие, сердоболие, сердобольность, соболезнование, сожаление, сочувствие, участие
• Антонимы:

Источник: https://nsportal.ru/ap/library/literaturnoe-tvorchestvo/2016/08/08/roman-stefana-tsveyga-neterpenie-serdtsa-sostradanie

Нетерпение сердца — Стефан Цвейг — читать книгу онлайн, на iPhone, iPad и Android

1. «Сострадание — это палка о двух концах: тому, кто не умеет с ним справиться, лучше не открывать ему доступ в сердце. Только вначале сострадание, точно так же, как и морфий, — благодеяние для больного»

   Для того, чтобы хотя бы в какой-то мере подумать о том, что ты понял автора — для этого недостаточно его коротких произведений. Рассказы, новеллы и т.д.- наиболее эффективный способ, чтобы спрятаться от читателя.

   Исключая некоторых гениальных типов вроде Борхеса, пожелавшего так и остаться загадкой, захоронив себя в коротеньких опусах, но при этом не оставивших сомнения насчет собственного таланта, который сочится из каждой написанной строфы.

   Тем не менее, например, Чехов имеет несколько видов собственных рассказов, которые будто бы писаны разными людьми — искрометный юмор рядом с тяжелой морализирующей трагедией. До «Драмы на охоте» об авторе судить сложно вообще.

   Или, скажем, Тэффи, которой будто бы и нет вовсе, ибо даже ее воспоминания написаны в виде коротких заметок, предположительно позже скомпонованных для чего-то более объемного.

   Все это к чему — гораздо проще избежать собственных надуманных выводов, если иметь под рукой представление о человеке, проверенное внушительным текстом, где он никуда от нас не денется и раскроется в большей степени. Таким образом, «Нетерпение сердца» — первое произведение Стефана Цвейга в моей жизни (после нескольких новелл), где сюжет более-менее реалистичен, а не фантастически-идиотичен, как ранее. Можно было всегда восторгаться содержанием, стилем, диким надрывом в каждой новелле, но ощущение маразматичности первоосновы не покидало с самого начала.

   Абсолютно все герои произведений Стефана Цвейга — особенные необычайные альтруисты (вариант «высокодуховные мнительные невротики»), которые необычайно привлекательны своими отклонениями, преподносимыми очень верными дозами, чтобы не отпугнуть читателя с первых страниц.

   Автор в совершенстве постиг науку — держать аудиторию заинтересованной, нигде не перегнул палку, он сразу же завораживает, затягивает наши глаза вглубь произведения и уже совершенно невозможно их отлепить. Даже если умом и понимаешь, что читаешь полнейший бред и клинику. Эмоции-то и существуют, чтобы притягивать разум.

   Тебе тяжело дышать, своими эмоциями повествование тебя держит не просто близко, а ты готов впрыгнуть по ходу дела на какую-нибудь страницу, проглатывается все на едином дыхании.

   Описание «Нетерпения сердца» долгие годы меня отталкивало, но желание увидеть реального Стефана Цвейга пересилило. Фантастические герои никуда не делись, здесь тот же полный набор суперлюдей, но помимо реализма произведения здесь четко просматривается реализм автора.

   Таким образом, можно признать, что облик автора, ранее возникший перед внутренним оком после чтения новелл, был робкой версией экспериментатора, только начавшего практиковать более серьезные методы.

   Вся эта отмороженная ненормальная шелуха, относящаяся как к женщинам произведений Стефана Цвейга, так и к мужчинам, вдруг слетела ураганным ветром и передо мной поднялся другой Стефан Цвейг — с холодным рассудком, очень продуманный и абсолютно рациональный, в котором нет ни капли ненормального, а эмоции — часть действующего плана.

   В который раз можно посетовать на чужое влияние, ибо столько пытался оградить себя от чужих рецензий и даже биографий, пока собственное мнение не станет устойчивым и понятным. Моя бабушка в бытность так любила Стефана Цвейга, что трудно было этого не заметить и я только теперь понял — за что именно.

   Вовсе не за предполагавшуюся ранее лирическую ненормальность, эмоциональный посыл, ахи — охи, а за холодный и ясный разум. Этот автор настолько продуман, настолько манипулирует читателями, что сие даже в какой-то мере удручает, ибо указывает нам, стандартным обывателям, на наше скромное место в этом мире.

