Анализ стихотворения персидские мотивы есенина

Поэзия Есенина в период с 1917 по 1923 годы была самой противоречивой за все время творчества поэта. Однако в ней особенно заметно ведущее направление, главная тенденция. Разочаровываясь и сомневаясь, Сергей Александрович Есенин пристально следит за действительностью послереволюционного периода и со временем, хотя это ему трудно дается, осознает необходимость ленинских реформ в стране.

Анализ стихотворения Персидские мотивы Есенина

В этом сознании далеко не последнюю роль сыграли заграничные впечатления, чувства и мысли, которые были отражены поэтом в очерке «Железный Миргород» и пьесе «Страна негодяев».

Заграничные впечатления, полученные в Америке и Европе, осмысливались особенно остро в обстановке активных трудовых будней, в которой оказался Есенин после возвращения в Россию. Российская действительность, картины жизни страны противопоставлялись в творчестве увиденному за рубежом и отражали его анализ.

Анализ стихотворения Персидские мотивы Есенина

«Персидские мотивы» (Есенин) относится к последнему периоду творчества поэта. В последние два года его преследовало желание быть достойным жителем своей страны, а также ориентация на художественное наследие А.С. Пушкина.

«Персидские мотивы» в творчестве поэта

В каждом стихотворении слышны непрестанные поиски отточенной классической формы для отражения нового содержания. Есенин вновь и вновь возвращается к вечным темам дружбы, любви, мыслям о назначении искусства. По-другому в эти годы звучат и мотивы о быстротечности земной жизни.

Наиболее ярко поздняя лирика Сергея Александровича выражена в цикле «Персидские мотивы». В нем отражена не только психологическая и идейная эволюция поэта, но и некоторые особенности поэтической эволюции.

Оценки современников

Анализ стихотворения Персидские мотивы Есенина

Подобно другим творениям Есенина 1924-1925 годов, цикл стихов «Персидские мотивы» был неоднозначно оценен критикой того времени. В тот период не был сделан серьезный критический литературоведческий анализ. «Персидские мотивы» (Есенин) оценивались в основном по впечатлениям, произведенным беглым ознакомлением с текстом или же чтением его самим поэтом. Зачастую это были во многом субъективные расплывчатые высказывания и заметки. Их немало можно найти в воспоминаниях и статьях современников Есенина. Однако они не дают исчерпывающего представления об истинном отношении к «Персидским стихам» литературных кругов нашей страны. Уже в то время возникали и другие, более негативные оценки.

Так, В. Маяковский в своей статье «Рожденные столицы» противопоставил стихи этого цикла текущим задачам советской культуры.

Однако явно ошибочное и предвзятое отношение этих двух поэтов к лирике друг друга объяснялось столкновением различных интересов и горячей литературной борьбой того времени.

Есенин тоже негативно отзывался о произведениях Маяковского, а тот назвал «Персидские мотивы» всего лишь «восточными сладостями», экзотикой.

Современная критика

В современной критике и отечественном литературоведении последнего десятилетия персидский цикл получает высокую оценку. Ему были посвящены работы В. Перцова, К. Зелинского, А. Дымшица, Е. Наумова, И. Эвентова, А. Жаворонкова, А. Кулинича, С. Кошечкина, С. Гайсарьян, В. Белоусова и других. Однако специальных трудов, посвященных конкретно этим стихотворениям, все еще очень мало.

Замысел «Персидских мотивов»

Замысел созревал у поэта постепенно. Сначала Есенин познакомился с лирикой различных восточных авторов в переводе, а также в разное время часто беседовал с хорошо знавшими Персию людьми.

По свидетельствам современников, поэт всегда проявлял большой интерес к Востоку, привлекавшему его своей тайной, загадочностью, строем духовной жизни, красотой южной природы, которые были проникновенно и глубоко выражены в творчестве Хайяма, Фирдоуси, Саади.

Матвей Ройзман, знакомый поэта, в воспоминаниях пишет, что Сергей Александрович увлекался восточной лирикой еще в 1920 году.

Предпосылки создания

Интерес к Востоку был связан и с общением с Александром Ширяевцем, особенно после переезда его из Средней Азии в Москву, где он проживал до 1922 года.

Чтобы ближе познакомиться с интересовавшей поэта восточной жизнью, он совершил поездки в Ташкент, Баку, Бухару в 1920-1921 годах.

То есть не поездка на Кавказ пробудила в Сергее Александровиче интерес к восточной поэзии, а наоборот, знакомство с ней побудило его поехать туда.

Анализ стихотворения Персидские мотивы Есенина

В самой Персии, как уже было доказано, поэту побывать не довелось, хотя эту страну очень стремился посетить Есенин.

«Персидские мотивы» написаны поэтом в период с октября 1924 по август 1925 года. Большинство из этих произведений было создано до мая 1925 года во время его пребывания на Кавказе.

Есенин «Персидские мотивы»: история создания

Впечатления от чтения восточной поэзии, поездок в Среднюю Азию, быта и природы Кавказа, а также долгих бесед о Персии позволили Есенину уловить и передать в своем творчестве наиболее значимые краски восточной жизни.

Сергей Есенин «Персидские мотивы» написал не просто подражая восточным поэтам. Он, ощутив внутреннюю красоту и глубокий лиризм персидских стихотворений, средствами русского языка передал ее незабываемую прелесть. В произведениях Сергея Александровича волнует в первую очередь мир лирических чувств, а также краски и тона, в которых они воплощаются.

К началу своей работы над стихотворениями поэт приобрел душевное равновесие, которое считал главной предпосылкой творческой деятельности.

