Анализ стихотворения на смерть князя мещерского державина

Гаврила Романович Державин (1743-1816). Новаторство: обращение поэзии к жизни, внес в поэзию индивидуальное «я». В эстетике Д. видят и начало худ. реализма, и сентиментализм, и предромантизм, и классицизм. Идеал Державина — свободный, независимый писатель, выразитель общественного мнения.

«На смерть князя Мещерского»(1779г.). Эта ода резко отличается от обычной похвальной оды классицизма. Это ода-элегия. Неожиданная смерть знакомого заставила поэта задуматься над вечной проблемой жизни и смерти.

«Сегодня бог, а завтра прах; Сегодня льстит надежда лестна, А завтра – где ты, человек?» Д. часто рисует одну и ту же картину: люди свергаются, подобно водопаду, с высот счастья.

«Почто ж терзаться и скорбеть, Что смертный друг твой жил не вечно? Жизнь есть небес мгновенный дар; Устрой ее себе к покою И с чистою твоей душою Благословляй судеб удар».

«Бог» (1784г.) — первое произведение русской поэзии, получившее европейскую известность еще при жизни поэта. Ода напоминает Ломоносовские духовные оды. Это произведение писалось несколько лет и посвящена рассуждению о возникновении мироздания и происхождения человека. Обращаясь к богу, Д.

Употребляет определение «Без лиц, в трех лицах божества». Автор здесь имеет в виду не только богословское понятие, но и философское «бесконечное пространство, беспрерывную жизнь в движении вещества и нескончаемое течение времени, которое бог в небе совмещает».

Картина мира предстает не столько в религиозном плане, сколько в плане научных представлений о мире, т.е. ода лишена мистицизма. Приемом выразительных контрастов Д.

«Водопад»(1794г) — глубокое философское раздумье о смысле жизни, человеческом существовании и праве на бессмертье. Державин развивает те размышления на тему жизни и смерти, которые были подняты ранее в оде «На смерть князя мещерского». Ода написана на смерть князя Потемкина, умершего также совершенно внезапно.

Потемкин («Великолепный царь Тавриды») — человек неординарный и отношение к нему автора неоднозначное. Снова мысль о том, что жизнь низвергается с высот счастья подобно водопаду. «Не жизнь ли человеков нам Сей водопад изображает? Он также блеском струй своих Поит надменных, кротких, злых.

» «О! слава, слава в свете сильных! Ты точно есть сей водопад.» Водопад — символ вечности.

Д. Рассуждает о бессмертии и приводит наряду с Потемкиным образ другого полколводца — Румянцева, кот. для поэта являлся идеалом истинной гражданственности. Д. приходит к выводу, что бессмертной славы достоин Р., который «пользу общую хранил».

«Фелица» (1782) – произведение до того самобытное и оригинальное, исполненное ума и политической грации, что эстетики сбились с толку, не зная, к какому роду сочинений отнести его. Автор обращается к Ф.

: «Подай, Фелица, наставленье, Как пышно и правдиво жить, Как укрощать страстей волненье И счастливым на свете быть». Д. превозносит Ф. Для того, чтобы показать, насколько она хороша, он сравнивает ее с собой.

Вот он такой плохой, ходит на гулянки, спит с женщинами, купается в золоте, «Или музыкой и певцами, Органом и волынкой вдруг, Или кулачными бойцами И пляской веселю мой дух…» А Ф.

: «Тебе единой лишь пристойно, Царевна, свет из тьмы творить; Деля хаос на сферы стройно, Союзом целость их крепить…» «Не оскорбляешь никого, Дурачествы сквозь пальцы видишь, Лишь зла не терпишь одного…» «Ты здраво о заслугах мыслишь, Достойным воздаешь ты честь; Пророком ты того не числишь, Кто только рифмы может плесть.»

Ода понравилась императрице и Д. Получил подарки и покровительство. Д. признал существующий державшо-крепостнический строй. В оде он идеализировал императрицу. Позже, когда Д. стал секретарем императрицы, он вблизи увидел все пороки двора.

Образ Ф. заимствован из сказки, кот. Екатерина написала для своего внука Александра. Д. разрушает жанр оды, сочетая одические элементы с сатирическими, высокий слог с просторечным. Д. наделяет Е. Чертами просвещенной монархини. Поэт свободно говорит о достоинствах Е.

, в первую очередь человеческих, противопоставляя ее праздным вельможам, в первую очередь фавориту Потемкину. поэт делает будничное достойным поэтического слова, в то же время не боится говорить в шутливом тоне про императрицу. он говорит о том, что она не тиранка и что не истребляет людей.

(В отличие от некоторых, например от Анны Иоанновны).

^ 2)Классицизм как литературное направление.

30-е-50-е годы 18 века — появление классицизма. Это появление закономерно, и на определенном этапе прогрессивно для русского литературного процесса. Рус. классиц. тесно связязан с западным. Первоначально это направление возникло во Франции, в середине 17 века. Идеологом к.

Был Декарт. В России он появился именно тогда, когда стал соответствовать по своей идейной направленности основным задачам исторического развития. Философия Декарта – деизм: мышление первично, материя вторична («Подражание природе, следуя разуму»).

Как литературного явления лежит такой принцип оценки жизненных явлений, чтобы «мыслящий рассудок стал единственным мерилом всего существующего».

«Образы без лиц», типичные собирательные образы. Характер, изображенный к — ми должен был быть однолинейным и неизменным при любых обстоятельствах. Единство времени, места, действия «вне пространства и времени». Мысль, а не чувство обеспечивает познание действительности.

Строгая жанровая и стилевая регламентация, стеснявшая творческую свободу писателя. Классич. трагедия — не драма действия, а драма разговоров. ХАРАКТЕРНЫЕ ЧЕРТЫ КЛАССИЦИЗМА: 1. культ гос-ва, 2.

в основе творческого метода – восприятие действительности с точки зрения разума абстрактного – отвлеч. хар-ра (сатира). 3. строгая нормативность жанров и стилей, 4. изображая хар-ры, не стремились через общее передать индивидуальное, 5.

идеи просвещенного абсолютизма (Россия – образ Петра. Борьба за нац. госуд-ть и нац. культуру), 6. простота и ясность языка, 7. культ разума.

Отличительные черты русского к.:1)Наиболее отчетливо выраженный гражданско-патриотический пафос,2)Ярко выраженная сатирико-обличительная тенденция,3)связь с фольклором.

БИЛЕТ№ 5

^ 1)Особенности и основные черты литературного процесса 1-го десятилетия 18 века (Повесть о Василии Кориотском).

ГИСТОРИЯ О РОССИЙСКОМ МАТРОСЕ ВАСИЛИИ КОРИОТСКОМ И О ПРЕКРАСНОЙ КОРОЛЕВНЕ ИРАКЛИИ ФЛОРЕНСКОЙ ЗЕМЛИ. Характерная для петровского времени повесть.

Главный герой ее, сын обедневшего дворянина, пробивает себе дорогу в жизни исключительно благодаря своим личным качествам.

ГИСТОРИЯ О РОССИЙСКОМ МАТРОСЕ ВАСИЛИИ КОРИОТСКОМ И О ПРЕКРАСНОЙ КОРОЛЕВНЕ ИРАКЛИИ ФЛОРЕНСКОЙ ЗЕМЛИ. Характерная для петровского времени повесть.

Главный герой ее, сын обедневшего дворянина, пробивает себе дорогу в жизни исключительно благодаря своим личным качествам.