   «Нетерпение сердца», несмотря на незамысловатость сюжета, очень разноплановое, ибо затрагивает самые различные, временами даже стандартные, вопросы, каждый из которых оглушает, удивляет глубиной проникновения, заставляет все больше покрываться красными пупырышками уважения по отношению к автору и язвами гнойного восхищения.

   В этом любовном романе меньше всего этого самого любовного романа. Произведение ясно демонстрирует игру автора и раскрывает ее последовательность. Получается, что во всех новеллах по сути Цвейг издевается над читателями — берет полнейшую ерунду, высосанную из пальца, делает из нее конфетку, превращая в шедевр. В «Нетерпении сердца» можно увидеть и многое другое.

   Например, здесь изображен четкий срез общества, который очень сложно разглядеть за основным повествованием — противоречиями и истинными ценностями личности, куда Стефан Цвейг без обиняков залезает в грязных сапогах, хотя и графских. Да и люди — военный, врач, делец — как обычно, исключительно человечны, сострадательны и с рьяным альтруизмом.

   Может такие где-то в темноте и таятся , но мне лично не попадались. Как здесь, за этими нагромождениями, можно увидеть, что врач очень определенно проехался по своим коллегам, сорвал покровы, раскрыл циничные тайны. Что делец нарисовал стандартные механизмы холодного объегоривания рядовых людей, хотя и пожалел кого-то (деньги и жалость — взаимоисключающие вещи).

   Что военные настолько глупо и алкоголично бездельничают, что это кажется нормой. Чем не норма у нас.

   Мимо темы основной пройти, конечно, не могу. Любовь — жалость, ущербность — благотворительность. Сразу оговорюсь, что все нижесказанное касается исключительно постсоветского пространства, ибо не знаю доподлинно — как и по каким принципам осуществляется благотворительность не у нас.

   Возможность сравнивать что-то с чем-то, а особенно — себя любимого и других — на этом строится вся система социальных взаимоотношений. Помимо всем известных чувств доброты, которая взирает на нас с любого рекламного плаката, подобные контрасты будят во всех такие прекрасные качества, как зависть, злобу, желание обвинять и заставлять страдать.

   У человека в чем-то ущербного (в «Нетерпении сердца» идет речь о девушке-инвалиде) подобная контрастность гораздо ярче выражена. Если мы можем завидовать успешным, образованным или красивым, то сие в какой-то степени не смертельно, ибо все большей частью в наших руках. Инвалид же завидует всем, кто не похож на него.

   В нашей стране, ибо он забыт, забит, заброшен до такой степени, что чувство собственного достоинства им покупается исключительно со ссылкой на папу-маму и т.д., которые являются редкостью, особенно, если на них можно сослаться.

   Чтобы никого не обвинять в собственных бедах — а это единственный вариант — инвалид не должен знать — кого именно он обвиняет и все масштабы собственной трагедии.

   А потому — единственный путь к какому-то ощущению нормальности — это не находиться среди людей (эту версию принято подсовывать людям коммерческими организациями, ибо, даже спрятанная под дежурной улыбкой, зависть по отношению к миру все равно когда-нибудь прорвется), а пребывать в неведении.

   А потому — дочь миллионера (а их очень мало, но именно о них и пишут книги) — это сгусток злобы по определению. Коммерсанты, сосущие средства с помощью инвалидов, дурят их тем, что заводят разговоры о равенстве, которого не видать никому.

   Все эти многочисленные книжонки о якобы поднявшихся инвалидах (исключительно импортные) — другая сторона благотворительного цирка и тухлая коммерция. Вкладываются только в перспективных инвалидов, об этом сами инвалиды знают прекрасно. Их, осчастливленных и описанных в книгах примерно 0,00001%. А потому Стефан Цвейг прав в том, заложенное изначально в человеке чувство вины заставляет его принимать демонстративные позы, когда корочка лица на час-другой покрывается благородным налетом и слезы проступают на щеках от ощущения себя, такого хорошего. Прав Стефан Цвейг и в том, что ко всему человек приходит исключительно опытом собственной шкуры. Но любовь никакого отношения к жалости не имеет в принципе.

   «Как неодолимо тягостное чувство неприязни, которое испытывает должник к кредитору, ибо одному из них неизменно суждена роль дающего, а другому — только получающего, так и больной таит в себе раздражение.»