Это состояние выразил в самых первых строках Есенин («Персидские мотивы», сборник): «Улеглась моя былая рана — пьяный бред не гложет сердце мне». Уже в этом созданном в октябре 1924 года стихотворении, открывающем цикл, чувствуется колорит, окрашивающий его в целом.

Сергей Александрович чувствует себя хорошо в обществе девушки, похожей «на зарю». За одно движение он готов подарить ей шаль и ковер.

Из поэзии уходит свойственный более ранним стихам грубый натурализм в освещении любовной темы. Это чувство изображается теперь возвышенно, а в природе востока, житейской мудрости и обычаях его народа поэт находит романтику, которой пронизан весь цикл (Сергей Есенин «Персидские мотивы»).

Стихи первоначально планировалось издать отдельной книгой, содержащей двадцать стихотворений. И хотя в полном объеме замысел осуществлен не был, книга была закончена. В ней видна эволюция новых настроений, которые испытывает Есенин.

«Персидские мотивы», стихи живые и эмоциональные, отражают оптимизм, радость жизни, присущие в тот период Сергею Александровичу. Поэт опьянен другой, «отрезвляющей влагой». Вместо спирта он употребляет красный чай, а пьянеет от заключенных в нем благоухающих ароматов южной природы.

Особенности стихотворений

Несмотря на то что побывать в Персии поэту не удалось, нравы и обычаи данной страны хорошо знал Есенин. «Персидские мотивы» с первого стиха «Улеглась моя былая рана» до последнего «Голубая да веселая страна» отражают неповторимый восточный колорит.

Поэт достигает его с помощью особого построения цикла, описания ситуаций и картин природы, а также использования слов и выражений, характерных для Востока.

Экзотика представлена таинственными девушками, шепотом садов, шумом волн, цветом роз, пением соловьев и в целом романтическим настроением.

Одухотворенностью пропитано буквально все: звуки флейты Гассана, песни Саади, тихий голос пери, взгляд девушки, сравнимый только с месяцем, ароматы олеандров, роз и левкоев. Повсюду спокойствие и тишина, нарушаемые лишь загадочным шорохом, шепотом и шелестом. Такое настроение создает в своих произведениях Есенин.

«Персидские мотивы», стихи которых включают сказочные элементы, оттеняют таким образом экзотику востока.

Есенин «Персидские мотивы»: краткое содержание

«Золото холодное луны» начинается со вторжения в мир Шахразады. Обонятельные и визуальные ощущения здесь, как и в других произведениях цикла, сливаются. Мы чувствуем запахи разных цветов, видим золото луны. Стихотворение наполнено ощущением умиротворенности и спокойствия.

Шираз на закате описан в стихе «Свет вечерний шафранного края», где освещенный луной кружит «мотыльковый рой» звезд. Спокойствие вызывает у Сергея Александровича чувство восхищения красотой, которое выражает во все новых оттенках Есенин.

«Персидские мотивы» часто акцентируют внимание на любовной теме.

Тема любви

Анализ стихотворения Персидские мотивы Есенина

Любовь обрамлена нежнейшими оттенками. Автор создает гимн романтическому, чистому чувству. Для выражения его он подбирает самые нежные слова и образы. Например, поцелуй сравнивается с красными розами, а девушка, несущая радость и чистоту, ассоциируется с белоснежным лебедем («Руки милой — пара лебедей»). Девушки в цикле не только внешне красивы, но и полны обаяния, изящества, особой прелести, окружены ореолом загадочности.

Физическому, чувственному в «Персидских мотивах» нет места. Прекрасное берет над ним верх. В этом отношении показателен стих «Ты сказала, что Саади…». Даже розы, символ красоты и свежести, не могут сравниться с прекрасным обликом девушки.

Центральный образ — образ Шаганэ. Ей посвящено произведение «Шаганэ ты моя, Шаганэ!» Поэт обращается к девушке как к верному другу, стремится рассказать ей много интересного о своей родной рязанской земле, ее огромных лугах, широких полях и раздолье.

Во многих других стихах цикла встречается имя этой персиянки, иногда уменьшительное — Шага. Ее прообразом является учительница Шаганэ Тальян. Образ этой девушки привлекает душевной чистотой и обаянием. С ее именем у поэта связаны самые лучшие воспоминания.

Тема смерти

Тему смерти раскрывает Есенин («Персидские мотивы») совсем с другой стороны, не так, как в более ранних произведениях. Если раньше она была чуть ли не единственной возможностью уйти от надоевшей жизни, то в «Персидских мотивах» в смерти видится мудрость природы.

Так, в произведении «Золото холодное луны…» упоминается Багдад, в котором жила покойная ныне Шахразада. Смерть противопоставляется вечностью жизни. Могильные плиты окружает удивительно красивый и свежий пейзаж — воздух пропитан ароматом шафрана, повсюду цветут розы.

Среди надгробий звучат оптимистичные слова: «Оглянись, как хорошо кругом».

Противоречия

Однако некоторые противоречия, свойственные в целом поэту, отражает и цикл «Персидские мотивы» Есенина. Ему мерещится измена любимой и, в очередной раз разочаровываясь, он готов стать бродягой. Но мотивы разочарования и грусти все же не столь безысходны.

Спокойствие и умиротворенность оказались непродолжительными и непрочными. Ближе к концу цикла Есенина все сильнее тяготит разлука с родной страной, он все меньше верит в преданность и постоянство красавиц Персии.