• Авторы неизвестны, нет точной датировки.
• Особенности:
• а) новый герой — ребенок (необыкновенно умный);
• б) шире социальный разрез (Россия, Европа);
• в) первозданная свежесть восприятия нового мира;
• г) новые отношения pодители-геpой: уход героя из дома не осуждается;
• д) новое идейное содержание — возвеличивание представителей дворянского сословия и купцов.
• е) формулы для описания любви, писания писем, пения арий;
• ж) ослабление назидательного и церковного влияния;
• з) язык — смешение просторечных слов, славянизмов, заимствований — отсутствие целостного стиля. Нехватка языковых средств для высказывания европейских впечатлений;
• и) традиционные мотивы: приключения героя за границей носит любовный характер (влияние европейской литературы).
• ^ 2)Майков Василий Иванович(1728-1778). «Елисей или раздраженный Вакх»

«Елисей»(1771) – «правильная» ирои-комическая поэма, но отступления от правил в ней налицо: насыщенность фольклорными элементами, бытовые зарисовки, простонародная речь. В пределах одного жанра — столкновение высокого и низкого. Поэма в 5 песнях. Завязка поэмы — завышение цен на водку откупщиками. М. — противник системы откупов, которая обогащала отд.

Лиц ценой народа. Бог вина Вакх разозлился на откупщиков, т.к. пьяных стало меньше. В питейном доме Вакх находит ямщика Елисея, которого и выбирает орудием мести. Между тем Е. просит у чумака вина, а потом ударяет ему в лоб, за что его берут под караул. Вакх обращ. К Зевсу с просьбой освободить Е.

На что тот отвечает, что люди слишком много пьют, из-за этого плохой урожай. В тюрьме Ермий (бож.сущ-во) Е. переодевает в жен.платье и переносит в Калинкинский дом, где сидят распутные женщины… Любовь начальницы этого дома с Е. Собрание богов на Олимпе. Про шапку-невидимку. Наскуча любовью хозяйки Е. уходит. Он пошел в город. По дороге уснул в лесу.

Но проснулся от крика женщины, кот. хотели ограбить. Это его жена. Он ее отпускает в город. А сам остается в лесу. Тут к нему спускается Силен. Ведет его в дом одного богатого откупщика, чтоб он тут пил, сколько хочет, а сам отходит на небо к В. Е., искав погреба, заходит в баню, где моются хозяева. Он их выгоняет. Парится. Потом идет к себе.

Берет шапку-невидимку и прячется под кроватью откупщика. Лежал до тех пор, пока откупщик, встревоженный грозою, встал с постели, а он, Е., залез на кровать под бок к хозяйке. Муж думает, что его жену душит домовой. Решил пригласить ворожею. Ямщик (Е.) убоялся этого, и поэтому пошел в погреб пить вино.

Елеся разоряет погреба откупщиков, бесчинствует до тех пор, пока Зевс, собрав совет богов не решает отдать его в солдаты.

В поэме люди действуют наравне с богами. В поэме много грубых слов, использован бытовой материал, много натуралистических деталей. Все это способствовало рушению классицистических традиций и развитию реалистических традиций.

^ БИЛЕТ№6

Рекомендуемые страницы:

Воспользуйтесь поиском по сайту:

Источник: https://megalektsii.ru/s32136t2.html

Анализ оды Державина «НА СМЕРТЬ КНЯЗЯ МЕЩЕРСКОГО»

Ода Державина «НА СМЕРТЬ КНЯЗЯ МЕЩЕРСКОГО»

Ода написана в связи с получением известия о внезапной кончине князя А. И. Мещерского в 1779 году. Князь был очень богат, любил давать пышные пиры, на которых бывал и Державин.

Ода начинается словами «Глагол времен, металла звон». Что это?

Глагол времен, металла звон – бой часов, олицетворяющих неизбежный ход времени.

Глагол времен! металла звон!

• Твой страшный глас меня смущает;
• Зовет меня, зовет твой стон,
• Зовет — и к гробу приближает.
• Едва увидел я сей свет,
• Уже зубами смерть скрежещет,
• Как молнией, косою блещет,
• И дни мои, как злак, сечет.

Когда я читала это в юности, мне эти звучные строки казались пустым звоном.  О чем он? Страшный глас смерти? Молодая девушка по определению не будет думать об этом.

Сейчас, по прошествии многих лет, тема эта стала мне ближе.

А Державину в это время было 36 лет.

Образ смерти, скрежещущей зубами, и косою секущей дни жизни. Красиво! Волнующе! И чуть-чуть жутко.

Где-то я прочитала про эти гулкие и звенящие строки, как будто воспроизводящие звон маятника, отмеряющего безвозвратно уходящее время, и захотелось перечитать эту оду.

А Державин смотрит на это гораздо шире!

1. Как в море льются быстры воды, Так в вечность льются дни и годы;
2. Глотает царства алчна смерть.

Какой красивый образ утекающих в вечность дней и лет!

• Скользим мы бездны на краю,
• В которую стремглав свалимся;
• Приемлем с жизнью смерть свою,
• На то, чтоб умереть, родимся.

Опять красивейший образ, написанный эмоциональным, страстным языком. Получая в подарок жизнь, мы вместе с ней получаем в подарок и будущую смерть.

1. Без жалости всё смерть разит:
2. И звезды ею сокрушатся,
3. И солнцы ею потушатся,
4. И всем мирам она грозит.

Мой ум всё время сводит мысли ко мне любимой. Насколько шире смотрит на смерть Державин.

• Не мнит лишь смертный умирать
• И быть себя он вечным чает;
• Приходит смерть к нему, как тать,
• И жизнь внезапу похищает.

Занятые суетными делами, мы действительно очень мало думаем о смерти, как будто бы жизнь будет длиться вечно. Для чего мы живём? Что оставим после себя? Эти мысли даже в преклонные годы в круговерти дел и забот редко приходят нам в голову.

1. И бледна смерть на всех глядит.
2. Глядит на всех — и на царей,
3. Кому в державу тесны миры;
4. Глядит на пышных богачей,
5. Что в злате и сребре кумиры;
6. Глядит на прелесть и красы,
7. Глядит на разум возвышенный,
8. Глядит на силы дерзновенны
9. И точит лезвие косы.

Ни власть, ни богатство, ни красота, ни ум, ни энергия не смогут остановить смерть. Смотрит смерти на нашу суету и «точит лезвие косы». Вот она неожиданно настигла князя Мещерского…

• Сегодня бог, а завтра прах;
• Сегодня льстит надежда лестна,
• А завтра: где ты, человек?

Как пыжатся президенты, олигархи и т. д. А конец такой же, как у всех. Ни богатство, ни власть не остановят смерть.

Я специально перевожу на нормальный язык, чтобы подчеркнуть звучание строк и красоту образов Державина.

1. Едва часы протечь успели,
2. Хаоса в бездну улетели,
3. И весь, как сон, прошел твой век.

Многие перед смертью говорят, что жизнь прошла как сон. Как же надо жить, чтобы в конце жизни не было этого чувства?

И потрясающий вывод в конце, прямо как эзотерической книге.

• Жизнь есть небес мгновенный дар;
• Устрой ее себе к покою,
• И с чистою твоей душою
• Благословляй судеб удар.

Источник: https://www.smirnova-tatjana.ru/russkie-pisateli-i-poeti/684-oda-derzavina-mesherskii.html

Стихотворение г.р. державина «на смерть князя мещерского»: интерпретация одного созвучия |

Одно из   самых знаменитых стихотворений Державина неоднократно становилось предметом заинтересованного внимания и научного анализа. Как утверждает Я.К. Грот, автор лучшего и доныне издания Державина, «здесь в первый раз талант Державина обнаружился с замечательным блеском» (1).

На протяжении почти всего текста с неумолимой выразительностью неуклонно проводится мысль о торжестве и грозном владычестве Смерти (в каноническом – державинском – правописании, которое передает и Грот – хотя и не всегда, слово «Смерть» пишется с прописной буквы, тем самым обретая своего рода субъектность, исчезающую в современных массовых, да и научных изданиях Державина, где Смерть понижена в ранге, начинаясь с безличной строчной буквы).

