Остров сахалин — краткое содержание рассказа чехова

Один. Всего за три месяца. Уже будучи больным туберкулезом. В 1890 г. Чехов делает перепись населения Сахалина и описывает российскую каторгу, пытки и казни. Первый русский правозащитник встречается даже с политическими заключенными, что было запрещено. Читать до сих пор страшно.

«… Ни разу не был сечен и ни разу не сидел в карцере.

— Потому что посылают лес пилить — иду, дают вот эту палку в руки — беру, велят печи в канцерярии топить — топлю. Повиноваться надо. Жизнь, нечего бога гневить, хорошая. Слава тебе Господи!»

* * *

«… Oна тоже сидела в темном карцере и получала горячую пищу через два дня в третий. Когда один чиновник допрашивал ее при мне, то она заявила, что она давно уже больна и что ее не хотят почему-то показать доктору. Когда чиновник спросил у надзирателя, приставленного к карцерам, почему до сих пор не позаботились насчет доктора, то он ответил буквально так:

— Я докладывал господину смотрителю, но они сказали: пусть издыхает!

Это неуменье отличать предварительное заключение от тюремного (да еще в темном карцере каторжной тюрьмы!), неуменье отличать свободных от каторжных удивило меня тем более, что здешний окружной начальник кончил курс по юридическому факультету, а смотритель тюрьмы служил когда-то в петербургской полиции.»

* * *

«…Мы в шапках ходим около нар, а арестанты стоят руки по швам и молча глядят на нас. Мы тоже молчим и глядим на них, и похоже на то, как будто мы пришли покупать их.»

* * *

«…Мы входим в небольшую камеру, где на этот раз помещается человек 20, недавно возвращенных с бегов. Оборванные, немытые, в кандалах, в безобразной обуви, перепутанной тряпками и веревками; одна половина головы разлохмачена, другая, бритая, уже начинает зарастать. Все они отощали и словно облезли, но глядят бодро.

Постелей нет, спят на голых нарах. В углу стоит «парашка»; каждый может совершать свои естественные надобности не иначе, как в присутствии 20 свидетелей. Один просит, чтобы его отпустили, и клянется, что уж больше не будет бегать; другой просит, чтобы сняли с него кандалы; третий жалуется, что ему дают мало хлеба.

Есть камеры, где сидят по двое и по трое, есть одиночные. Тут встречается немало интересных людей.»

* * *

«Теперь же скажу несколько слов об отхожем месте. Как известно, это удобство у громадного большинства русских людей находится в полном презрении. В деревнях отхожих мест совсем нет.

В монастырях, на ярмарках, в постоялых дворах и на всякого рода промыслах, где еще не установлен санитарный надзор, они отвратительны в высшей степени. Презрение к отхожему месту русский человек приносит с собой и в Сибирь.

Из истории каторги видно, что отхожие места всюду в тюрьмах служили источником удушливого смрада и заразы и что население тюрем и администрация легко мирились с этим. В 1872 г. на Каре, как писал г.

Власов в своем отчете, при одной из казарм совсем не было отхожего места, и преступники выводились для естественной надобности на площадь, и это делалось не по желанию каждого из них, а в то время, когда собиралось несколько человек. И таких примеров я мог бы привести сотню.

В Александровской тюрьме отхожее место, обыкновенная выгребная яма, помещается в тюремном дворе в отдельной пристройке между казармами. Видно, что при устройстве его прежде всего старались, чтоб оно обошлось возможно дешевле, но все-таки сравнительно с прошлым замечается значительный прогресс.

* * *

«В Ново-Михайловке проживает еще одна сахалинская знаменитость — поселенец Терский, бывший палач. Он кашляет, держится за грудь бледными, костлявыми руками и жалуется, что у него живот надорван. Стал он чахнуть с того дня, как по приказанию начальства за какую-то провинность был наказан теперешним александровским палачом Комелевым.

Комелев так постарался, что «чуть души не вышиб». Но скоро провинился в чем-то Комелев — и наступил праздник для Терского. Этот дал себе волю и в отместку отодрал коллегу так жестоко, что у того, по рассказам, до сих пор гноится тело. Говорят, что если двух ядовитых пауков посадить в одну банку, то они заедят друг друга до смерти.

»

Первое издание

«Поводом к тому, чтобы дать человеку 30 или 100 розог, служит обыкновенно всякая провинность: неисполнение дневного урока (например, если сапожник не сшил положенных трех пар котов, то его секут), пьянство, грубость, непослушание… Если не исполнили урока 20-30 рабочих, то секут всех 20-30. Один чиновник говорил мне:

— Арестанты, особенно кандальные, любят подавать всякие вздорные прошения.