Анализ стихотворения Персидские мотивы Есенина

На многое поэт смотрит критически, «русскими» глазами. Ему чужды воровство девушек, он осуждает обычай, по которому они обязаны закрывать лицо чадрой, отмечает рабское следование традициям и фальшь отношений персов.

Анализ стихотворения Персидские мотивы Есенина

В целом цикл «Персидские мотивы» Есенина скорее романтичен, нежели реалистичен. Реализм, провозглашенный в стихотворении «Быть поэтом…», получит развитие в других произведениях, например в «Анне Снегиной». В «Персидских мотивах» были намечены аспекты, получившие дальнейшее развитие в поэмах и лирике этих и последующих лет Сергея Александровича.

Источник: https://info-4all.ru/dosug-i-razvlecheniya/iskusstvo-i-razvlecheniya/sergej-esenin-persidskie-motivi-analiz-cikla-stihotvorenij-i-kratkoe-soderzhanie/

Цикл стихотворений "Персидские мотивы" — Сергей Есенин

Сборник стихотворений Сергея Александровича Есенина – “Персидские
мотивы”, был написан во время трёх поездок в Грузию и Азербайджан, с осени 1924
по август 1925 года. В этот сборник вошли такие стихотворения как “Шаганэ ты
моя, Шэганэ!”, “Ты сказала, что Саади”, “Свет вечерний шафранного края”.

Анализ стихотворения Персидские мотивы Есенина

Но почему именно Персия так влекла к себе «самого русского из всех русских поэтов»? Чтобы понять это, следует хотя бы вкратце обратиться к важным моментам творческой биографии поэта, который, как и многие его собратья по перу, с детства мечтал о дальних странствиях.

Поэт не раз называл себя странником, «путником, в лазурь уходящим», писал, что «все мы бездомники», что «в этом мире я только прохожий», и старался, по возможности, путешествовать, «шататься», как он иногда говорил, хотя в то смутное время войн и революций это было совсем непросто. И поездки его на Север, на Соловки, в 1917 году, и на Украину, в Харьков, а также на юг России и на Кавказ в 1920-м вовлекли писателя в новые творческие поиски.

В мае 1921 года Есенин через Поволжье, где свирепствовал страшный голод, приехал в Ташкент и впервые в своей жизни окунулся в атмосферу Востока. До этого поэт весьма критически относился к надуманным и искусственным, как ему казалось, «восточным мотивам» в творчестве его друзей и соратников, включая Н. Клюева и А. Ширяевца.

Последнего он даже упрекал: «Пишешь ты очень много зрящего, особенно не нравятся мне твои стихи о Востоке.

Разве ты настолько уже осартился или мало чувствуешь в себе притока своих родных почвенных сил?» Особенно резко Есенин отвергал тогда «ориентализм» Клюева, воспевавшего воссоединение России и Востока и писавшего, например, что «есть Россия в багдадском монисто с бедуинским изломом бровей», что «от Бухар до лопского чума полыхает кумачный май…»

Однако во время пребывания Есенина в Ташкенте и посещения им Бухары и Самарканда в нем что-то стало кардинально меняться. Очарование патриархального Востока вызывало новые мотивы творчества, будило фантазию и иные образы, особенно если учесть, что в то время Восток действительно бурлил.

Красная армия повсюду усмиряла басмачей и всерьез готовилась к броску в Иран ради освобождения беднейших слоев и осуществления идей мировой революции. Напомним, что именно весной 1921 года друг Есенина поэт Велимир Хлебников отправился в Иран в составе революционных частей и пробыл там несколько месяцев.

Конечно, он в подробностях рассказывал Есенину о своих странствиях, и не именно ли Хлебников пробудил у поэта страстное желание посетить Иран?

Настроения Есенина в этот период были отнюдь не радужными. В марте 1922 года он писал о своей жизни в Москве Р.В.

Иванову-Разумнику: «Устал я от всего дьявольски! Хочется куда-нибудь уехать, да и уехать некуда… Живу я как-то по-бивуачному, без приюта и без пристанища…» И 10 мая 1922 года поэт, сразу после заключения брака с Айседорой Дункан, вылетает с ней на самолете в Германию.

Это было его первое заграничное путешествие, во время которого он посетил Берлин, потом отправился в Бельгию и Голландию, прибыл в Париж, откуда супруги поехали в Венецию и Рим.

В своих письмах поэт оставил весьма нелицеприятные отзывы о Европе. Вот лишь некоторые из них: «Германия? Об этом поговорим после, когда увидимся, но жизнь не здесь, а у нас. Здесь действительно медленный грустный закат, о котором говорит Шпенглер.

Пусть мы азиаты, пусть дурно пахнем… но мы не воняем так трупно, как воняют внутри они… Все зашло в тупик. Спасет и перестроит их только нашествие таких варваров, как мы». «Кроме фокстрота, здесь почти ничего нет, здесь жрут и пьют, и опять фокстрот.

Человека я пока еще не встречал и не знаю, где им пахнет… Пусть мы нищие, пусть у нас голод… зато у нас есть душа, которую здесь сдали за ненадобностью в аренду под смердяковщину». «…Так хочется мне отсюда, из этой кошмарной Европы в Россию… А теперь отсюда я вижу: боже мой! до чего прекрасна и богата Россия в этом смысле.

Кажется, нет еще такой страны и быть не может». И на контрасте поэт тут же признается: «Вспоминаю сейчас о… Туркестане. Как все это было прекрасно! Боже мой!»

Уже в этих словах поэта ощущается его пока еще слабая тяга к живому Востоку как альтернативе мертвому Западу. В сентябре 1922 года Есенин и Дункан отправляются на пароходе в США, где они посетят Нью-Йорк, Бостон, Чикаго, Индианаполис, Кливленд, Милуоки и Детройт.