Однако почему героем произведения о Смерти избран именно князь Мещерский? Объясняется это обычно так: Державин, «бывал на пышных пирах Мещерского и, вдруг услышав о его смерти, выразил свое впечатление в этой оде, посвященной другу умершего, Перфильеву» (1, 57).

Но разве мало смертей довелось видеть Державину? В том числе и тех, кто слишком «любили роскошную жизнь и хлебосольство» (1, 57)? Разумеется, имеются и другие биографические же объяснения, в том числе, и весьма замысловатые, связанные с возможным масонством князя (2).

Совершенно не исключая важности биографических сведений для интерпретации любого поэтического текста, в том числе, и этого (как [133] известно, сам Державин оставил интереснейшие «Объяснения на сочинения Державина относительно темных мест, в них содержащихся, собственных имен, иносказаний и двусмысленных речений, которых подлинная мысль автору токмо известна…»), предложим свой вариант разгадки, который вытекает исключительно из особенностей поэтики произведения.

Начиная с первой строки стихотворения (которое при первой публикации в «Санкт-Петербургском Вестнике» в сентябре 1779 г.

именовалось одой) читатель оказывается в каком-то небывалом художественном мире, где совершенно особую семантику получают как будто обычные слова, образуя посредством своего соединения – в рамках строф и строк —   целые звуковые комплексы: «Глагол времен! Металла звон!» (1, 54).

Державин, ничуть не боясь повторов, в первой же строфе предлагает своему читателю определенное фонетическое сопровождение торжества Смерти. Доминируют шипящие, звенящие, свистящие звуки, при этом сам звуковой комплекс словно бы имеет какие-то странные – даже для лирического произведения – самостоятельные значения и смыслы, когда он – то в рамках строфы, а то и строки – пересиливает и одолевает прямую лексическую семантику отдельных словоформ.

Дело в том, что слово «Мещерский» самим набором звуков, как гласных, так и согласных, созвучно слову «Смерть» (то, что «Смерть» в стихотворении Державина имеет своего рода субъектность мы уже отмечали). Итак, вслушаемся: СМЕРть – МЕщЕРСкий.

Ключевой набор звуков — СМР – является важнейшей частью и слова «Мещерский» (а шипящее «Щ» дублируется уже во второй строке первой строфы, соседствуя с другим шипящим – Ш: «Твой страШный глас меня смуЩает»; таким образом и согласная Щ также не является нейтральной – по отношению к Смерти, обретая вполне определенные коннотации: «Уже зубами Смерть скрежещет»). Иными словами, «глас» Смерти уже изначательно присутствует в имени (фамилии) князя Мещерского, гнездится в ней, что создает ощущение не только общей человеческой обреченности, но и – поэтическим звуковым комплексом — неизбежности ее не абстрактно, «вообще», а именно для князя Мещерского.

Память смертная является необходимым фоном для повседневной жизни любого православного человека. Очевидно, именно поэтому [134] архиепископ Филарет в «Черниговских Епархиальных Известиях» 1866 г.

с укоризной отметив – «…в прекрасных стихах на смерть высказывается и дух сомнения языческого Где душа умершего? Поэт не знает: это жаль» — в целом о державинской «оде» отозвался вполне благосклонно: «… лучшая песнь Державина.

Здесь мысль о неизбежной смерти, поражающей монарха и узника, пышного богача и мечтательного искателя славы, в громозвучном стихе (как точно сформулировано! – И.Е.) доведена до изумительной силы для каждого; это – песнь потрясающая».

• «Двери вечности», о которых упоминается в десятой строфе произведения, находятся по ту сторону земной жизни, это, пожалуй, единственное, что о них знает наверняка поэт. Отсюда и достаточно мрачное семантическое окружение этой самой «вечности» в финале той же десятой строфы:
• «Подите, счастья, прочь, возможны!
• Вы все пременны здесь и ложны!
• Я в дверях вечности стою» (1, 56).
• Такого рода художественное завершение представляется вполне органичным и вытекающим не только из совокупного содержания предшествующих строф, но и является своего рода финальным освобождением от зловещего смертного скрежетания, о котором фонетически напоминает рифма «возмоЖны/лоЖны» в строках, предшествующих «вечности».
• Однако завершается произведение все-таки не изображением «я» в пороговой ситуации «в дверях вечности», а отдельной одиннадцатой строфой. В ней появляется еще одна — вполне биографическая, как и Мещерский, фигура:
• «Сей день, иль завтра умереть,
• Перфильев! должно нам конечно:
• Почто ж терзаться и скорбеть,
• Что смертный друг твой жил не вечно?
• Жизнь есть Небес мгновенный дар;
• Устрой ее себе к покою,
• И с чистою твоей душою
• Благословляй судеб удар» (1, 56).

Представляется, что такое – вполне риторическое (и, вместе с тем, едва ли не более «античное», нежели христианское) художественное завершение, находится в русле особой «встречи» европейского ratio и русской православной традиции (3).

Автор в этой строфе пытается успокоить – после какофонии смертного ужаса и хаоса, передаваемого в [135] том числе и звуковым комплексом текста, не только Перфильева (о котором практически ничего неизвестно как нынешнему читателю, так и уже современникам Державина), сколько самого себя.

Ведь в «дверях вечности» непосредственно перед одиннадцатой строфой стоит не Перфильев, а именно лирическое «я».

1. Однако же есть что-то слишком обманчиво успокоительное в этом риторическом завершении. В конце концов, хотя и утверждается:
2. «Сей день иль завтра умереть,
3. Перфильев! должно нам конечно:
4. Почто ж терзаться и скорбеть…» (1, 56),
5. но ведь во всех десяти предыдущих строфах автор только и делает, что именно терзается и скорбит – и заставляет «терзаться и скорбеть» своего читателя… Да и отнюдь не безразлично для человека умереть «завтра» или же «сей день», как себя самого ни успокаивай философией античных стоиков… И для Порфильева, по-видимому, так же, как и Державина, потрясенного смертью своего «друга» Мещерского, — сына «роскоши, прохлад и нег» — имеет все-таки некоторую существенную разницу умер ли он оттого лишь, что так и полагается («должно») «смертному», либо же Смерть именно похитила не чью-то, какого-то имярек, а как раз его «жизнь внезапу» (1, 54) – не «завтра», а как раз «сей день».

Те риторические призывы, которые мог бы адресовать Перфильеву не русский поэт Державин, живший в православной стране России, а какой-нибудь античный стоик, рассуждая о жизни («Устрой ее себе к покою»), хотя и вполне, так сказать, убедительны, но как-то уж слишком абстрактны, слишком общи, слишком даже ходульны, чтобы им вполне поверить, а главное же следовать: особенно после предшествующих десяти громокипящих державинских строф. Конечно, можно уловить и некоторый отпечаток христианского культурного поля в финальном: «Благословляй судеб удар» (сравним державинский вариант этой же строки, — «Наградой чти судеб удар» (56): признаемся, что окончательный вариант хотя бы отсылкой к благословению все-таки ближе православной традиции, особенно, если вспомнить, что Перфильев предстоит неизбежному «с чистою своей душою», а значит, обладает должным христианским смирением). Но и последняя строка, где финальное «судеб удар» слишком уж напоминает начальное «металла звон», а значит весь тот звуковой комплекс, о котором мы уже рассуждали, слишком сама противится холодной и нарочитой риторике, дабы читателю вполне удовлетвориться ею. Нельзя, никак нельзя совершенно успокоиться, словно бы забыв о том, что Смерть изначально гнездится – прямо-таки на молекулярном [136] (фонетическом) уровне — как в несчастном князе Мещерском, так и в каждом из нас, как ее не заговаривай «правильными» силлогизмами…

И хотелось бы, очень хотелось «соединить» русским людям XVIII века антично-европейское ratio и православную традицию воедино, но какой-то явный зазор оставался – и мы его отчетливо чувствуем в этой оппозиции одиннадцатой строки и всего остального произведения. Должно было пройти пять лет, чтобы в одиннадцатой строфе державинской оды «Богъ» был представлен совершенно иной тип художественного завершения (4), разрешающий и все недомолвки, отмеченные нами здесь.