Когда я был назначен сюда и в первый раз обходил тюрьму, то мне было подано до 50 прошений; я принял, но объявил просителям, что те из них, прошения которых окажутся не заслуживающими внимания, будут наказаны.

Только два прошения оказались уважительными, остальные же — чепухой. Я велел высечь 48 человек. Затем в другой раз 25, потом всё меньше и меньше, и теперь уже просьб мне не подают. Я отучил их.

На юге у одного каторжного по доносу другого сделали обыск и нашли дневник, который был принят за черновые корреспонденции; ему дали 50 розог и 15 дней продержали в темном карцере на хлебе и на воде. Смотритель поселений, с ведома окружного начальника, подверг телесному наказанию почти всю Лютогу.

Вот как описывает это начальник острова: «Начальник Корсаковского округа доложил мне, между прочим, о крайне серьезном случае превышения власти, которое позволил себе (имярек) и которое состояло в жестоком телесном наказании некоторых поселенцев и в мере, далеко превышающей законом установленную норму.

Случай этот, возмутительный сам по себе, представляется мне еще более резким при разборе обстоятельств, вызвавших это наказание правого и виноватого, не исключая даже беременной женщины, без всякого рассмотрения дела, состоявшего в простой и безрезультатной драке между ссыльнопоселенцами» (приказ No 258-й 1888 г.).

Чаще всего провинившемуся дают 30 или 100 розог. Это зависит не от вины, а от того, кто распорядился наказать его, начальник округа или смотритель тюрьмы: первый имеет право дать до 100, а второй до 30.

Один смотритель тюрьмы всегда аккуратно давал по 30, когда же ему пришлось однажды исполнять должность начальника округа, то свою обычную порцию он сразу повысил до 100, точно эти сто розог были необходимым признаком его новой власти; и он не изменял этому признаку до самого приезда начальника округа, а потом опять, так же добросовестно и сразу, съехал на 30. Наказание розгами от слишком частого употребления в высшей степени опошлилось на Сахалине, так что уже не вызывает во многих ни отвращения, ни страха, и говорят, что между арестантами уже немало таких, которые во время экзекуции не чувствуют даже боли.

Плети применяются гораздо реже, только вследствие приговоров окружных судов. Из отчета заведующего медицинскою частью видно, что в 1889 г. «для определения способности перенести телесное наказание по приговорам судов» было освидетельствовано врачами 67 человек.

Это наказание из всех употребляемых на Сахалине самое отвратительное по своей жестокости и обстановке, и юристы Европейской России, приговаривающие бродяг и рецидивистов к плетям, давно бы отказались от этого наказания, если б оно исполнялось в их присутствии. От позорного, оскорбляющего чувство зрелища они, однако, ограждены 478 ст.

«Устава», по которой приговоры русских и сибирских судов приводятся в исполнение на месте ссылки.

Как наказывают плетями, я видел в Дуэ. Бродяга Прохоров, он же Мыльников, человек лет 35-40, бежал из Воеводской тюрьмы и, устроивши небольшой плот, поплыл на нем к материку. На берегу, однако, заметили вовремя и послали за ним вдогонку катер.

Если бы Прохоров не вздумал бежать, то, быть может, так бы и не заметили ошибки и дело обошлось бы без плетей и тачки, теперь же экзекуция была неизбежна.

В назначенный день, 13 августа, утром, смотритель тюрьмы, врач и я подходили не спеша к канцелярии; Прохоров, о приводе которого было сделано распоряжение еще накануне, сидел на крыльце с надзирателями, не зная еще, что ожидает его. Увидав нас, он встал и, вероятно, понял, в чем дело, так как сильно побледнел.

— В канцелярию! — приказал смотритель.

Вошли в канцелярию. Ввели Прохорова. Доктор, молодой немец, приказал ему раздеться и выслушал сердце для того, чтоб определить, сколько ударов может вынести этот арестант. Он решает этот вопрос в одну минуту и затем с деловым видом садится писать акт осмотра.

— Ах, бедный! — говорит он жалобным тоном с сильным немецким акцентом, макая перо в чернильницу. — Тебе, небось, тяжело в кандалах! А ты попроси вот господина смотрителя, он велит снять.

Прохоров молчит; губы у него бледны и дрожат.

— Тебя ведь понапрасну, —не унимается доктор. — Все вы понапрасну. В России такие подозрительные люди! Ах, бедный, бедный!