Но и в Новом Свете поэт не нашел для себя вдохновения и получил тот же результат, что и в Европе. Он открыто признавался в письме А.Б. Мариенгофу: «Милый мой Толя! Как рад я, что ты не со мной здесь в Америке, не в этом отвратительнейшем Нью-Йорке.

Было бы так плохо, что хоть повеситься… Сидим без копеечки, ждем, когда соберем на дорогу, и обратно в Москву. Лучше всего, что я видел в этом мире, это все-таки Москва… О себе скажу… что я впрямь не знаю, как быть и чем жить теперь.

Раньше подогревало то при всех российских лишениях, что вот, мол, «заграница», а теперь, как увидел, молю Бога не умереть душой и любовью к моему искусству».

В своей статье «Железный Миргород» поэт, описывая достижения Америки, вместе с тем подчеркивал явное бескультурье «среднего американца», для которого блага цивилизации затмевали собой духовное содержание жизни. После возвращения из Америки он вновь жил в Париже и Берлине, пока не вернулся в августе 1923 года в Россию. Больше года провел Есенин за границей, но написал там не более 10 стихотворений, да к тому же все они были навеяны тоской поэта по России.

Источник: https://www.sites.google.com/site/sergejeseninstefa77777/persidskie-motivy

Есенин Сергей Александрович — ПЕРСИДСКИЕ МОТИВЫ

Анализ стихотворения Персидские мотивы Есенина

Сергей Есенин

(родился: 3 октября 1895 г., Константиново, Рязанский уезд, Рязанская губерния, Российская империя — умер: 28 декабря 1925 г., Санкт-Петербург, РСФСР, СССР).

Русский поэт, представитель новокрестьянской поэзии и лирики, а в более позднем периоде творчества — имажинизма.
ПЕРСИДСКИЕ МОТИВЫ
x x x

Улеглась моя былая рана

Улеглась моя былая рана —
Пьяный бред не гложет сердце мне.
Синими цветами Тегерана
Я лечу их нынче в чайхане.

Сам чайханщик с круглыми плечами,
Чтобы славилась пред русским чайхана,
Угощает меня красным чаем
Вместо крепкой водки и вина.

Угощай, хозяин, да не очень.
Много роз цветет в твоем саду.
Незадаром мне мигнули очи,
Приоткинув черную чадру.

Мы в России девушек весенних
На цепи не держим, как собак,
Поцелуям учимся без денег,
Без кинжальных хитростей и драк.

Ну, а этой за движенья стана,
Что лицом похожа на зарю,
Подарю я шаль из Хороссана
И ковер ширазский подарю.

Наливай, хозяин, крепче чаю,
Я тебе вовеки не солгу.
За себя я нынче отвечаю,
За тебя ответить не могу.

И на дверь ты взглядывай не очень,
Все равно калитка есть в саду…
Незадаром мне мигнули очи,
Приоткинув черную чадру.

1924

x x x

Я спросил сегодня у менялы

Я спросил сегодня у менялы,
Что дает за полтумана по рублю,
Как сказать мне для прекрасной Лалы
По-персидски нежное «люблю»?
Я спросил сегодня у менялы
Легче ветра, тише Ванских струй,
Как назвать мне для прекрасной Лалы
Слово ласковое «поцелуй»?
И еще спросил я у менялы,
В сердце робость глубже притая,
Как сказать мне для прекрасной Лалы,
Как сказать ей, что она «моя»?
И ответил мне меняла кратко:
О любви в словах не говорят,
О любви вздыхают лишь украдкой,
Да глаза, как яхонты, горят.

Поцелуй названья не имеет,
Поцелуй не надпись на гробах.
Красной розой поцелуи веют,
Лепестками тая на губах.

От любви не требуют поруки,
С нею знают радость и беду.
«Ты — моя» сказать лишь могут руки,
Что срывали черную чадру.

1924

x x x

Шаганэ ты моя, Шаганэ!

Шаганэ ты моя, Шаганэ!
Потому, что я с севера, что ли,
Я готов рассказать тебе поле,
Про волнистую рожь при луне.
Шаганэ ты моя, Шаганэ.

Потому, что я с севера, что ли,
Что луна там огромней в сто раз,
Как бы ни был красив Шираз,
Он не лучше рязанских раздолий.
Потому, что я с севера, что ли.

Я готов рассказать тебе поле,
Эти волосы взял я у ржи,
Если хочешь, на палец вяжи —
Я нисколько не чувствую боли.
Я готов рассказать тебе поле.

Про волнистую рожь при луне
По кудрям ты моим догадайся.
Дорогая, шути, улыбайся,
Не буди только память во мне
Про волнистую рожь при луне.

Шаганэ ты моя, Шаганэ!
Там, на севере, девушка тоже,
На тебя она страшно похожа,
Может, думает обо мне…
Шаганэ ты моя, Шаганэ.

1924

x x x

Ты сказала, что Саади

Ты сказала, что Саади
Целовал лишь только в грудь.
Подожди ты, бога ради,
Обучусь когда-нибудь!

Ты пропела: «За Евфратом
Розы лучше смертных дев».
Если был бы я богатым,
То другой сложил напев.

Я б порезал розы эти,
Ведь одна отрада мне —
Чтобы не было на свете
Лучше милой Шаганэ.

И не мучь меня заветом,
У меня заветов нет.
Коль родился я поэтом,
То целуюсь, как поэт.