1. См.: Державин Г.Р. Сочинения. 2 академическое изд. Т. 1. СПб., 1868. С. 57. Далее державинский текст цитируется по этому изданию. Страницы указываются в скобках. Скобки после цитаты означают также, что мы цитируем приводимый источник по м Я. Грота к академическому изданию.
2. См.: Аптекман М. Державин и масоны (постановка вопроса) // Gavriil Derzhavin (1743-1816) / Ed. Etkind E.; Elnitsky S. Northfield; Vermont, 1995. С. 23-28.
3. См.: Есаулов И.А. Словесность русского XVIII века: Между ratio Просвещения и православной традицией // Проблемы исторической поэтики. 2013. Вып. 11. С. 7-26.
4. См.: Есаулов И.А. Ода Г.Р. «Богъ»: новое понимание // Проблемы исторической поэтики. Петрозаводск, 2016. Вып. 14.

Работа выполнена при поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ), проект № 15-04-00212. [137]

ОПУБЛИКОВАНО: Православие и русская литература: сборник научных статей. Арзамас: Арзамасский филиал ННГУ, 2016. C. 133- 137

Источник: https://esaulov.net/articles/derzhavin2-es/

Анализ оды г.Р. Державина "На смерть князя Мещерского"

Ода «На смерть
князя Мещерского»
уже по малому количеству строк (всего
88!) не походила на обширное и величественное
одическое произведение. Ее проникновенный,
искренний лирический тон сразу же
привлекал к себе внимание. Тематически
державинская ода сцепляла между собой
два прямо противоположных начала:
вечности и смерти.

Для поэта они были
не отвлеченными понятиями, – но явлениями
бытия, касающимися каждого из его
читателей. Человек является частью
природы, и потому в масштабах мироздания
он вечен, как вечна сама природа. Однако
отдельное человеческое существование
преходяще, кратковременно и конечно.

И
знатного, и ничтожного одинаково
поджидает неизбежная смерть.

Радостное ощущение
жизни и трагическое переживание смерти
объединены в оде глубоким и страстным
лирическим чувством. Оно имеет сюжетные
контуры. Умер князь Мещерский, близкий
знакомый поэта. Его смерть, мрачная и
неумолимая, поразила тем больше, что
вся жизнь князя, «сына роскоши и нег»,
была «праздником красоты и довольства».

И этот художественный
конфликт, заложенный в основу структуры
державинской оды, подводит читателя к
мысли о противоречивой, не сводимой к
единству диалектической сущности
мироздания:

• Утехи,
  радость и любовь,
• Где
  купно с здравием блистали,
• У
  всех там цепенеет кровь
• И
  дух мятется от печали.
• Где
  стол был яств – там гроб стоит;
• Где
  пиршеств раздавались клики –
• Надгробные
  там воют лики,
• И
  бледна смерть на всех глядит.

В оде – одиннадцать
строф, по восемь строк в каждой строфе.
И во всех одиннадцати содержится мотив
противостояния жизни и смерти. Заявлено
это противостояние на разных уровнях
поэтики: образа, детали, синтаксической
конструкции, ритмического звучания
строк и т.д. Поясним мысль примерами.

В
оде много тропов (то есть поэтических
иносказаний), которые чуть позже, в
творчестве Жуковского и Батюшкова,
обретут завершенную художественную
форму оксюморона.
Это один из самых сложных и выразительных
тропов: когда в одном образе соединяются
противоположные смыслы.

Оксюмороны
передают неоднозначность наших душевных
состояний, чувств и переживаний. Они
показывают противоречивость наших
поступков, поведения и всей нашей жизни.
Разработка и усовершенствование приема
оксюморона вели в поэзии ко все большей
психологической правдивости произведения.

Читая державинскую оду, постоянно
встречаешь подобные тропы:

1. Едва
   увидел я сей свет –
2. Уже
   зубами смерть скрежещет.
3. Приемлем
   с жизнью смерть свою,
4. На
   то, чтоб умереть, родимся.
5. …быть
   себя он вечным чает –
6. Приходит
   смерть к нему, как тать,
7. И
   жизнь внезапно похищает.
8. Здесь
   персть твоя, а духа нет.
9. Где
   стол был яств – там гроб стоит.
10. Где
    пиршеств раздавались клики –
11. Надгробные
    там воют лики,
12. И
    бледна смерть на всех глядит.
13. Сегодня
    бог, а завтра прах.

Как раздвигается
картина человеческого бытия в этих
чеканных, почти афористических строках!
Пока еще, правда, не найдем в них конкретных
красочных деталей жизнеописания героя.
Узнаем только, что он был «сыном
роскоши», что благополучие соединял
с крепким здоровьем («Утехи, радость
и любовь / Где купно с здравием блистали»).

И что смерть его была внезапной и потому
тем больше поразила друзей. Но знаменательно
уже и то, что в высоком одическом жанре
поэт обратился не к важному историческому
лицу, как предписывали нормы классицизма,
а к простому смертному, своему знакомому.

Белинский прокомментировал это
поэтическое новшество: «Что же навело
поэта на созерцание этой страшной
картины жалкой участи всего сущего и
человека в особенности? – Смерть
знакомого ему лица.

Кто же было это лицо
– Потемкин, Суворов, Безбородко, Бецкий
или другой кто из исторических
действователей того времени? – Нет: то
был – сын роскоши, прохлад и нег!» То
был обычный, заурядный человек. Через
судьбу обычного человека решился поэт
осмыслить масштабную философскую тему:
всеобщность и всевластность законов
мироздания.

А вот образ Смерти
выписан в этой оде красочно и детально.
Он динамичен и развернут в произведении
со впечатляющей последовательностью.
В первой строфе: Смерть «скрежещет
зубами» и «косою сечет дни человеческой
жизни». Во второй: «алчна Смерть
глотает» «целые царства», «без
жалости разит» все вокруг. Следом
идет прямо-таки космический размах
образного рисунка:

• И
  звезды ее сокрушатся,
• И
  солнцы ее потушатся,
• И
  всем мирам она грозит.

Создавая именно
этот образ, поэт нашел возможным проявить
смелое новаторство: намеренно снижая
величественный космический образ, он
включил в его контуры зримую и насмешливую
сценку-деталь. Усмехаясь, Смерть глядит
на царей, «пышных богачей» и умников
– «и… точит лезвие косы».

При всей четкости
деления на строфы, ода отличается
плавностью повествования. Этому
способствует целый ряд художественных
приемов. Один из них, едва ли не впервые
в русской поэзии так полно примененный
Державиным, – прием «перетекаемости»
одной строфы в другую, соседнюю.

Достигалось это таким образом: мысль
предыдущей строфы, сконцентрированная
в последней ее строке, повторялась
первой строчкой следующей строфы. А
затем всей этой строфой мысль развивалась
и усиливалась. Повторяющиеся мысль и
образ называются лейтмотивом
(немецкое слово Leitmotiv,
что значит ведущий).

Один из главных
лейтмотивов державинской оды: Смерть
взирает на все равнодушно и бесстрастно,
потому что для нее все равны.