Акт готов; его приобщают к следственному делу о побеге. Затем наступает молчание. Писарь пишет, доктор и смотритель пишут… Прохоров еще не знает наверное, для чего его позвали сюда: только по одному побегу или же по старому делу и побегу вместе? Неизвестность томит его.

— Что тебе снилось в эту ночь? — спрашивает наконец смотритель.

— Забыл, ваше высокоблагородие.

— Так вот слушай, — говорит смотритель, глядя в статейный список. — Такого-то числа и года хабаровским окружным судом за убийство казака ты приговорен к девяноста плетям… Так вот сегодня ты должен их принять.

И, похлопав арестанта ладонью по лбу, смотритель говорит наставительно:

— А всё отчего? Оттого, что хочешь быть умнее себя, голова. Всё бегаете, думаете лучше будет, а выходит хуже.

Идем все в «помещение для надзирателей» — старое серое здание барачного типа. Военный фельдшер, стоящий у входа, просит умоляющим голосом, точно милостыни:

— Ваше высокоблагородие, позвольте посмотреть, как наказывают!

Посреди надзирательской стоит покатая скамья с отверстиями для привязывания рук и ног.

Палач Толстых, высокий, плотный человек, имеющий сложение силача-акробата, без сюртука, в расстегнутой жилетке (Он был прислан на каторгу за то, что отрубил своей жене голову.), кивает головой Прохорову; тот молча ложится.

— Может, дать тебе стакан воды? — спрашивает он.

— Ради бога, ваше высокоблагородие.

Наконец Прохоров привязан. Палач берет плеть с тремя ременными хвостами и не спеша расправляет ее.

— Поддержись! — говорит он негромко и, не размахиваясь, а как бы только примериваясь, наносит первый удар.

— Ра-аз! — говорит надзиратель дьячковским голосом.

В первое мгновение Прохоров молчит и даже выражение лица у него не меняется, но вот по телу пробегает судорога от боли и раздается не крик, а визг.

— Два! — кричит надзиратель.

Палач стоит сбоку и бьет так, что плеть ложится поперек тела. После каждых пяти ударов он медленно переходит на другую сторону и дает отдохнуть полминуты. У Прохорова волосы прилипли ко лбу, шея надулась; уже после 5-10 ударов тело, покрытое рубцами еще от прежних плетей, побагровело, посинело; кожица лопается на нем от каждого удара.

— Ваше высокоблагородие! — слышится сквозь визг и плач. — Ваше высокоблагородие! Пощадите, ваше высокоблагородие!

И потом после 20-30 удара Прохоров причитывает, как пьяный или точно в бреду:

— Я человек несчастный, я человек убитый… За что же это меня наказывают?

Вот уже какое-то странное вытягивание шеи, звуки рвоты… Прохоров не произносит ни одного слова, а только мычит и хрипит; кажется, что с начала наказания прошла целая вечность, но надзиратель кричит только: «Сорок два! Сорок три!» До девяноста далеко. Я выхожу наружу.

Кругом на улице тихо, и раздирающие звуки из надзирательской, мне кажется, проносятся по всему Дуэ. Вот прошел мимо каторжный в вольном платье, мельком взглянул на надзирательскую, и на лице его и даже в походке выразился ужас.

Вхожу опять в надзирательскую, потом опять выхожу, а надзиратель всё еще считает.

Наконец девяносто. Прохорову быстро распутывают руки и ноги и помогают ему подняться. Место, по которому били, сине-багрово от кровоподтеков и кровоточит. Зубы стучат, лицо желтое, мокрое, глаза блуждают. Когда ему дают капель, он судорожно кусает стакан… Помочили ему голову и повели в околоток.

— Это за убийство, а за побег еще будет особо, — поясняют мне, когда мы возвращаемся домой.

— Люблю смотреть, как их наказывают! — говорит радостно военный фельдшер, очень довольный, что насытился отвратительным зрелищем. — Люблю! Это такие негодяи, мерзавцы… вешать их!

От телесных наказаний грубеют и ожесточаются не одни только арестанты, но и те, которые наказывают и присутствуют при наказании. Исключения не составляют даже образованные люди.