19 декабря 1924

x x x

Никогда я не был на Босфоре

Никогда я не был на Босфоре,
Ты меня не спрашивай о нем.
Я в твоих глазах увидел море,
Полыхающее голубым огнем.

Не ходил в Багдад я с караваном,
Не возил я шелк туда и хну.
Наклонись своим красивым станом,
На коленях дай мне отдохнуть.

Или снова, сколько ни проси я,
Для тебя навеки дела нет,
Что в далеком имени — Россия —
Я известный, признанный поэт.

У меня в душе звенит тальянка,
При луне собачий слышу лай.
Разве ты не хочешь, персиянка,
Увидать далекий синий край?

Я сюда приехал не от скуки —
Ты меня, незримая, звала.
И меня твои лебяжьи руки
Обвивали, словно два крыла.

Я давно ищу в судьбе покоя,
И хоть прошлой жизни не кляну,
Расскажи мне что-нибудь такое
Про твою веселую страну.

Заглуши в душе тоску тальянки,
Напои дыханьем свежих чар,
Чтобы я о дальней северянке
Не вздыхал, не думал, не скучал.

И хотя я не был на Босфоре —
Я тебе придумаю о нем.
Все равно — глаза твои, как море,
Голубым колышутся огнем.

1924

x x x

Свет вечерний шафранного края

Свет вечерний шафранного края,
Тихо розы бегут по полям.
Спой мне песню, моя дорогая,
Ту, которую пел Хаям.
Тихо розы бегут по полям.

Лунным светом Шираз осиянен,
Кружит звезд мотыльковый рой.
Мне не нравится, что персияне
Держат женщин и дев под чадрой.
Лунным светом Шираз осиянен.

Иль они от тепла застыли,
Закрывая телесную медь?
Или, чтобы их больше любили,
Не желают лицом загореть,
Закрывая телесную медь?

Дорогая, с чадрой не дружись,
Заучи эту заповедь вкратце,
Ведь и так коротка наша жизнь,
Мало счастьем дано любоваться.
Заучи эту заповедь вкратце.

Даже все некрасивое в роке
Осеняет своя благодать.
Потому и прекрасные щеки
Перед миром грешно закрывать,
Коль дала их природа-мать.

Тихо розы бегут по полям.
Сердцу снится страна другая.
Я спою тебе сам, дорогая,
То, что сроду не пел Хаям…
Тихо розы бегут по полям.

1924

x x x

Воздух прозрачный и синий

Воздух прозрачный и синий,
Выйду в цветочные чащи.
Путник, в лазурь уходящий,
Ты не дойдешь до пустыни.
Воздух прозрачный и синий.

Лугом пройдешь, как садом,
Садом — в цветенье диком,
Ты не удержишься взглядом,
Чтоб не припасть к гвоздикам.
Лугом пройдешь, как садом.

Шепот ли, шорох иль шелест —
Нежность, как песни Саади.
Вмиг отразится во взгляде
Месяца желтая прелесть
Нежность, как песни Саади.

Голос раздастся пери,
Тихий, как флейта Гассана.
В крепких объятиях стана
Нет ни тревог, ни потери,
Только лишь флейта Гассана.

Вот он, удел желанный
Всех, кто в пути устали.
Ветер благоуханный
Пью я сухими устами,
Ветер благоуханный.

x x x

Золото холодное луны

Золото холодное луны,
Запах олеандра и левкоя.
Хорошо бродить среди покоя
Голубой и ласковой страны.

Далеко-далече там Багдад,
Где жила и пела Шахразада.
Но теперь ей ничего не надо.
Отзвенел давно звеневший сад.

Призраки далекие земли
Поросли кладбищенской травою.
Ты же, путник, мертвым не внемли,
Не склоняйся к плитам головою.

Оглянись, как хорошо другом:
Губы к розам так и тянет, тянет.
Помирись лишь в сердце со врагом —
И тебя блаженством ошафранит.

Жить — так жить, любить — так уж и влюбляться
В лунном золоте целуйся и гуляй,
Если ж хочешь мертвым поклоняться,
То живых тем сном не отравляй.

Это пела даже Шахразада, —
Так вторично скажет листьев медь.
Тех, которым ничего не надо,
Только можно в мире пожалеть.

x x x

В хороссане есть такие двери

В хороссане есть такие двери,
Где обсыпан розами порог.
Там живет задумчивая пери.
В хороссане есть такие двери,
Но открыть те двери я не мог.

У меня в руках довольно силы,
В волосах есть золото и медь.
Голос пери нежный и красивый.
У меня в руках довольно силы,
Но дверей не смог я отпереть.

Ни к чему в любви моей отвага.
И зачем? Кому мне песни петь? —
Если стала неревнивой Шага,
Коль дверей не смог я отпереть,
Ни к чему в любви моей отвага.

Мне пора обратно ехать в Русь.
Персия! Тебя ли покидаю?
Навсегда ль с тобою расстаюсь
Из любви к родимому мне краю?
Мне пора обратно ехать в Русь.

До свиданья, пери, до свиданья,
Пусть не смог я двери отпереть,
Ты дала красивое страданье,
Про тебя на родине мне петь.
До свиданья, пери, до свиданья.

———————————————
x x x

Голубая родина Фирдуси

Голубая родина Фирдуси,
Ты не можешь, памятью простыв,
Позабыть о ласковом урусе
И глазах, задумчиво простых,
Голубая родина Фирдуси.

Хороша ты, Персия, я знаю,
Розы, как светильники, горят
И опять мне о далеком крае
Свежестью упругой говорят.
Хороша ты, Персия, я знап.