Этот главный
мотив стихотворения приходится как раз
на его кульминационную срединную часть:
конец шестой строфы. Именно здесь
обнаруживаем строку: «И бледна Смерть
на всех глядит».

Следующая, седьмая,
строфа эту мысль подхватывает и
многократно усиливает, развивая и
конкретизируя:

1. Глядит
   на всех – и на царей,
2. Кому
   в державу тесны миры;
3. Глядит
   на пышных богачей,
4. Что
   в злате и сребре кумиры;
5. Глядит
   на прелесть и красы,
6. Глядит
   на разум возвышенный,
7. Глядит
   на силы дерзновенны –
8. И…
   точит лезвие косы.

Еще пример. Последняя
строчка восьмой строфы заявляет новый
лейтмотив: скоротечности человеческой
жизни, пролетающей, словно сон. Мысль
звучит так: «И весь, как сон, прошел
твой век». Девятая строфа подхватывает
эту мысль и продолжает:

• Как
  сон, как сладкая мечта,
• Исчезла
  и моя уж младость;
• Не
  сильно нежит красота,
• Не
  столько восхищает радость,
• Не
  столько легкомыслен ум,
• Не
  столько я благополучен,
• Желанием
  честей размучен,
• Зовет,
  я слышу, славы шум.

Источник: https://studfile.net/preview/5534924/page:6/

1779.

XXI. На смерть князя Мещерскаго.

__

Глаголъ временъ! металла звонъ!

• РўРІРѕР№ страшный гласъ меня смущаетъ;
• // 87
• Зоветъ меня, зоветъ твой стонъа,
• // 88
• Зоветъ вЂ” Рё РєСЉ РіСЂРѕР±Сѓ приближаетъ.
• Едва СѓРІРёРґѣлъ СЏ сей СЃРІѣтъб,
• Уже зубами смерть скрежещетъ;
• // 89
• Какъ молнiей РєРѕСЃРѕСЋ блещетъ,
• Р� РґРЅРё РјРѕРё, какъ злакъ, СЃѣчетъ.
• Ничто отъ роковыхъ когтей,
• Никая тварь РЅРµ СѓР±ѣгаетъ:
• Монархъ Рё СѓР·РЅРёРєСЉ вЂ” СЃРЅѣРґСЊ червейв,
• Гробницы злость стихiР№ СЃРЅѣдаетъ;
• Р—iяетъ Время славу стерть:
• Какъ РІСЉ РјРѕСЂРµ льются быстры водыг,
• Такъ РІСЉ РІѣчность льются РґРЅРё Рё РіРѕРґС‹;
• Глотаетъ царства алчна Смерть.
• Скользимъ РјС‹ бездны РЅР° краю,
• Р’СЉ которую стремглавъ свалимсяд;
• РџСЂiемлемъ СЃСЉ жизнью смерть СЃРІРѕСЋ,
• РќР° то, чтобъ умереть, СЂРѕРґРёРјСЃСЏ.
• // 90
• Безъ жалости РІСЃРµ Смерть разитъ:
• Р� Р·РІѣР·РґС‹[i] ею сокрушатся,
• Р� солнцы ею потушатсяе,
• Р� РІСЃѣРјСЉ Рјiрамъ РѕРЅР° грозитъ.
• РќРµ мнитъ лишь смертный умиратьж
• Р� быть себя РѕРЅСЉ РІѣчнымъ чаетъ;
• Приходитъ Смерть РєСЉ нему, какъ тать,
• Р� жизнь внезапу похищаетъ.
• РЈРІС‹! РіРґѣ меньше страха намъ,
• Тамъ можетъ смерть постичь СЃРєРѕСЂѣРµ;
• Ее Рё РіСЂРѕРјС‹ РЅРµ быстрѣез
• Слетаютъ РєСЉ гордымъ вышинамъ.
• Сынъ роскоши, прохладъ Рё РЅѣРіСЉ,

Куда, Мещерской! ты сокрылся?

1. // 91
2. Оставилъ ты сей жизни брегъ,
3. Къ брегамъ ты мертвыхъ удалился:
4. Р—РґѣСЃСЊ персть твоя, Р° РґСѓС…Р° РЅѣтъи.

Гдѣ жъ РѕРЅСЉ? вЂ” РћРЅСЉ тамъ. вЂ” Гдѣ тамъ? вЂ” РќРµ знаемъ.

• РњС‹ только плачемъ Рё взываемъ:
• «О, РіРѕСЂРµ намъ, рожденнымъ РІСЉ СЃРІѣтъ!В»
• РЈС‚ѣС…Рё, радость Рё любовь
• Гдѣ РєСѓРїРЅРѕ СЃСЉ здравiемъ блистали,
• РЈ РІСЃѣС…СЉ тамъ С†ѣпенѣетъ РєСЂРѕРІСЊ
• Р� РґСѓС…СЉ мятется отъ печали.
• Гдѣ столъ былъ яствъ, тамъ РіСЂРѕР±СЉ стоитъi;
• Гдѣ пиршествъ раздавались лики,
• Надгробные тамъ воютъ клики[ii],
• Р� Р±Р»ѣРґРЅР° Смерть РЅР° РІСЃѣС…СЉ глядитъ….
• Глядитъ РЅР° РІСЃѣС…СЉ вЂ” Рё РЅР° царей,
• РљРѕРјСѓ РІСЉ державу С‚ѣСЃРЅС‹ Рјiрык;
• Глядитъ РЅР° пышныхъ богачей,
• Что РІСЉ златѣ Рё сребрѣ РєСѓРјРёСЂС‹;
• Глядитъ РЅР° прелесть Рё красы,
• Глядитъ РЅР° разумъ возвышенный,
• Глядитъ РЅР° силы дерзновенны вЂ”
• Р� точитъ лезвее РєРѕСЃС‹.
• // 92
• Смерть, трепетъ естества Рё страхъл!
• РњС‹ вЂ” гордость СЃСЉ Р±ѣдностью СЃРѕРІРјѣстна:
• Сегодня Р±РѕРіСЉ, Р° завтра прахъ;
• Сегодня льститъ надежда лестна,
• Рђ завтра вЂ” РіРґѣ ты, человѣРєСЉ?
• Едва часы протечь СѓСЃРїѣли,
• Хаоса РІСЉ бездну улетѣлим,
• Р� весь, какъ СЃРѕРЅСЉ, прошелъ твой РІѣРєСЉ.
• Какъ СЃРѕРЅСЉ, какъ сладкая мечта,
• Р�счезла Рё РјРѕСЏ ужъ младость;
• РќРµ сильно РЅѣжитъ красотан,
• РќРµ столько восхищаетъ радость,
• РќРµ столько легкомысленъ СѓРјСЉРѕ,
• // 93
• РќРµ столько СЏ благополученъ:
• Желанiемъ честей размученъ;
• Зоветъ, СЏ слышу, славы шумъ.
• РќРѕ такъ Рё мужество пройдетъп,
• Р� РІРјѣСЃС‚ѣ РєСЉ славѣ СЃСЉ РЅРёРјСЉ стремленье;
• Богатствъ стяжанiРµ минетъ,
• Р� РІСЉ сердцѣ РІСЃѣС…СЉ страстей волненье
• Прейдетъ, прейдетъ РІСЉ чреду СЃРІРѕСЋ.
• Подите, счастья, прочь, возможны!
• Р’С‹ РІСЃѣ премѣРЅРЅС‹ Р·РґѣСЃСЊ Рё ложны:
• РЇ РІСЉ дверяхъ РІѣчности стою.
• Сей день иль завтра умереть,
• Перфильевъ! должно намъ конечно:
• Почто жъ терзаться Рё СЃРєРѕСЂР±ѣть,
• Что смертный РґСЂСѓРіСЉ твой жилъ РЅРµ РІѣчно?
• Р–РёР·РЅСЊ есть небесъ мгновенный даръ;
• Устрой ее себѣ РєСЉ РїРѕРєРѕСЋ,
• Р� СЃСЉ чистою твоей душоюр
• Благословляй судебъ ударъ.
• Р° Зоветъ меня отъ жизни РѕРЅСЉ (1779).
• Р± РЈР·СЂѣлъ СЏ только сей лишь СЃРІѣтъ.
• РІ Монархъ Рё рабъ есть СЃРЅѣРґСЊ червей.
• Рі Текутъ какъ РІСЉ РјРѕСЂРµ СЂѣчны РІРѕРґС‹,
• Текутъ такъ РІСЉ РІѣчность РґРЅРё Рё РіРѕРґС‹.
• Рґ Стремглавъ РІСЉ которую валимся.
• Рµ Р� РјiСЂС‹ ею разрушатся,
• Твореньямъ РІСЃѣРјСЉ РѕРЅР° грозитъ.
• Р¶ РќРµ мыслитъ смертный умирать.
• Р· Громовы стрѣлы РЅРµ быстрѣРµ
• Взлетаютъ РєСЉ гордымъ вышинамъ.
• Рё Р—РґѣСЃСЊ перстъ твоя, Р° РґСѓС…СЉ твой тамъ,
• РћРЅСЉ тамъ, РѕРЅСЉ тамъ, Р° РіРґѣ вЂ” РЅРµ знаемъ;
• РњС‹ только плачемъ Рё вздыхаемъ.
• i Гдѣ РІРєСѓСЃР° столъ, тамъ РіСЂРѕР±СЉ стоитъ.
• Рє РљРѕРёРјСЉ РІСЉ державу С‚ѣСЃРЅС‹ РјiСЂС‹;
• Глядитъ РЅР° РІСЃѣС…СЉ вЂ” Рё РЅР° князей.
• Р» Рћ трепетъ естества Рё страхъ!
• Рћ гордость, СЃСЉ Р±ѣдностью СЃРѕРІРјѣстна!
• Рј Р—Р° хаосъ РІСЉ бездну улетѣли.
• РЅ РќРµ сильно жжетъ РјСЏ красота.
• Рѕ РќРµ столь РјРѕР№ легкомысленъ СѓРјСЉ,
• РќРµ столь СЏ сталъ благополученъ.
• Желаньемъ пышности размученъ,
• Влечетъ меня Рё чести шумъ.
• Рї РЎРµ такъ Рё мужество пройдетъ.
• СЂ Р� СЃСЉ честною твоей душою
• Наградой чти судебъ ударъ.
• // 94