Про одного смотрителя тюрьмы рассказывают, что, когда при нем секли, он насвистывал; другой, старик, говорил арестанту с злорадством: «Что ты кричишь, господь с тобой? Ничего, ничего, поддержись! Всыпь ему, всыпь! Жигани его!» Третий велел привязывать арестанта к скамье за шею, чтобы тот хрипел, давал 5-10 ударов и уходил куда-нибудь на час-другой, потом возвращался и давал остальные {Ядринцев рассказывает про некоего Демидова, который, чтобы раскрыть все подробности одного преступления, пытал через палача жену убийцы, которая была женщина свободная, пришедшая в Сибирь с мужем добровольно и, следовательно, избавленная от телесного наказания; потом он пытал 11-тилетнюю дочь убийцы; девочку держали на воздухе, и палач сек ее розгой с головы до пят; ребенку даже было дано несколько ударов плетью, и когда она попросила пить, ей подали соленого омуля. Плетей дано было бы и больше, если бы сам палач не отказался продолжать бить.»

Чехов перед поездкой (в первом ряду в светлом)

Корреспондентское удостоверение Чехова

_____________________________

Современники книгу не оценили. «Книжка — ни на что не пригодилась, … никакого резонанса она не вызвала», — писатель был разочарован. Это сейчас мы можем сказать, что если бы не было «Острова Сахалин» — наверное, никогда не был бы написан «Архипелаг Гулаг» Солженицына.

Цитируется по полному тексту.

3 декабря 2016

3 449

Источник: https://bessmertnybarak.ru/article/chekhov_ostrov_sakhalin/

Эволюция мысли в рассказах А. П. Чехова

Скачать |     Вернуться к списку рефератов

I. Детство. «В детстве у меня не было детства». II. Таганрогская гимназия. Враг свободы. III. Медицинский факультет. Чехов – кормилец. IV. Переход в область серьеза V. Поездка на Сахалин VI. Жизнь в Мелихове. VII. Ялтинский отшельник VIII. Смерть Чехова. «Я умер»

V. Поездка на Сахалин

Чехов принимает решение посетить остров Сахалин. Сахалин называли «каторжным» островом, потому что там издавна содержали людей, отбывавших каторгу или по окончании каторжного срока живших там на поселении.

Именно туда, в этот «ад», о котором мало знали и мало думали в просвещенном культурном обществе (Сахалин «ни для кого не интересен», утверждал, например, ближайший друг Чехова Суворин), и отправился Чехов. Антон Павлович едет через Ярославль по волге и Каме до Перми, по железной дороге до Тюмени, а затем на лошадях по бездорожью Сибири.

Несмотря на трудности пути, Антон Павлович чувствует прилив сил, бодрое настроение охватывает его. Он говорит в очерках «Из Сибири»: «На Енисее жизнь началась стоном, а кончится удалью, какая нам во сне не снилась. На этом берегу – Красноярск… а на том – горы, напоминавшие мне о Кавказе, такие же дымчатые, мечтательные.

Я стоял и думал: «Какая полная, умная и смелая жизнь осветит со временем эти берега!» На Сахалине, вставая ежедневно в 5 часов утра и работая до поздней ночи, Чехов провел перепись населения. «Сахалин – это место невыносимых страданий…– писал Чехов.–…Мы сгноили в тюрьмах миллионы людей, сгноили зря, без рассуждения, варварски; мы гоняли людей по холоду в кандалах десятки тысяч верст…

размножали преступников и все это сваливали на тюремных красноносых смотрителей… Виноваты не смотрители, а все мы». Со страшной тревогой пишет Чехов о положении детей, которые воспитываются в каторжной обстановке, а школа для них существует только на бумаге. Итогом этой поездки, стоившей Чехову обострения туберкулезного процесса, стала его книга «Остров Сахалин».

Строго научная, документальная в своей основе, она явилась настолько острым разоблачением каторжных порядков, что правительство вынуждено было назначить комиссию для расследования положения ссыльнокаторжных на Сахалине. «Остров Сахалин» был предметом особой гордости Чехова.

«Я рад, что в моем беллетристическом гардеробе, — писал он в обычной для него шутливой манере, — будет висеть и сей жесткий арестантский халат. Пусть висит!» В художественном же его творчестве сахалинские впечатления отразились мало, но опыт посещения «каторжного острова» впоследствии так и или иначе сказывался на всем, что выходило из-под его пера.

Без ложной скромности Чехов мог сказать, что отныне в его творчестве «все просахалинено». Как отголосок впечатлений, вынесенных с острова – тюрьмы, возник замысел его рассказа «Палата №6» (1892). Примечательно, что к этому времени усиливаются демократические и либеральные симпатии Чехова; не разрывая дружбы с А. С.

Чехов, как мыслитель и как художник, обладающий поразительной способностью подмечать малейшие недостатки в людях, в то же время не склонен разделять людей на плохих и хороших, злых и добрых, отрицательных и положительных. В зрелых своих произведениях он, как правило, руководствуется художественным принципом уравнивания героев в их достоинствах и недостатках.