2. Сильный, глубокий, эмоциональный, проникновенный рассказ. Это такая большая, растянутая до размеров романа, очень Цвейговская новелла о любви, сострадании, выборе, малодушии, долге.О содержании написано много, поэтому повторяться не буду. Скажу лишь, что герои у Цвейга, как всегда, многогранны и интересны.

   На мой взгляд, нет в этом романе отрицательных персонажей. Все в нем живые люди со своими достоинствами и недостатками. Взять хотя бы историю барона фон Кекешфальва: аферист, прощелыга и вдруг такая чуткость и совестливость! Откуда, почему?! Или Антон Гофмиллер…

   Вот уж не стала бы упрекать его во всех грехах! Положа руку на сердце, 90% молодых людей повело бы себя так же малодушно. Одно дело сочувствовать, а другое — взять на себя обязательства. А то, что сбежал и не объяснился — это трусость, только, думаю, конец все равно был предрешен. Очень уж неуравновешанна, истерична и надломлена была Эдит.

   А доктору Кондору — низкий поклон! Почти каждое его выражение хочется выделить в отдельную цитату и выучить наизусть.

   Замечательный роман! Очень рада, что, наконец-то, прочитала его!

С большим нетерпением ждало моё сердце подходящего настроения для третьей встречи с Цвейгом. Первая фраза рецензии – вовсе не каламбур, обыгрывающий название книги. Стефан Цвейг – действительно тот автор, которого надо читать душой, чувствовать сердцем, пропускать через себя, подчас отключая логику и уступая место эмоциям.

Что касается «Нетерпения сердца», то этот роман особенно близок мне по субъективным причинам. Не хотелось бы вдаваться в подробности и обсуждать эту тему с кем либо, но не написать об этом произведении я не могу. Для обоснования своей позиции мне все-таки придется частично раскрыть карты. Иначе будет неясна двойственность моего отношения к главным героям.

Итак, начну с того, что я нахожусь в положении, очень близком к тому, в котором была Эдит. Однако героине Цвейга сложнее справляться со своим недугом как минимум по трем причинам.

Во-первых, она девушка, следовательно, ей не стыдно быть слабой, давать волю чувствам и жалеть себя чуть больше, нежели мужчине. Однако судьба лишила её этих женских привилегий.

Во-вторых, болезнь Эдит носит приобретенный, а не врожденный характер, следовательно, она знала другую жизнь, ощущала прелесть независимости от окружающих, и вдруг в один миг она потеряла дарованную человеку при рождении свободу. Это ужасно, на мой взгляд, куда хуже, чем сразу появиться на свет не таким, как большинство.

В-третьих, у Эдит совсем не было друзей, Круг её общения ограничивался только родственниками и прислугой, как видно из повествования. Поэтому встреча с Антоном стала для несчастной девушки «лучом света в темном царстве», причем это выражение можно понять буквально, ведь она почти не входила из дома.Поэтому я понимаю поведение Эдит лучше, чем поступки остальных персонажей.

Теперь об Антоне. Если коротко, то этот герой великолепно иллюстрирует нам суровую житейскую мудрость: «Дорога в ад вымощена благими намерениями». Отношение к лейтенанту менялось множество раз, и я до сих пор не определился со своим мнением о нем.

С одной стороны, я как-то слабо представляю, что, прожив четверть века на белом свете, не буду уметь воображать последствия своих действий, наивно недоумевая: «почему же так случилось? Я ведь совсем не этого хотел! Я хотел как лучше, а получилось, ка всегда…» И тут нужно остановиться, поймав себя на мысли другого рода: «сейчас я рассуждаю с позиции человека, выросшего в шкуре Эдит. А таким людям действительно дано видеть, чувствовать и понимать многое из того, что проходит мимо здоровых». Ведь у нас волей случая куда больше времени для размышлений о смысле жизни и прочих высоких материях. Возможно, всё это звучит немного пафосно, но я думаю, что читавшие роман поймут истинный смысл моих слов. И всё же, когда я пытаюсь поставить себя на место Антона, то мне кажется, что в аналогичной ситуации я был бы ненамного благородней его. Доктором Кодором может стать далеко не каждый, но этому герою будет ещё уделено особое внимание.Пока в качестве вывода скажу, что последнее умозаключение Гофмиллера лично мне говорит о том, что этот человек не является сухарем, несмотря на все проступки, совершенные им в течение жизни. Хотя и трусости в его финальном жесте было немало. В общем, всё очень и очень сложно. Каждый должен сам прочесть эту историю и сделать свои выводы.