[i] РљСЉ стихамъ: В«Р� Р·РІѣР·РґС‹ ею сокрушатся» Рё РїСЂРѕС‡. Рё РєСЉ РїСЂРёРјѣС‡. вЂ” 6.

Р’СЉ этой РѕРґѣ уже чувствуется вліяніе РЅР° Державина Юнговыхъ Ночей, РёР·СЉ которыхъ переводъ былъ напечатанъ РІСЉ Утреннемъ СЃРІѣС‚ѣ Р·Р° РЅРѕСЏР±СЂСЊ предыдущаго, 1778 РіРѕРґР° (СЃСЂ. стр. 201, РїСЂРёРјѣС‡. 10 РєСЉ РѕРґѣ Богъ). Р’СЉ 1-РѕР№ Ночи встрѣчаются между прочимъ СЃР»ѣдующіе стихи:

Death! great proprietor of all! ’t is thine

1. To tread out empire, and to quench the stars.
2. The sun himself by thy permission shines,
3. And, one day, thou shalt pluck him from his sphere.

Переводъ Утренняго СЃРІѣта (стр.

 238): «О Смерть! РІСЃѣС…СЉ вещей великій владѣтель! РўРІРѕСЏ есть власть истреблять РІСЃСЏРєРѕРµ владычество человѣРєРѕРІСЉ: твоя власть Р·РІѣР·РґС‹ угашати; Рё само солнце РїРѕ твоему токмо соизволенію насъ РѕСЃРІѣщаетъ; РЅРѕ Рё РѕРЅРѕРµ свергнешь ты РЅѣРєРѕРіРґР° СЃРѕ сферы его».

РљСЉ стиху: В«Р� быть себя РѕРЅСЉ РІѣчнымъ чаетъ». РЎСЂ. РІСЉ 1-Р№ Ночи Юнга:

And why? Because he thinks himself immortal….

Переводъ Утр. СЃРІѣта: «Для чего же безсмертнымъ себя почитаетъ? Р’СЃСЏРєС–Р№ человѣРєСЉ, исключая единаго себя, прочихъ человѣРєРѕРІСЉ почитаетъ смертными» Рё РїСЂРѕС‡. или РЅѣсколько выше: «Всѣ люди мнятъ РІѣчно житии.В»

• [ii] РљСЉ стихамъ:
• «Гдѣ пиршествъ раздавались лики,
• Надгробные тамъ воютъ клики».

Рќѣсколько лицъ выражали намъ СЃРѕРјРЅѣРЅС–Рµ РІСЉ правильности текста этихъ РґРІСѓС…СЉ стиховъ. Между прочимъ Р’Р». Р’ас.

 РќРёРєРѕР»СЊСЃРєС–Р№, преподаватель русскаго языка, писалъ намъ РїРѕ этому РїРѕРІРѕРґСѓ: «Мнѣ всегда казалось, что СЂРёѳРјС‹ Р·РґѣСЃСЊ перепутаны.

Слово ликъ церковно-славянское Рё, РїРѕ употребленію его РІСЉ церковныхъ книгахъ, обыкновенно означаетъ С…РѕСЂСЉ Рїѣвчихъ. Р’СЉ этомъ же значеніи РѕРЅРѕ переносится напр.

Рё РЅР° Ангеловъ: Нынѣ силы небесныя… предходятъ же сему лицы ангельскіи вЂ” вопіюще РїѣСЃРЅСЊ: аллилуія.

Отсюда же, РЅРѕ СЃСЉ сохраненіемъ идеи РїѣРЅС–СЏ, говорится: ликъ святителей, ликъ мучениковъ, РґРІР° лика (С…РѕСЂР°).

РќРѕ такъ какъ Рїѣвцы обыкновенно Рё стоятъ Рё ходятъ благообразно Рё РїРѕ чину (РїРѕСЂСЏРґРєСѓ), то РІСЉ идею лика входитъ еще Рё идея правильности, стройности РІСЉ размѣщеніи лицъ поющихъ.

ЧастнѣРµ идея лика выражаетъ уже только СЃРІѣтлое, торжественное РїѣРЅС–Рµ, чтò РІРёРґРЅРѕ РІСЉ производныхъ словахъ: ликовать, ликовствованіе.

Кликъ (кликать, восклицать, восклицаніе) означаетъ особенное, быстрое, такъ сказать, однократное повышеніе Рё напряженіе нашего голоса Рё часто прилагается РєСЉ радости. Выть (РІРѕР№, завывать, завываніе), напротивъ, означаетъ вЂ” издавать голосъ унылый, глухой Рё непремѣРЅРЅРѕ протяжный. Такимъ образомъ выраженіе: воющій кликъ представляетъ РІСЉ себѣ внутреннее противлрѣчіе, РЅРµ РіРѕРІРѕСЂСЏ уже Рѕ неудобствѣ олицетворить отвлеченное понятіе Рѕ кликѣ, какъ РёР·РІѣстномъ актѣ нашего голоса, придачею ему другаго акта того же голоса, вЂ” РІРѕСЏ. Перестановка СЂРёѳРјСЉ устраняетъ эту несообразность:

Гдѣ пиршествъ раздавались клики,

Надгробные тамъ воютъ лики.