Для него они прежде всего люди, а уже потом носители добродетелей или пороков. Так, явно симпатичный автору Громов вместе с тем изображен как человек не без существенных недостатков.

При всей своей мягкости, гуманности, либеральности Громов жестко категоричен и узок в своих высказываниях о людях, представления о которых у него так же мало основаны на личном опыте, как и философия Рагина, столь страстно им разоблачаемая.

«В своих суждениях о людях,– пишет Чехов,– он клал густые краски, только белую и черную, не признавая никаких оттенков; человечество делилось у него на честных и подлецов, середины же не было». Рагин тоже является сложным, неоднозначным персонажем. И взгляд автора на него гораздо шире, чем взгляд Громова, видящего в нем одни недостатки.

У Рагина есть свои достоинства, которые, как это ни удивительно, отчасти повторяют достоинства Громова, что делает этих героев персонажами-двойниками. Философия Рагина не так уж примитивна; его мысли о человеке, о его «великом уме», о смерти и бессмертии предельно искренни и предельно серьезны.

Кроме того, он – и в этом его сходство с Громовым – человек с чувствительной, ранимой душой и особой внутренней утонченностью, которая заставляет его инстинктивно тянуться ко всему возвышенному и духовному. В этом своем качестве и Рагин, и Громов одинаково противостоят той волне человеческой пошлости, которая окружает их в их родном городе.

Город, в котором они живут,– типичный чеховский провинциальный город без названия. Населяют его люди со скудными, низменными интересами, живущие как по заведенному порядку; все, что бы они ни делали, всегда бывает отмечено печатью скуки и унылого однообразия. Но в «Палате №6» пошлость имеет еще один облик, не столь безобидный.

Пошлость может быть и агрессивной, жестокой, и в первую очередь по отношению к тому, чего она не понимает и чему, может быть, втайне завидует,– ко всему истинно культурному, утонченно-одухотворенному, человечески оригинальному.

Таким образом, в конце повести оба ее главных героя, персонажи-двойники Рагин и Громов, несмотря на их различные жизненные убеждения, в равной степени становятся жертвами агрессивной пошлости, царящей в человеческом мире и всегда готовой уничтожить то, что не подпадает под общую мерку.

Здесь мы имеем яркий пример часто используемого Чеховым художественного принципа – принципа уравнивания героев в их страданиях. «В палате №6,– говорил Н. С. Лесков, – в миниатюре изображены общие наши порядки и характеры. Всюду – палата №6. Это Россия…» Тему сумасшествия, попытки уйти в миражи от пошлости реального мира Чехов продолжает в рассказе «Черных монах». В этом рассказе Андрей Васильевич Коврин придумал легенду о черном монахе, который уверял его, что именно он один из избранных, способных привести мир к вечной правде, а, следовательно, к вечной жизни. Но он был не понят женой и ее отцом, которые отправили его на лечение. После лечения он уже не видел черного монаха, однако, однажды черный монах вернулся к нему, в последний раз Коврин умирает после этой встречи, «с блаженной улыбкой на лице». Чехов говорит, что сумасшествие – способ уйти от грязи настоящего мира, найти свою жизнь и покой. И нельзя ставить преграду таким людям, потому что только уход от реальности способен помочь им выжить. В этом рассказе Чехов, безусловно, принимает сторону Андрея Васильевича. Но в чем же Чехов видел выход, если у человека есть выбор только между тем, чтобы окунуться в грязь этого мира или сойти с ума? Люди, находящиеся на пороге истины, которые, скорее всего, найдут выход, изображены в рассказе «Дама с собачкой». Это два человека, которые задыхаются в пыли среды, окружающей их. Они нашли друг друга и понимают, что их спасение в их любви, что выход они найдут, только находясь вместе, потому что больше не видят они людей, которым была бы чужда пошлость этого города (недаром Чехов использует эпитет «серый» при описании города). Они еще не видят, где он, этот выход, но не теряют надежды, верят и знают, что вместе они обязательно его найдут и все их жизнь только начинается.

А само решение, истину жизни Чехов открывает в рассказе «Невеста». Надя – невеста, которая жила бы, как жили ее мать и бабушка, аморфно, бездумно и бесцельно, если бы ее выдали замуж.

Ей, хрупкой девушке, неподготовленной к жизни, удалось вырваться из этого мелочного города, без сожаления начать новую, деятельную жизнь. Чехов восхищается Надей, т. к.