Теперь о докторе, персонаже, который стал для меня одним из любимейших во всей литературе, даже потеснив Равика из Триумфальной арки.

Здесь тоже начну с субъективизма: к счастью, врачи уже несколько лет не говорят мне о том, что смогут полностью вылечить меня: есть определенный максимум, который может дать медицина при конкретном диагнозе, но ждать великого чуда не приходится.

Однако этим летом мне встретился человек, очень схожий с Кондором по образу мышления. Я видел, что он действительно искренне хочет помочь, выжимая из меня все возможные соки, он действительно верит в успех даже больше, чем я сам. Поначалу это было даже приятно.

Приятно, что человек взялся за тебя не ради наживы, а ради творческого процесса исцеления больного, ради результата своего труда. Но примерно через месяц после начала курса я буквально не мог дождаться окончания занятий, ибо сил уже просто не было. Трудно описать словами, насколько мне стыдно было от собственных чувств.

Осознавая благородство намерений врача умом, сердцем ты пытаешься поскорее избавиться от него, но сказать об этом прямо просто не позволяла совесть. Наверное, простым обывателям крайне сложно понять суть столь противоречивых мыслей больного.

Добавлю только, что в подобный психологический лабиринт я попал впервые и очень боюсь вновь возвращаться туда. Отчасти поэтому я взялся за эту книгу именно сейчас, так как имел представление о сюжете…

Поэтому я понимаю всю динамику отношения Эдит к доктору Кондору и сочувствую ей всем сердцем. Однако, минуя субъективизм, подобными людьми необходимо восхищаться, они достойны памятников при жизни, они не зря родились и нашли своё истинное предназначение. Они довольно бедны материально, но очень богаты духовно.

Монологи Кондора о профессии медика просто завораживали! Этот МУЖЧИНА поражал стойкостью духа, широтой ума и просто человечностью. Весь его жизненный путь – настоящий подвиг, о котором можно написать отдельный роман.

Особенно ярко воспринимается этот герой в контрасте с Антоном: Кондор не забывал одной простой истины, известной нам с детства: «Мы в ответе за тех, кого приручили» Его последний диалог с Антоном о сущности преступления и убийства просто не может оставить равнодушным! Ведь ты понимаешь, что он прав, но в то же время жалеешь наивного героя, загнавшего себя в угол, думая: «какая же всё-таки сложная штука жизнь!»

Цвейг гениален! При том, что читатель с самого начала ощущает предсказуемость сюжета, понимает, что эта история не может закончиться Хэппи эндом, книга просто не отпускает: ты с восхищением наблюдаешь за множеством психологических ловушек, которые так изощренно ставит героям автор.

Когда сделан тот или иной шаг, принято какое-либо решения, тебе приходится ужаснуться оттого, насколько всё относительно в нашем мире.

А какой эмоциональный накал! Чего стоит только эпизод ожидания Антоном телефонного звонка из Вены! Просто диву даешься, насколько ярко и сочно может писать Цвейг! А какое оригинальное переплетение с историей в заключительной части! Как шикарно раскрыто отношение героя к войне и смерти! Как блистательно показана роль неслучайных случайностей в нашем мире!

В этом романе поднимаются вечные вопросы: ответственности за свои поступки, проблемы выбора, истинной любви, предательства, преступления и наказания, искупления вины, духовной и материальной бедности человека и, конечно, границ сострадания. Поразителен тот факт, что книга основана на реальных событиях.

Однако, даже если бы речь шла не о больных и здоровых, не о врачах и пациентах, то проблемы, поднятые в ней, оставались бы актуальными во всех сферах нашей жизни. Поэтому читать эту книгу необходимо всем, ибо она может помочь каждому из нас стать лучше и избежать ошибок, совершенных неопытным главным героем.

Спасибо Цвейгу за потрясающий роман, наполненный эмоциями и проблемами, настолько близкими моему сердцу. Мало кому из авторов, читаемых мной, удается так глубоко проникать в человеческую душу и так виртуозно раскрывать её темные стороны. Браво, Стефан! Вы навсегда стали для меня вторым любимым писателем после Ремарка.

10 из 10 и в любимые

Источник: https://MyBook.ru/author/stefan-cvejg/neterpenie-serdca/