Клики РЅР° РїРёСЂСѓ вЂ” Рґѣло совершенно естественное: тосты, СѓСЂР° всего приличнѣРµ могутъ быть названы кликами.

Конечно, РїРѕ обычаю того времени, РЅР° РїРёСЂСѓ могли быть лики (Рїѣвчіе), РЅРѕ могли Рё РЅРµ быть, Р° клики могли быть РЅР° РїРёСЂСѓ Рё безъ Рїѣвчихъ. ДалѣРµ, надъ РіСЂРѕР±РѕРјСЉ можетъ быть плачъ, РІРѕР№, РЅРѕ никакъ РЅРµ кликъ.

Наконецъ, ликъ Рїѣвчихъ можетъ Рїѣть Рё РЅР° РїРёСЂСѓ Рё надъ РіСЂРѕР±РѕРјСЉ, Рё РІСЉ этомъ РїРѕСЃР»ѣднемъ случаѣ медленное, заунывное его РїѣРЅС–Рµ будетъ РІСЉ РёР·РІѣстномъ смыслѣ воемъ.

РЇ РЅРµ хочу поправлять Державина, РЅРѕ хочу обратить ваше вниманіе РЅР° это Рјѣсто, вЂ” СЃСЉ С‚ѣРјСЉ, РЅРµ сыщется ли РіРґѣ РЅРёР±СѓРґСЊ варіанта, подтверждающаго РјРѕРё соображенія.В»

Сомненіе, высказанное г.

 РќРёРєРѕР»СЊСЃРєРёРјСЉ, приходило РЅР° мысль Рё намъ самимъ РїСЂРё печатаніи РѕРґС‹; РЅРѕ, пересмотрѣРІСЉ тогда же РІСЃѣ редакціи ея, РјС‹ удостовѣрились, что стихи эти вездѣ записаны Рё напечатаны одинаково.

Употребленіе Р·РґѣСЃСЊ словъ лики Рё клики оправдывается СЃР»ѣдующими соображеніями. Ликъ, какъ то замѣтилъ Рё Рі. РќРёРєРѕР»СЊСЃРєС–Р№, можетъ относится только РєСЉ радостному случаю.

Р’СЉ еванг. отъ Луки (XV, 25) читаемъ: В«Р� СЏРєРѕ грядый приближися РєСЉ РґРѕРјСѓ, слыша РїѣРЅС–Рµ Рё лики».

Что касается РґРѕ воющихъ надгробныхъ кликовъ, то, РІѣроятно, РѕРЅСЉ С…РѕС‚ѣлъ РёРјРё означить вопли Рё всхлипываніе С‚ѣС…СЉ наемницъ, безъ которыхъ встарину РЅРµ обходились РїРѕС…РѕСЂРѕРЅС‹ достаточнаго человѣРєР°. Державинъ, вообще своеобразный РІСЉ языкѣ, нерѣРґРєРѕ позволялъ себѣ выраженія, которыя РЅРµ могутъ выдержать строгой критики.

Источник: https://philolog.petrsu.ru/derzhavin/arts/nasmert1779/nasmert1779.htm

Глагол времен! металла звон (На смерть князя Мещерского) · Державин · анализ стихотворения

Глагол времен! металла звон!Твой страшный глас меня смущает;Зовет меня, зовет твой стон,

• №4 Зовет — и к гробу приближает.
• №8 И дни мои, как злак, сечет.
• Ничто от роковых когтей,Никая тварь не убегает;Монарх и узник — снедь червей,
• №12 Гробницы злость стихий снедает;
• №16 Глотает царства алчна смерть.
• Скользим мы бездны на краю,В которую стремглав свалимся;Приемлем с жизнью смерть свою,
• №20 На то, чтоб умереть, родимся.
• №24 И всем мирам она грозит.
• Не мнит лишь смертный умиратьИ быть себя он вечным чает;Приходит смерть к нему, как тать,
• №28 И жизнь внезапу похищает.
• №32 Слетают к гордым вышинам.

Едва увидел я сей свет,Уже зубами смерть скрежещет,Как молнией косою блещет,Зияет время славу стерть:Как в море льются быстры воды,Так в вечность льются дни и годы;Без жалости все смерть разит:И звезды ею сокрушатся,И солнцы ею потушатся,Увы! где меньше страха нам,Там может смерть постичь скорее;Ее и громы не быстрее

Сын роскоши, прохлад и нег,Куда, Мещерской! ты сокрылся?Оставил ты сей жизни брег,

1. №36 К брегам ты мертвых удалился;
2. №40 «О, горе нам, рожденным в свет!»
3. Утехи, радость и любовьГде купно с здравием блистали,У всех там цепенеет кровь
4. №44 И дух мятется от печали.
5. №48 И бледна смерть на всех глядит.
6. Глядит на всех — и на царей,Кому в державу тесны миры;Глядит на пышных богачей,
7. №52 Что в злате и сребре кумиры;
8. №56 И точит лезвие косы.
9. Смерть, трепет естества и страх!Мы — гордость с бедностью совместна;Сегодня бог, а завтра прах;
10. №60 Сегодня льстит надежда лестна,
11. №64 И весь, как сон, прошел твой век.
12. Как сон, как сладкая мечта,Исчезла и моя уж младость;Не сильно нежит красота,
13. №68 Не столько восхищает радость,
14. №72 Зовет, я слышу, славы шум.
15. Но так и мужество пройдетИ вместе к славе с ним стремленье;Богатств стяжание минет,
16. №76 И в сердце всех страстей волненье
17. №80 Я в дверях вечности стою.
18. Сей день, иль завтра умереть,Перфильев! должно нам конечно, —Почто ж терзаться и скорбеть,
19. №84 Что смертный друг твой жил не вечно?
20. №88 Благословляй судеб удар.

Здесь персть твоя, а духа нет.Где ж он? — Он там. — Где там? — Не знаемМы только плачем и взываем:Где стол был яств, там гроб стоит;Где пиршеств раздавались лики,Надгробные там воют клики,Глядит на прелесть и красы,Глядит на разум возвышенный,Глядит на силы дерзновенныА завтра: где ты, человек?Едва часы протечь успели,Хаоса в бездну улетели,Не столько легкомыслен ум,Не столько я благополучен;Желанием честей размучен,Прейдет, прейдет в чреду свою.Подите счастьи прочь возможны,Вы все премены здесь и ложны:Жизнь есть небес мгновенный дар;Устрой ее себе к покоюИ с чистою твоей душою

Glagol vremen! metalla zvon!Tvoy strashny glas menya smushchayet;Zovet menya, zovet tvoy ston,Zovet — i k grobu priblizhayet.Yedva uvidel ya sey svet,Uzhe zubami smert skrezheshchet,Kak molniyey kosoyu bleshchet,

• I dni moi, kak zlak, sechet.
• Nichto ot rokovykh kogtey,Nikaya tvar ne ubegayet;Monarkh i uznik — sned chervey,Grobnitsy zlost stikhy snedayet;Ziaet vremya slavu stert:Kak v more lyutsya bystry vody,Tak v vechnost lyutsya dni i gody;
• Glotayet tsarstva alchna smert.
• Skolzim my bezdny na krayu,V kotoruyu stremglav svalimsya;Priyemlem s zhiznyu smert svoyu,Na to, chtob umeret, rodimsya.Bez zhalosti vse smert razit:I zvezdy yeyu sokrushatsya,I solntsy yeyu potushatsya,
• I vsem miram ona grozit.

Ne mnit lish smertny umiratI byt sebya on vechnym chayet;Prikhodit smert k nemu, kak tat,I zhizn vnezapu pokhishchayet.Uvy! gde menshe strakha nam,Tam mozhet smert postich skoreye;Yee i gromy ne bystreye

Sletayut k gordym vyshinam.