именно и только работа может помочь человеку выжить в этой грязной, пошлой среде.

Читать реферат далее>>



Источник: https://my-chekhov.ru/referats/007b.shtml

Антон Чехов «Остров Сахалин» (1895)

Человек любит гадать о том, чего не знает. В средневековье страхи людей порождали разнообразных чудовищ, а далёкие земли им представлялись ещё более несуразными. Современный читатель принимает и понимает такое отношение к тому, о чём ныне он сам знает достаточно. А как быть с тем, что Антон Чехов в конце XIX века предпринял путешествие на Сахалин и увидел там ровно такое, отчего приходится признать заблуждения древних? Местные нравы были далеки от общепринятых, а коренное население побуждало держаться от него подальше, настолько неприятными в гигиеническом плане они оказывались. Таковым Сахалин некогда был, если Чехов не ставил целью рассказать более увиденного.

Читатель знакомится с путевыми заметками, лишёнными художественности. Изредка автор позволяет снизойти до беллетристики, дабы отразить беседы с людьми, но это случается редко.

Чаще Чехов предпочитает делиться собственными размышлениями, приводить выдержки из документов и журналов, а также сухой статистикой, вроде помесячной средней температуры для каждого поселения или подробно переносит на страницы состояние медицины.

Разбавляет повествование история острова, описание взаимоотношений России с Японией, наблюдение за гиляками и айнами, а также сетования на горький удел местных женщин, негласно уподобленных публичным с лишением всяких прав.

Из текста становится понятным, что Чехов поехал на Сахалин, дабы увидеть жизнь тамошних людей. Для этого он затеял проведение массовой переписи населения.

Такой подход помог ему не только максимально охватить территорию острова, но и проникнуть в душу каждому встреченному человекe, начиная от власть имущих и заканчивая каторжниками и представителями коренного населения. Имея обоснованную причину для вторжения в частную жизнь, Чехов побывал везде.

Для современников его труд мог и не иметь существенного значения, зато потомки ему должны быть благодарны, настолько скрупулёзный был подход у Антона Павловича.

Чехов не обличает действующую власть. Он и не озадачивался подобным. Перемены на острове когда-нибудь наступят в будущем. Пока же читателю приходится наблюдать за авторскими мыслями, пытающимися придти к промежуточному заключению по поводу увиденного.

Население Сахалина мало продвинулось, скорее запутавшись и поддавшись необходимости жить в непривычных для него условиях. Нет ничего странного, что с острова всегда пытались сбежать, особенно зимой, когда лёд замерзал и добраться до континента не составляло проблем.

Из-за этой особенности Сахалину так и не суждено было стать островом-тюрьмой.

Правдив ли Чехов? Сомнения касаются его рассуждений. Ход мыслей одного человека не может быть отражением действительности происходящих вокруг него процессов — он остаётся субъективным. Сделанные им выводы ныне оспорены быть не могут, если это вообще требуется.

Поэтому «Остров Сахалин» оспорим в ряде случаев, но в целом описанное Чеховым должно быть правдой.

Вне нравов Сахалина на острове существовала система для исправления каторжан. В данной части Сахалин похож на Россию. Любое наказание сопровождалось избиением плетьми, о чём Чехов в одной из сцен особенно живописует.

В остальном же, Сахалин — это далёкое от всего место на карте, где люди проявляли безалаберность, не имея никаких целей, кроме единственной — коли попали на остров, им придётся смириться с судьбой и служить на его благо.

Вне человечества и при суровых условиях начиналось зарождение жизни на Сахалине. Чехов застал его расцвет.

Дополнительные метки: чехов остров сахалин критика, анализ, отзывы, рецензия, книга, чехов остров сахалин содержание, остров сахалин чехов, Anton Chekhov, Sakhalin Island, The Island A Journey to Sakhalin

Данное произведение вы можете приобрести в следующих интернет-магазинах:

Лабиринт | ЛитРес | Ozon

Это тоже может вас заинтересовать:
— Первые рассказы
— Рассказы
— Короткие рассказы
— Драма на охоте
— Степь
— Чайка. Дядя Ваня. Три сестры. Вишнёвый сад

Источник: https://trounin.ru/chekhov1895/

Остров сахалин чехов — Для чего А. П. Чехов летом 1890 г. поехал на Сахалин? — 3 ответа



Автор MIR@GE задал вопрос в разделе Прочее о городах и странах

Для чего А. П. Чехов летом 1890 г. поехал на Сахалин? и получил лучший ответ

Ответ от Ѓженок[гуру]На Сахалине хотел собственными «глазами увидеть, что происходит дальше с человеком, которого засудили «как собаку» и выбросили за борт человеческого общежития» .Никто до Чехова не сознавал с такой ясностью трагизма мелочей жизни, никто до него не умел так правдиво показать людям тоскливую картину их бессмысленного существования.