Я сегодня пью в последний раз
Ароматы, что хмельны, как брага.
И твой голос, дорогая Шага,
В этот трудный расставанья час
Слушаю в последний раз.

Но тебя я разве позабуду?
И в моей скитальческой судьбе
Близкому и дальнему мне люду
Буду говорить я о тебе —
И тебя навеки не забуду.

Я твоих несчастий не боюсь,
Но на всякий случай твой угрюмый
Оставляю песенку про Русь:
Запевая, обо мне подумай,
И тебе я в песне отзовусь…

Март 1925

x x x

Быть поэтом — это значит то же

Быть поэтом — это значит то же,
Если правды жизни не нарушить,
Рубцевать себя по нежной коже,
Кровью чувств ласкать чужие души.

Быть поэтом — значит петь раздолье,
Чтобы было для тебя известней.
Соловей поет — ему не больно,
У него одна и та же песня.

Канарейка с голоса чужого —
Жалкая, смешная побрякушка.
Миру нужно песенное слово
Петь по-свойски, даже как лягушка.

Магомет перехитрил в коране,
Запрещая крепкие напитки,
Потому поэт не перестанет
Пить вино, когда идет на пытки.
И когда поэт идет к любимой,
А любимая с другим лежит на ложе,
Благою живительной хранимый,
Он ей в сердце не запустит ножик.
Но, горя ревнивою отвагой,
Будет вслух насвистывать до дома:
«Ну и что ж, помру себе бродягой,
На земле и это нам знакомо».
Август 1925
x x x

Руки милой — пара лебедей

Руки милой — пара лебедей —
В золоте волос моих ныряют.
Все на этом свете из людей
Песнь любви поют и повторяют.

Пел и я когда-то далеко
И теперь пою про то же снова,
Потому и дышит глубоко
Нежностью пропитанное слово.
Если душу вылюбить до дна,
Сердце станет глыбой золотою,
Только тегеранская луна
Не согреет песни теплотою.
Я не знаю, как мне жизнь прожить:
Догореть ли в ласках милой Шаги
Иль под старость трепетно тужить
О прошедшей песенной отваге?

У всего своя походка есть:
Что приятно уху, что — для глаза.
Если перс слагает плохо песнь,
Значит, он вовек не из Шираза.

Про меня же и за эти песни
Говорите так среди людей:
Он бы пел нежнее и чудесней,
Да сгубила пара лебедей.
Август 1925
x x x

Отчего луна так светит тускло

«Отчего луна так светит тускло
На сады и стены Хороссана?
Словно я хожу равниной русской
Под шуршащим пологом тумана» —

Так спросил я, дорогая Лала,
У молчащих ночью кипарисов,
Но их рать ни слова не сказала,
К небу гордо головы завысив.

«Отчего луна так светит грустно?» —
У цветов спросил я в тихой чаще,
И цветы сказали: «Ты почувствуй
По печали розы шелестящей».

Лепестками роза расплескалась,
Лепестками тайно мне сказала:
«Шаганэ твоя с другим ласкалась,
Шаганэ другого целовала.

Говорила: «Русский не заметит…
Сердцу — песнь, а песне — жизнь и тело…»
Оттого луна так тускло светит,
Оттого печально побледнела.

Слишком много виделось измены,
Слез и мук, кто ждал их, кто не хочет.
. . . . . . . . . . . . . . . . . .
Но и все ж вовек благословенны
На земле сиреневые ночи.

Август 1925

x x x

Глупое сердце, не бейся!

Глупое сердце, не бейся!
Все мы обмануты счастьем,
Нищий лишь просит участья…
Глупое сердце, не бейся.

Месяца желтые чары
Льют по каштанам в пролесь.
Лале склонясь на шальвары,
Я под чадрою укроюсь.
Глупое сердце, не бейся.

Все мы порою, как дети.
Часто смеемся и плачем:
Выпали нам на свете
Радости и неудачи.
Глупое сердце, не бейся.

Многие видел я страны.
Счастья искал повсюду,
Только удел желанный
Больше искать не буду.
Глупое сердце, не бейся.

Жизнь не совсем обманула.
Новой напьемся силой.
Сердце, ты хоть бы заснуло
Здесь, на коленях у милой.
Жизнь не совсем обманула.

Может, и нас отметит
Рок, что течет лавиной,
И на любовь ответит
Песнею соловьиной.
Глупое сердце, не бейся.

Август 1925

x x x

Голубая да веселая страна

Голубая да веселая страна.
Честь моя за песню продана.
Ветер с моря, тише дуй и вей —
Слышишь, розу кличет соловей?

Слышишь, роза клонится и гнется —
Эта песня в сердце отзовется.
Ветер с моря, тише дуй и вей —
Слышишь, розу кличет соловей?

Ты — ребенок, в этом спора нет,
Да и я ведь разве не поэт?
Ветер с моря, тише дуй и вей —
Слышишь, розу кличет соловей?

Дорогая Гелия, прости.
Много роз бывает на пути,
Много роз склоняется и гнется,
Но одна лишь сердцем улыбнется.

Улыбнемся вместе — ты и я —
За такие милые края.
Ветер с моря, тише дуй и вей —
Слышишь, розу кличет соловей?

Голубая да веселая страна.
Пусть вся жизнь моя за песню продана,
Но за Гелию в тенях ветвей
Обнимает розу соловей.