Syn roskoshi, prokhlad i neg,Kuda, Meshcherskoy! ty sokrylsya?Ostavil ty sey zhizni breg,K bregam ty mertvykh udalilsya;Zdes perst tvoya, a dukha net.Gde zh on? — On tam. — Gde tam? — Ne znayemMy tolko plachem i vzyvayem:

1. «O, gore nam, rozhdennym v svet!»
2. Utekhi, radost i lyubovGde kupno s zdraviyem blistali,U vsekh tam tsepeneyet krovI dukh myatetsya ot pechali.Gde stol byl yastv, tam grob stoit;Gde pirshestv razdavalis liki,Nadgrobnye tam voyut kliki,
3. I bledna smert na vsekh glyadit.
4. Glyadit na vsekh — i na tsarey,Komu v derzhavu tesny miry;Glyadit na pyshnykh bogachey,Chto v zlate i srebre kumiry;Glyadit na prelest i krasy,Glyadit na razum vozvyshenny,Glyadit na sily derznovenny
5. I tochit lezviye kosy.

Smert, trepet yestestva i strakh!My — gordost s bednostyu sovmestna;Segodnya bog, a zavtra prakh;Segodnya lstit nadezhda lestna,A zavtra: gde ty, chelovek?Yedva chasy protech uspeli,Khaosa v bezdnu uleteli,

• I ves, kak son, proshel tvoy vek.
• Kak son, kak sladkaya mechta,Ischezla i moya uzh mladost;Ne silno nezhit krasota,Ne stolko voskhishchayet radost,Ne stolko legkomyslen um,Ne stolko ya blagopoluchen;Zhelaniyem chestey razmuchen,
• Zovet, ya slyshu, slavy shum.
• No tak i muzhestvo proydetI vmeste k slave s nim stremlenye;Bogatstv styazhaniye minet,I v serdtse vsekh strastey volnenyePreydet, preydet v chredu svoyu.Podite schastyi proch vozmozhny,Vy vse premeny zdes i lozhny:
• Ya v dveryakh vechnosti stoyu.

Sey den, il zavtra umeret,Perfilyev! dolzhno nam konechno, —Pochto zh terzatsya i skorbet,Chto smertny drug tvoy zhil ne vechno?Zhizn yest nebes mgnovenny dar;Ustroy yee sebe k pokoyuI s chistoyu tvoyey dushoyu

1. Blagoslovlyay sudeb udar.
2. Na smert knyazya Meshcherskogo

Ukfujk dhtvty! vtnfkkf pdjy!Ndjq cnhfiysq ukfc vtyz cveoftn;Pjdtn vtyz, pjdtn ndjq cnjy,Pjdtn — b r uhj,e ghb,kb;ftn/Tldf edbltk z ctq cdtn,E;t pe,fvb cvthnm crht;totn,Rfr vjkybtq rjcj/ ,ktotn,

• B lyb vjb, rfr pkfr, ctxtn/
• Ybxnj jn hjrjds[ rjuntq,Ybrfz ndfhm yt e,tuftn;Vjyfh[ b epybr — cytlm xthdtq,Uhj,ybws pkjcnm cnb[bq cytlftn;Pbztn dhtvz ckfde cnthnm:Rfr d vjht km/ncz ,scnhs djls,Nfr d dtxyjcnm km/ncz lyb b ujls;
• Ukjnftn wfhcndf fkxyf cvthnm/
• Crjkmpbv vs ,tplys yf rhf/,D rjnjhe/ cnhtvukfd cdfkbvcz;Ghbtvktv c ;bpym/ cvthnm cdj/,Yf nj, xnj, evthtnm, hjlbvcz/,tp ;fkjcnb dct cvthnm hfpbn:B pdtpls t/ cjrheifncz,B cjkyws t/ gjneifncz,
• B dctv vbhfv jyf uhjpbn/
• Yt vybn kbim cvthnysq evbhfnmB ,snm ct,z jy dtxysv xftn;Ghb[jlbn cvthnm r ytve, rfr nfnm,B ;bpym dytpfge gj[boftn/Eds! ult vtymit cnhf[f yfv,Nfv vj;tn cvthnm gjcnbxm crjhtt;Tt b uhjvs yt ,scnhtt
• Cktnf/n r ujhlsv dsibyfv/

Csy hjcrjib, ghj[kfl b ytu,Relf, Vtothcrjq! ns cjrhskcz?Jcnfdbk ns ctq ;bpyb ,htu,R ,htufv ns vthnds[ elfkbkcz;Pltcm gthcnm ndjz, f le[f ytn/Ult ; jy? — Jy nfv/ — Ult nfv? — Yt pyftvVs njkmrj gkfxtv b dpsdftv:

1. «J, ujht yfv, hj;ltyysv d cdtn!»
2. Ent[b, hfljcnm b k/,jdmUlt regyj c plhfdbtv ,kbcnfkb,E dct[ nfv wtgtyttn rhjdmB le[ vzntncz jn gtxfkb/Ult cnjk ,sk zcnd, nfv uhj, cnjbn;Ult gbhitcnd hfplfdfkbcm kbrb,Yfluhj,yst nfv dj/n rkbrb,
3. B ,ktlyf cvthnm yf dct[ ukzlbn/
4. Ukzlbn yf dct[ — b yf wfhtq,Rjve d lth;fde ntcys vbhs;Ukzlbn yf gsiys[ ,jufxtq,Xnj d pkfnt b cht,ht revbhs;Ukzlbn yf ghtktcnm b rhfcs,Ukzlbn yf hfpev djpdsityysq,Ukzlbn yf cbks lthpyjdtyys
5. B njxbn ktpdbt rjcs/

Cvthnm, nhtgtn tcntcndf b cnhf[!Vs — ujhljcnm c ,tlyjcnm/ cjdvtcnyf;Ctujlyz ,ju, f pfdnhf ghf[;Ctujlyz kmcnbn yflt;lf ktcnyf,F pfdnhf: ult ns, xtkjdtr?Tldf xfcs ghjntxm ecgtkb,[fjcf d ,tplye ektntkb,

• B dtcm, rfr cjy, ghjitk ndjq dtr/
• Rfr cjy, rfr ckflrfz vtxnf,Bcxtpkf b vjz e; vkfljcnm;Yt cbkmyj yt;bn rhfcjnf,Yt cnjkmrj djc[boftn hfljcnm,Yt cnjkmrj kturjvsckty ev,Yt cnjkmrj z ,kfujgjkexty;;tkfybtv xtcntq hfpvexty,
• Pjdtn, z cksie, ckfds iev/
• Yj nfr b ve;tcndj ghjqltnB dvtcnt r ckfdt c ybv cnhtvktymt;,jufncnd cnz;fybt vbytn,B d cthlwt dct[ cnhfcntq djkytymtGhtqltn, ghtqltn d xhtle cdj//Gjlbnt cxfcnmb ghjxm djpvj;ys,Ds dct ghtvtys pltcm b kj;ys:
• Z d ldthz[ dtxyjcnb cnj//

Ctq ltym, bkm pfdnhf evthtnm,Gthabkmtd! ljk;yj yfv rjytxyj, —Gjxnj ; nthpfnmcz b crjh,tnm,Xnj cvthnysq lheu ndjq ;bk yt dtxyj?;bpym tcnm yt,tc vuyjdtyysq lfh;Ecnhjq tt ct,t r gjrj/B c xbcnj/ ndjtq leij/

1. ,kfujckjdkzq celt, elfh/
2. Yf cvthnm ryzpz Vtothcrjuj

Тег audio не поддерживается вашим браузером.

Источник: https://yebanko.ru/analiz/derzhavin/metalla