Читайте также:  Куда приводят мечты? итоговое сочинение

В лучших рассказах Чехов, изображая частное, поднимается до больших социальных обобщений. Так, унтер Пришибеев, герой одноименного рассказа, стал воплощением тупого самодовольства, невежества и грубого вмешательства в чужие дела. Образ Пришибеева стал символом реакционных сил того времени, стремящихся задушить все живое.

Всем своим творчеством Чехов воспитывал в читателе чувство ответственности перед народом. Этим чувством было вызвано его решение поехать на Сахалин.К поездке писатель готовился тщательно. Читал книги по истории, этнографии, уголовному праву, метеорологии, изучал литературу о тюрьмах.

Хотя никому из своих корреспондентов Чехов не сообщил всех мотивов, побудивших его предпринять эту поездку, по письмам можно установить, что мотивы были разнообразны и сложны.Ехал он на Сахалин с корреспондентским билетом газеты «Новое время» ;цель поездки была не только «научная и литературная» ,а гораздо более широкая — узнать жизнь России и ее народа.

Позднее, в октябре 1891 г. , Чехов писал А. С. Суворину: «Если я врач, то мне нужны больные и больница; если я литератор, то мне нужно жить среди народа, а не на Малой Дмитровке с мангусом. Нужен хоть кусочек общественной и политической жизни, хоть маленький кусочек, а эта жизнь в четырех стенах без природы, без людей, без отечества, без здоровья и аппетита — это не жизнь» .

В апреле 1890 года больной туберкулёзом русский врач и писатель отправился в далёкий путь. Антон Павлович должен был проехать 4000 верст в продолжение 25-30 дней.Начальник Главного тюремного управления М. Н. Галкин-Враский дает начальнику о. Сахалина секретное предписание не допускать Чехова до встреч с некоторыми категориями политических ссыльных и каторжных.

Чехов пишет Суворину о мотивах своей поездки на Сахалин:»… хочу написать хоть 100-200 страниц и этим немножко заплатить своей медицине.. . благодаря тем книжкам, которые прочел теперь по необходимости, я узнал многое такое, что следует знать всякому под страхом 40 плетей и чего я имел невежество не знать раньше.. .

Не соглашается с Сувориным: «Сахалин может быть ненужным и неинтересным только для того общества, которое не ссылает на него тысячи людей и не тратит на него миллионов, после Австралии в прошлом и Кайены, Сахалин — это единственное место, где можно изучать колонизацию из преступников; им заинтересована вся Европа, а нам он не нужен? » Ок. 21 апр.

Дарит Мизиновой свою фотографию с надписью «Добрейшему созданию, от которого я бегу на Сахалин и которое оцарапало мне нос. Прошу ухаживателей и поклонников носить на носу наперсток. А. Чехов. Р. S. Эта надпись, равно как и обмен карточками, ни к чему меня не обязывает» .Ужасающая правда, которую рассказал писатель, взволновала читателей не только в России, но и за границей.

По всей России был проведен сбор пожертвований на приюты, школы, библиотеки для сахалинских детей. Правительство было вынуждено командировать на Сахалин комиссию, чтобы проверить данные, сообщенные Чеховым. Следствием этого явилось улучшение жизни ссыльных, были отменены и телесные наказания.

Источник:

Ответ от Алексей*[гуру]В 1890 году уже завоевавший всероссийскую славу Антон Павлович Чехов предпринял беспримерное для своего времени путешествие — через всю Россию — на «каторжный» остров Сахалин.

Современники отмечали, что по содержанию, мастерству, гуманистической направленности, эмоциональной сдержанности, сжатости языка эти «превосходные очерки» являются бесспорно классическим произведением. «Если бы господин Чехов ничего не написал более, кроме этой книги, имя его навсегда было бы вписано в историю русской литературы», — так оценивали газеты «Остров Сахалин».

А вскоре произошло довольно редкое для России событие: после выхода книги из печати и ее широкого общественного резонанса правительство было вынуждено реформировать законодательство о содержании каторжан и ссыльных. ..«Целый день сижу, читаю и делаю выписки. В голове и на бумаге нет ничего, кроме Сахалина. Умопомешательство. Mania Sachalinosa» (А. П. Чехов. Письмо к А. Н.