1925

——————————————

Источник: https://antrio.ru/esenin-sergej-aleksandrovich-persidskie-motivy/

Анализ цикла "Персидские мотивы"

В Персии Есенин никогда не был, хотя неоднократно собирался. В цикле «Персидские мотивы» нашли отражение впечатления от Кавказа и воспоминания о Средней Азии. «Я чувствую себя просветленным… — писал он в 1924 году из Батуми. — Так много и легко пишется в жизни очень редко».

«О чем ваш цикл, Сергей Александрович?» — спросил его молодой писатель И. Рахилло. «О счастье в любви, — ответил, улыбаясь, Есенин. — И о быстротечности этого счастья. Оно быстротечно, мой друг, быстротечно…»

С. Есенин проявлял пристальное внимание к поэтическому наследию Востока. Персия манила, возникая в его творческом сознании. Увлечение своеобразным искусством классиков Востока сказалось и в самом поэтическом строе персидских стихотворений.

Персия Есенина, отмечают ученые, в его востоковедческом цикле — это Восток, «созданный» не только «с живого глаза»; это Восток и Корана («Магомет перехитрил в Коране…»), и арабских сказок («Где жила и пела Шахразада…

»), и привлекательные имена и названия (Шагане, Лала, Босфор, Тегеран, Багдад), и традиционные народно-поэтические представления, метафоры, образы («Красной розой поцелуи вею …»).

Интересен и такой факт — в «Персидских мотивах», не считая Магомета, есть еще три реальных исторических имени — поэты Саади, Хайям, Фирдоуси. Они живут в «Персидских мотивах» среди своих исторических реалий и в символическом плане, наполняют собой мир Персии и мир русского поэта, который сопоставляет «свою» Персию с их «голубой страной».

Диалог, который ведет Есенин с Саади, Хайямом, Фирдоуси, строится «двухъярусно». Вначале С. Есенин подчеркивает свое уважительное отношение к миропониманию восточных поэтов, а потом уже выявляет сходство или различие между собой и поэтом Востока.

Своеобразный ключ к «диалогу» — имя восточного поэта, включается в повторяющуюся строку и проходит через всю строфу или стихотворение. Элементы образного строя восточной поэзии пронизывают стихи Есенина, передают реалии, быт, нравы, пейзаж Востока.

Назидательно-философская струя «Персидских мотивов» сближает лирического героя с восточными поэтами, которые делились своим опытом, мудростью в поучительных выводах и лукавых иносказаниях в рубаи и газелях.

В цикле рисуется идеальный мир красоты, гармонии счастья в другой, экзотической стране. «Персидские мотивы» противопоставлены «Москве кабацкой».

Однако увлекаясь Востоком, поэт помнил свою «страну березового ситца», и образ России присутствует в его стихах. В стихотворении «Шаганэ ты моя, Шаганэ!..» постоянно возникает сравнение Персии и России.

Поэт «с севера» оказался рядом с девушкой с юга. Стихотворение посвящено Шаганэ Нерсесовне Тальян, учительнице литературы в одной из школ Батума.

Использованы материалы книги: Литература: уч. для студ. сред. проф. учеб. заведений / под ред. Г.А. Обернихиной. М.: «Академия», 2010

Источник: https://classlit.ru/publ/literatura_20_veka/esenin_s_a/analiz_cikla_persidskie_motivy/92-1-0-552

"Персидские мотивы" Сергея Есенина

«Персидские мотивы» Сергея Есенина

Ширин Манафов, М. Бурдуковский

В Баку поэт С. Есенин бывал трижды — недолго в 1920 году, и довольно продолжительное время — в 1924 и 1925 годах.

В Баку поэт пил «столетнее вино магов» и результат — прекрасен. Не только замечательный цикл «Персидские мотивы», но и ряд других произведений написаны им в Мардакане, на бывшей даче нефтепромышленника М.Мухтарова.

Книга бакинца Ширина Манафова «Персидские мотивы Сергея Есенина» посвящена пребыванию великого русского поэта в нашем городе. Книга издана в Санкт- Петербурге и стала открытием для многочисленных любителей поэзии замечательного поэта.

Сам автор и его соавтор М.Бурдуковский так обьясняют причину популярности новой книги — пересмотр устаревших стереотипов и мифов давно назрел. Есениниана ими перенасыщена, но нет ответа на вопрос — почему так скудно отразилось в поэзии двухлетнее пребывание поэта на Западе в 1921-1923 годах и почему «болдинская осень» Есенина состоялась именно в Баку?

Об этом и новая книга, вызвавшая оживленные дискуссии среди не только есениноведов, но и специалистов по Серебряному веку.

«Путь мой извилист, но это прорыв», — написал поэт в 1924 году, имея в виду создание «Персидских мотивов». Большая часть цикла была создана им на даче М. Мухтарова в Мардакане.

«Поймите и вы, что я еду учиться, — писал Есенин. — Я хочу проехать даже в Шираз и думаю, проеду обязательно. Там ведь родились все лучшие персидские лирики».

Редактор газеты «Бакинский рабочий» Петр Чагин вспоминает слова Кирова: «В Персию мы не пустили его, учитывая опасности, которые его могут подстеречь и боясь за его жизнь. Но ведь тебе (Киров обращается к Чагину. — Л.К.) поручили создать ему иллюзию Персии в Баку. Так создай же. Чего не хватит — довообразит. Он же поэт. Да какой!».

Шираз Есенин нашел в Баку. И Есенин в стихотворениях цикла «Персидские мотивы» действительно «довообразил», создав реальную атмосферу Востока. Он в одном из этих стихотворений признается: «И хотя я не был на Босфоре, я тебе придумаю о нем».