Плещееву, 15 февраля 1890 г. Полное собрание сочинений, т. 15, стр. 17).«День-деньской я читаю и пишу, читаю и пишу… » (А. П. Чехов. Письмо к А. С. Суворину, между 19 и 21 февраля 1890 г. Полное собрание сочинений, т. 15, стр.

19)«Я сижу безвыходно дома и читаю о том, сколько стоил сахалинский уголь за тонну в 1863 году и сколько стоил шанхайский, читаю об амплитудах и NO, NW, SO и прочих морских ветрах, которые будут дуть на меня, когда я буду наблюдать свою собственную морскую болезнь у берегов Сахалина. Читаю о почве, подпочве, о супесчанистой глине и глинистом супесчанике» (А. П. Чехов. Письмо к М. И.

Чайковскому, 16 марта 1890 г. . Полное собрание сочинений, т. 15, стр. 36).За рабочим столом в кабинете Чехова были написаны первые страницы книги «Остров Сахалин» , вошедшие потом в начальные главы произведения. «Я начал уже писать про Сахалин, — сообщал Чехов 4 марта 1890 года. — Написал страниц пять «истории исследования» . Вышло ничего себе, как будто по-умному и авторитетно.

Начал и географию с градусами и с мысами» (А. П. Чехов. Письмо к А. С. Суворину, 4 марта 1890 г. Полное собрание сочинений, т. 15, стр. 25).Приближалось время отъезда. Впервые Антон Павлович уезжал так далеко и так надолго. Домашние с тревогой провожали его в трудный путь. 21 апреля 1890 года писатель провел последний день у себя в доме на Садовой-Кудринской.

Поезд, с которым ехал Чехов, уходил в 8 часов вечера. На Ярославском вокзале собрались родные, друзья и знакомые писателя. Среди провожающих были И. И. Левитан, Л. С. Мизинова, М. Р. Семашко, А. И. Иваненко, О. П. Кундасова. Родные и кое-кто из знакомых поехали проводить Антона Павловича до последней пригородной станции — Сергиева-Посада (ныне Загорск) .

Весь строй и порядок жизни нарушился» (А. И. Иваненко. Письмо к А. П. Чехову, 28 мая 1890 г. Рукописный отдел Библиотеки имени В. И. Ленина) , — писал Антону Павловичу «вечный друг» чеховской семьи А. И. Иваненко.

Через много лет младший брат писателя в своих воспоминаниях так передавал тогдашнюю атмосферу дома: «Отсутствие Антона Павловича.. . было для оставшейся в Москве его семьи прямо невыносимо. Тотчас же после его отъезда у нас в квартире все вдруг опустело, точно он один занимал собою сразу все комнаты

Ответ от Илисавский Александр[гуру]ЗДРАВСТВУЙТЕ!! !СПАСИБО ВАМ ВОПРОС!!!Вот что я нашёл на сайте:В 1888 году по решению Академии наук писатель получает половинную Пушкинскую премию за третий сборник рассказов «В сумерках» .

Несмотря на всё возрастающую известность и огромные литературные успехи, Чехов недоволен собой, он стремится не к славе, а к созидательной деятельности. Именно поэтому, в 1890 году Чехов отправляется в Сибирь, чтобы затем посетить остров Сахалин -место ссылки осужденных на каторгу.

Путешествие по сибирским рекам и дорогам писатель во всей полноте отобразил в очерках «По Сибири» .

Подвижническая работа была проведена Чеховым на Сахалине. Он произвел перепись населения острова, составив около 10 тысяч статистических карточек.

Было собрано огромное количество документального материала о труде, быте сахалинских каторжников и местных жителей, о тюремных начальниках и чиновничьем произволе. Чехов посещал тюрьмы, подробно изучал их техническое и санитарное состояние, встречался и беседовал со множеством людей.

После возвращения с Сахалина Чехов систематизировал свои записи и написал книгу «Остров Сахалин» . Это произведение вызвало огромный резонанс в России. На Сахалин обратили внимание официальные лица. Министерство юстиции и Главное тюремное управление командировали на Сахалин своих представителей. Сахалинский врач Н. С.

Лобас отмечал: «С легкой руки Чехова Сахалин стали посещать как русские, так и иностранные исследователи» . Через некоторое время появляются очерковые записки «Из Сибири» и «Остров Сахалин» , а также такие произведения, как «Гусев» , «Бабы» , «В ссылке» , «Рассказ неизвестного человека» , «Убийство».

Источник: https://3otveta.ru/ostrov-sakhalin-chekhov/