«Персидские мотивы» — одна из последних прижизненных книг Сергея Есенина. В период создания цикла стихотворений с таким названием (1924-1925) Есенин написал замечательные произведения, шедевры мировой лирики, такие как «Письмо к женщине», «Отговорила роща золотая…», «Цветы», «Песнь о великом походе», «Анна Снегина», «Мой путь», «Жизнь — обман с чарующей тоскою» и другие.

«Работается и пишется мне дъявольски хорошо», — пишет поэт в письме от 17 декабря 1924 года.
Новая обстановка и яркие впечатления нашли свое воплощение уже в первом стихотворении цикла:
Улеглась моя былая рана —

Пьяный бред не гложет сердце мне.

Синими цветами Тегерана

Я лечу их нынче в чайхане…

На Сергея Есенина сильное впечатление оказала книга «Персидские лирики Х-XV вв.»

Перевод с персидского языка выполнил академик Ф. Корш. Он долго не мог с ней расстаться, ходил по комнате и читал стихи Омара Хайяма. «Что-то глубоко очаровало поэта в этих стихах». Особенно тронули его строки одного из стихотворений в переводе И.П. Умова:

Ты, книга юности, дочитана, увы!
Часы веселия, навек умчались вы!
О птица-молодость, ты быстро улетела,
Ища свежей лугов и зеленей листвы!

Авторы исследуют бакинский период в жизни и творчестве великого русского поэта и приходят к неожиданным и парадоксальным выводам.

Очень интересен и сравнительный анализ стихов из цикла «Персидские мотивы» с поэмой о 26-ти бакинских комиссаров, написанной поэтом по заказу редактора газеты «Бакинский рабочий» Чагина.

Но главная тема — анализ слов Есенина, что имел в виду поэт, написав «Путь мой извилист, но это прорыв».

Книга заинтересовала любителей поэзии Есенина Санкт-Петербурга и Москвы, где распространяется небольшой тираж.

Заказать книгу можно по адресу persydskiemotyvi@ mail.ru

Источник: https://www.trend.az/life/culture/1603356.html

«Персидские мотивы» С.А. Есенина: проблематика и поэтика

1924-1925 впечатления от посещения Есениным Узбекистана, Ташкента в 1921 году и Азербайджана, Грузии в 1924. Местечко Мардакяны недалеко от Баку. В перси Есенин не был, тк ему не дали визы.

В Мардакянах воссоздает себе свой восток. Присутствует художественный вымысел. Азербайджан очень похож на Персию (климат, религия, обычаи). Есенин высоко ценил творчество древнеперсидских лириков: Омар Хаям, Хафис, Фердоуси, Саади.

Есенин воссоздает восток с такой точностью, что сам почти поверил, что побывал в Персии.

Это единственный цикл в творчестве Есенина в строгом, традиционном смысле этого слова. Печатается строго в определенном порядке.

15 стихотворений, нумерология отсылает к жанру «венок сонетов» — 15 текстов, где последний – магистральный и состоит из всех 1х строчек предшествующих 14 текстов.
У Есенина есть удивительный текст «Шаганэ ты мой, Шаганэ».
Цикл о востоке, встречаются восточные женские имена: Лала, Гелия, Шаганэ.

Шаганэ – реальный прототип. Роман Есенина с батунской учительницей Шаганэ (Шагандухт).

Текст «Шагаеэ» сделан в соответствии с классическими образцами древнеаосточной поэзии – повторения. Каждая строфа носит кольцевую композицию.

Шаганэ ты моя, Шаганэ!
Потому, что я с севера, что ли,
Я готов рассказать тебе поле,
Про волнистую рожь при луне.
Шаганэ ты моя, Шаганэ.
Потому, что я с севера, что ли,
Что луна там огромней в сто раз,
Как бы ни был красив Шираз,
Он не лучше рязанских раздолий.
Потому, что я с севера, что ли.
Я готов рассказать тебе поле,
Эти волосы взял я у ржи,
Если хочешь, на палец вяжи —
Я нисколько не чувствую боли.
Я готов рассказать тебе поле.
Про волнистую рожь при луне
По кудрям ты моим догадайся.
Дорогая, шути, улыбайся,
Не буди только память во мне
Про волнистую рожь при луне.
Шаганэ ты моя, Шаганэ!
Там, на севере, девушка тоже,
На тебя она страшно похожа,

Может, думает обо мне…

Шаганэ ты моя, Шаганэ.

1я строфа создает темы и события, которые получат развитие в последующем тексте. 1 строфа – магистральная. Текст свидетельствует о версификационнах талантах Есенина.

Хотя текст восточной тематики, ЛГ – русский поэт, рязанец. Много специфических русских слов и выражений «Угощай, да не очень», «Сроду не пел», «Не задаром».

Есть символика цвета, есть борьба любимых Есениным цветов с черным цветом, враждебным ЛГ.

Черный концентрирует все мрачное, уродливое, злое. Но Персидские мотивы оптимистичны. Даже черный цвет заключен в оптимистичный контекст, он уничтожается.

В одном из текстов Персидских мотивов говорится, что такое любовь «Я спросил сегодня у менялы» для выражения любви не нужен язык. Двуединый текст по содержанию, традиции восточной лирики: символ любви – красная роза, восточные реалии – меняла, аосточный базар.

Русский текст с фолк. Основой. Сделан по образцу сказок, загадок – выполнение задания 3 раза. 3 вопроса и ответ после 3 го обращения. Звукопись – продление гласных одного звукового ряда.

Источник: https://students-library.com/library/read/46239-persidskie-motivy-sa-esenina-problematika-i-poetika